Потом я понял, что они не незнакомцы. Это был тот самый мужчина с козлиной бородкой, которого я видел выходящим из «Лексуса» в среду вечером в Жуан-ле-Пен и направляющимся к «Невесте пустыни». Его водитель, невысокий и лысый, стоял справа от него, всё ещё со скучающим видом.
Козлиная бородка наклонилась вперёд и прошептала на ухо Ромео Два, не поздоровавшись. Я вернулся в сеть. «Это, возможно, Ромео Три. Высокий, араб, в чёрных джинсах, с козлиной бородкой, с тремя или четырьмя неизвестными».
В темноте послышалось ещё немного движения. Мне резко перекрыл обзор прогрохотавший между нами грузовик. К тому времени, как он проехал, все уже начали выходить обратно через внутреннюю дверь.
«Они направляются в дальнюю часть магазина», — сказал я. «Вот и все три Ромео, не заметили, могут направиться к вам. Х, подтвердите».
«Почти приехали, почти приехали. Подождите».
Это, должно быть, была хаваллада. Они шептали пароль.
Я отошёл от хозяйственного магазина. Было бессмысленно подставляться под прицел белой рубашки, которая уже вернулась к стеклянному прилавку. Я всё ещё мог держать курок на расстоянии. Я вернулся туда, откуда пришёл, убедившись, что всё ещё вижу это место.
«Алло, это Л. Проверка радиосвязи, проверка радиосвязи».
Облегчение – это было не то слово, когда я нащупал пресс и остановился у двери квартиры, за газетным киоском. «У N курок на магазин. Где ты?»
«Приближаемся к цели со стороны главного».
«Понял. Подожди».
Я не спускал глаз с магазина, пока мимо проходила группа подростков в самых мешковатых джинсах в мире, с плеерами Walkman в ушах и сигаретами в руках. Это дало мне время подумать, прежде чем я сел за парту.
«Л, сядь, представитель. У меня передний триггер. Ромео Один и Ромео Два дополняют магазин, есть и возможный Ромео Три. Араб, высокий, чёрный на синем фоне, с козлиной бородкой. Х — фокстрот, задний триггер. Замри на месте и оставайся в сборе на случай, если Ромео Три станет мобильным. Л, подтверди».
Щелк, щелк.
Как только всё закончилось, в сети появился Хабба-Хубба. «Эйч на курке». Я слышал, как он пытается контролировать дыхание, чтобы его было чётко слышно.
«Н, подтвердить. Н, подтвердить».
Щелк, щелк.
«Это L-статичный. Первый перекрёсток после рынка, можно двигаться во всех направлениях. N, подтвердите».
Щелк, щелк.
Я предположил, что сейчас он находится на перекрестке лицом к бульвару, чтобы иметь возможность сделать это, выйти на проспект и повернуть налево, направо и во всех направлениях.
Hubba-Hubba начала проверять номерные знаки на случай, если какая-нибудь машина за магазином поедет с возможной хавалладой. «Белый фургон Mercedes, Zulu Tango один-пять-шесть-семь. Большая царапина на левом боку. Синий Lexus, Alpha Yankee Tango один-три. Идеально отполированный».
Я был прав, это был он.
«Стой, стой — движение по транспортным средствам».
Сеть оставалась открытой несколько секунд, и я слышал тяжёлое дыхание Хуббы-Хуббы и шорох его одежды, прежде чем она затихла. Последовала долгая пауза, и я чувствовал, как моё сердце забилось чаще, пока я ждал следующего дежурного, который должен был сообщить, что машины готовы к вылету. Лотфи делал то же самое, и его двигатель работал в режиме подготовки. Мир просто проходил мимо, пока мы оба ждали Хуббу-Хуббу.
Сеть затрещала, оживая. «Это араб, низкий, толстый, в коричневых шерстяных джинсах. Фокстрот из магазина. Погоди… Он идёт к «Мерседесу», он направляется к фургону. Погоди… погоди… ничего хорошего, кажется, он меня видел, он звонит по мобильному. Это мой фокстрот. Сбил курок, сбил курок».
Я ударил по прессу, не отрывая глаз от мишени. «H, готов к бою. Приготовьтесь к тому, чтобы взять на себя всё, что движется. L, пошёл…»
Из магазина вышли двое парней. Судя по выражению их смуглых лиц, они были на задании.
«Ждите, ждите. Двое неизвестных спереди от цели, оба арабы и в чёрной коже. Верно, к перекрёстку. Х, полный вперёд, убирайтесь оттуда. Х, подтвердите».
Щелк, щелк.
Лютфи снова появился в сети. «L мобилен». Его голос был напряжённым, и я понял его беспокойство.
Двое из магазина добрались до перекрёстка и повернули направо. Я нажал на пресс. «Это неизвестные, они сейчас прямо на перекрёстке, не видны, сзади. Х, подтвердите».
Голос Хаббы-Хуббы был шёпотом. «У Х. двое неизвестных, я пока не могу двигаться. Двигатель заведён, двигатель фургона заведён».
Он был близко, я слышал его.
«Это...»
Следующим звуком были сопротивление Хуббы-Хуббы и арабские крики. Вокруг Sony раздались громкие схватки, и она потрескивала, словно лесной пожар.
Блядь. Стало шумно.
Глава 47
Дерьмо, дерьмо, дерьмо!
Я рванул через дорогу, не обращая внимания на движение. Правой рукой я засунул браунинг в джинсы, чтобы он не выпал, а левой придерживал наушник. Всё моё существо было сосредоточено на том углу, через два магазина слева от цели. У меня возникло это знакомое чувство в животе, то самое, которое всегда возникало, когда что-то шло не так. Оно было со мной даже в детстве, когда я убегал от мальчишек постарше, которые хотели избить меня и отобрать деньги на обед, или от разъярённого продавца, у которого я пытался украсть вещи. Это было ужасное чувство: ты знаешь, что ситуация сложилась, ты хочешь, чтобы её не было, ты знаешь, что нужно что-то с этим делать, но ноги просто не несли тебя достаточно быстро.
Я свернул за угол, но не увидел ничего, кроме нескольких человек, стоявших, может быть, метрах в двадцати дальше, на другой стороне дороги. Все взгляды были обращены к переулку. Крики всё ещё доносились из сети, перемежаясь криками и звуками борьбы. Всё было на арабском, но Хубба-Хубба не говорил. Затем я услышал его на заднем плане. Ему было больно, он наполнялся, он становился подавленным.
У меня пересохло во рту, когда я вытащил оружие и, опасаясь постороннего, держал его при себе. Я свернул за угол в переулок, не потрудившись расчистить его. Времени не было.
Я опоздал. Фургон «Мерседес» подпрыгивал на выбоинах, удаляясь от меня, а один из неизвестных пытался закрыть заднюю дверь. В сети снова раздалось арабское гвалт. Даже если бы я говорил на этом языке, я бы не понял, о чём идёт речь — настолько всё было сумбурно и громко. Но Хубба-Хубба точно был там. Я мельком увидел его кроссовки; он отбивался, когда двое парней забрались на него, пытаясь удержать сзади.
Левая дверь была уже закрыта, маленькое окошко затянуто чёрным пластиком. Вторую дверь закрыли изнутри; она тоже была заклеена. Я продолжал бежать к задней части магазина.
Лексус всё ещё стоял там. Задняя дверь магазина была закрыта. Чёрт, за кем идти, за Хуббой-Хубой или за хавалладой?
Лотфи резко въехал в переулок, словно персонаж из «Блюза Хилл-стрит». Где-то кто-то, должно быть, звонил в полицию. Я махнул рукой, пытаясь заставить его сбавить скорость, остановиться. Машина чуть не перевернулась через передние колеса, когда он резко затормозил. В его глазах читалось бешенство. Растущая толпа на дороге обернулась и завороженно уставилась на него.
Лютфи выскочил из машины, держа пистолет наготове, чтобы выстрелить.
«Да тише ты, мать твою!» — я указал в сторону переулка, который теперь был свободен. «Фургон, задние окна заклеены чёрным пластиком. Он сзади. Давай, давай, бери его».
Я повернулся и побежал обратно тем же путём, откуда пришёл, и крикнул ему, когда он запрыгнул обратно в «Фокус». «Я покажу тебе дорогу на бульваре, переходи на четвёртый канал, четвёртый канал. Вперёд, вперёд, вперёд!»
Я скрылся за углом слева, направляясь обратно к бульвару. К чёрту третью сторону. Люди повсюду останавливались, чтобы поглазеть.
Я спустился к углу и посмотрел налево. Фургон замедлил ход, когда поток машин подъехал к овощному рынку. Я переключил Sony на четыре скорости и нажал на кнопку, одновременно вдыхая кислород. «Л, они ушли налево, они ушли налево к главной. Л, подтвердите, подтвердите».
«Фокус» с визгом показался на перекрёстке, Лотфи всё ещё играл в полицейских и грабителей. Ему нужно было сбросить скорость, пока он не врезался или не сбил кого-нибудь. И то, и другое не дало бы ему возможности двигаться. Он лихорадочно смотрел по сторонам, пытаясь увидеть, куда уехал фургон, потом опустил глаза, наверное, только что вспомнив о переключении каналов. Я продолжал передавать. «Они ушли налево, они ушли налево к главной дороге».
Он не ответил, но, должно быть, услышал меня, потому что «Фокус» с визгом помчался в сторону рынка, резко затормозил, сигналя людям, пытавшимся перейти дорогу перед ним, а затем помчался вниз, к толпе покупателей фруктов.
Я повернул направо и прошёл метров двадцать в сторону «Скудо», когда в ушах раздался крик и ругань. Я ничего не понимал. «Тише, тише! Повтори ещё раз».
Я подошел к фургону и начал тянуть за мягкий стальной номерной знак сзади, нащупывая приклеенный за ним ключ и брелок. Лотфи продолжал пытаться донести свою мысль; он сбавил скорость, но голос всё ещё был очень высоким, он был очень взволнован. «У L есть, у L есть! Минуя рынок, прямо на главную. Они идут на главную. N, подтвердите, подтвердите».
Я дважды щелкнула, не желая пока разговаривать, на случай, если он разозлится еще больше.
К этому моменту я уже вытащил брелок и нажал на него, чтобы открыть центральный замок. Я запрыгнул в машину и начал разворачивать «Ситроен», чтобы дать дорогу Лотфи. За мной наблюдала группа посторонних; по крайней мере двое были в мобильных телефонах. Это был настоящий промах, достойный оружия.
Втиснувшись на «Скудо» в поток машин и направляясь к рынку, я пересмотрел своё решение поехать к Хаббе-Хаббе. Должно быть, оно верно: Лотфи не стал бы помогать мне поднимать Козелка. Но в глубине души я знал, что мы в любом случае не поймаем Козелка; теперь он точно закопается. Работа была разрушена, и я тоже, если меня поймает полиция. Но что я мог сделать? Бросить их двоих и просто отправиться в аэропорт? Соблазн был велик. Я инстинктивно опустил руку на поясную сумку, убедившись, что документы всё ещё при мне. Я мог просто развернуться и поехать прямиком в аэропорт Ниццы, чтобы успеть на первый же самолёт…