Римляне превратили Антиб в важный город, но в XVII веке общественные бани, акведук и театр под открытым небом были снесены, а камень использован для строительства оборонительных сооружений, включая форт для защиты порта, где когда-то был заключён Наполеон. От старой городской стены остались лишь несколько сотен ярдов, выходящих на порт.
Старый город был похож на открытку, если не считать рождественских огней, приклеенных к окнам и растянувшихся по улицам. Вдоль улиц тянулись высокие здания со ставнями, между ними на верёвках было натянуто бельё. Я проехал через небольшую арку в старой стене, которая была, наверное, десять ярдов толщиной. С другой стороны и передо мной виднелся лес мачт, освещённых портовыми огнями. Слева от меня была парковка, которая тянулась вдоль стены до самого её конца, примерно в двухстах ярдах. Справа от меня стена продолжалась, и в воде были пришвартованы ряды маленьких рыбацких лодок. За ними пустые рыночные прилавки ждали, чтобы продать дневной улов. Если Гризболл был прав, то где-то среди рыбацких лодок, в районе бедняков, и было Девятое мая.
Парковка была практически пуста, и ни одного кемпера VW не было видно. Не то чтобы я ожидал его увидеть: если бы здесь была полиция, они бы точно не использовали ту же машину. Сохраняя постоянную скорость, я проверил парковку за несколько часов до того, как повернуть налево, обратно в старый город, и припарковался на первом попавшемся месте.
Если бы на 9 мая французы устроили нападение, они бы тоже меня заметили, если бы я воспользовался парковкой. Как и Ромео, я всегда хотел быть позади них, вне поля их зрения. Я снял куртку и кепку после групповой оргии у пристани и немного привел себя в порядок, прежде чем надеть новую зелёную мешковатую толстовку, купленную вчера в Cap 3000 во время столкновения с противником.
Прежде чем выйти, я в который раз проверил браунинг и поясную сумку, прежде чем проследовать вдоль городской стены обратно к порту. Справа от меня в тени массивных гранитных блоков, или что там ещё, тянулся ряд маленьких ресторанчиков и кафе. Они были закрыты на ночь, а их уличная мебель была сложена штабелями, прикована проволокой и заперта на замок.
Я прошел мимо арки к каменным ступеням, ведущим на крепостные валы, чтобы лучше рассмотреть лодки.
Пройдя по переулку между стеной и закрытым баром, я оказался на небольшой мощёной, обсаженной деревьями площади, которая не раз становилась средоточием фотографий для открыток. Поднимаясь по ступенькам, я посмотрел на небо. Облака рассеялись, и на небе появились звёзды, мерцавшие, как могли, на фоне искусственного мусора, выброшенного городом и гаванью.
Я остановился примерно в четырёх шагах от вершины, чтобы осмотреть крепостные валы. Вдоль каждой стороны стены тянулся парапет высотой в три фута, который когда-то, должно быть, тянулся по всей её длине. Теперь он был перекрыт с обеих сторон, оставляя довольно большую площадь, которую люди могли использовать в качестве смотровой площадки. Слева стена над аркой была перекрыта ржавыми коваными воротами и перилами, а справа от меня она была превращена в небольшую парковку. Как они сюда попали, оставалось загадкой, но я увидел три пустые машины и фургон «Рено». Фургон был тёмного цвета и стоял задом наперёд у парапета. Его задние окна смотрели вниз, на порт.
Я спустился немного вниз по лестнице, на землю, и сел на ступеньки. Где-то в старом городе залаяла собака, а внизу по булыжной мостовой прогрохотал мопед.
Оставался только один способ узнать, занят ли фургон. Я встал и поднялся на смотровую площадку. У фургона была раздвижная дверь со стороны пассажира, поэтому я держался справа, на случай, если она вдруг откроется и явившаяся оттуда взъерошенная женщина с короткой стрижкой во влажной кожаной куртке.
Подойдя ближе, я увидел, что водительское место сзади перекрыто, закрывая салон. Я ожидал, что такая машина будет завалена старыми газетами и банками из-под газировки, даже освежителем воздуха, висящим на зеркале, но там ничего не было.
Я встал с правой стороны, между панелью кузова и BMW, замер, проделал трюк с открытым ртом и стал ждать.
Собака снова двинулась. Я всё ещё ждал, и прошло, наверное, три-четыре минуты, прежде чем я пошевелился. Сталь слегка скрипнула; возможно, они перекладывали спусковой крючок, но этого было достаточно, чтобы понять, что внутри кто-то есть.
Я продвинулся вперёд, ближе к парапету, но не дальше линии задних окон, чтобы взглянуть вниз на набережную. Я невольно улыбнулся, проследив взглядом за цепочкой лодок внизу. Там, пришвартованный рядом с первой из целого ряда более крупных лодок, пятидесятифутовый монстр по имени «Ли», стоял «Девятое мая», словно прячась за юбкой своей матери.
Как и владельцы множества других небольших судов, Кёрли сделал это место похожим на дом. На причале позади дома красовался целый ряд потрёпанной садовой мебели.
Я осмотрел чехол дивана на верхней палубе, и он выглядел почти так же, как и тогда, когда я его оставил. Свет на борту не горел, а шторы были опущены.
Я медленно повернулся, вернулся к ступеням и спустился на площадь, предоставив полиции возможность продумать возможные пути отступления для семьи Ромео. Им нужно было пройти по набережной, мимо рыбацких лодок и лавок, пока они не выйдут на дорогу через арку. Затем можно было пойти прямо, вдоль стены по обе стороны, до её конца, а затем подняться наверх, выйдя из старого города к железнодорожной станции. Другой вариант — повернуть налево через арку и направиться к автовокзалу через старый город. До обоих вариантов было идти не больше десяти минут.
По данным Трейсера, было три пятьдесят восемь. У меня ещё оставалось время, чтобы более подробно осмотреть оба места и решить, как я собираюсь запустить детонатор на лодку, не попадаясь на глаза полиции. Я пересёк арку, оставаясь незамеченным на городской стороне стены, и сначала пошёл проверить вариант с рельсами. Я подумал о двух, может быть, трёх людях в «Рено». Скорее всего, у них была установлена камера, чтобы сфотографировать лодку, как только на борту что-то произойдёт. Как и у меня, вся еда, которая у них была с собой, была извлечена из оригинальной шумной упаковки и завёрнута в плёнку или полиэтиленовый пакет. Хотя их туалеты были немного лучше моих: они, возможно, даже обходились пластиковыми канистрами. Внутри фургона была защита от шума. Возможно, пол был покрыт мягкими спортивными матами, а стена обшита поролоном. Они точно были в кроссовках или мягкой обуви.
Но даже в этом случае, ночью, когда почти не было окружающего шума, способного заглушить их нежные движения, слава богу, я их услышал.
Глава 42
Было шесть тридцать три, когда я прибыл на парковку «Хубба-Хубба», опоздав на три минуты. Две другие машины уже стояли там, припаркованные вместе, и вокруг никого не было. Было слишком темно, чтобы выгуливать собаку, а секс, должно быть, случился несколько часов назад.
Закрыв «Меган», я направился к «Скудо» Хуббы-Хуббы. Передние окна были слегка приоткрыты, а двигатель выключен. Я услышал позади себя тихий щелчок, когда Лотфи закрыл дверь «Фокуса». Мы вместе подошли к фургону, и, когда мы забрались через боковую дверь, ребристый стальной пол мягко прогнулся под нашим общим весом. Хубба-Хубба повернулся на водительском сиденье лицом к нам обоим. Я отодвинул боковую дверь назад, чтобы она мягко закрылась, и, прежде чем кто-либо что-либо сказал, показал им большой палец вверх в тусклом свете лампочки в бардачке. «Мы вернули лодку. Гриболл отдал её мне, и я проверил, они в Антибе». Двое очень облегчённо вздохнули и пробормотали друг другу что-то по-арабски. «Но у нас есть проблема: там полиция».
Я описал точное местоположение лодки, затем фургона «Рено» и план местности вокруг. «Единственный способ, как я вижу, зацепить цель — это посадить кого-нибудь сзади». Я посмотрел на Хуббу-Хуббу, пока они обменивались арабскими фразами, и в их голосах звучало недоумение. «Где одеяла, чтобы накрыть хавалладу?»
Он постучал по задней части водительского сиденья. «Здесь».
«Хорошо, думаю, сработает. По сути, одному из нас нужно сесть в кузов этого фургона и, если потребуется, остаться там на весь день, наблюдая за причалом у рыбацких лодок и аркой, чтобы можно было спровоцировать «Ромео». Нужно немного повозиться с кузовом этой штуки, но первым делом нужно выбрать подходящего человека для этой работы. Хабба-Хабба, поздравляю».
Он не издал ни звука, выражающего беспокойство.
«Не смотри так радостно. Сейчас ты узнаешь, каково это — весь день сидеть в кузове одной из этих штук, глядя в маленькое отверстие в ожидании цели, зная, что если отведешь взгляд от спускового крючка хоть на секунду, то можешь пропустить то, чего ждал часами».
Лютфи наклонился вперёд и потряс Хуббу-Хуббу за плечо, явно радуясь, что это не он. «Для него это не проблема. Он самый маленький, конечно, он должен это сделать».
Хубба-Хубба ответил что-то не слишком приятное. Я не мог сдержать улыбки, потому что не понимал, о чём говорит Лотфи. Мне показалось, что они оба созданы из одного теста.
Я вздохнул, чтобы собраться с мыслями. «Хорошо, тогда всё по порядку». Я ждал, пока Лотфи достанет свои чётки, и, конечно же, услышал щелчок. «Земля — ты только что закончил. Не забывай, что автобусная и железнодорожная станции теперь гораздо ближе к судну, чем вчера. Для нас это хорошо, потому что их легче взять, но плохо, если они решили скорректировать своё время и приехать как раз вовремя, чтобы запрыгнуть и уехать. Так что нам нужно быть начеку и прямо у них на хвосте.
«Лодка находится в том же состоянии, что и в последний раз, когда мы её видели: шторы опущены, всё застёгнуто. Нет оснований полагать, что её куда-то переместили или что Ромео ушли».
Мысли Лотфи были совсем в другом месте. «А как насчёт полиции, Ник? Что насчёт того, что случилось с тобой? Думаешь, они нашли связь между тобой и лодкой?»
«Я правда не знаю. Нам просто нужно сосредоточиться на том, что мы делаем. Для меня ничего не изменилось. У нас есть работа, важная работа. Полиция в Вобане — и что? Им нужна лодка, нам — хаваллада и деньги. Если мы будем выполнять свою работу как следует, они даже не узнают о нашем существовании. Вот когда, или если узнают, тогда я начну беспокоиться. Это трудная задача, но у нас нет выбора».