Он обменялся взглядами с Лотфи, пока я вытирал сопли и кровь из носа о бетон и джинсы. Хубба-Хубба лежал меньше чем в пятнадцати футах от брата, но Лотфи смотрел на своего убийцу так, словно изучал картину. Я был впечатлён. За эти годы я знал несколько человек, которые могли сохранять самообладание во время группового секса, но это было нечто особенное.
Эспаньолка посмотрела на нас сверху вниз, глубоко вздохнула и пнула Лотфи в ногу. «Ты тоже говоришь по-английски?»
Лютфи кивнул, его взгляд не дрогнул.
Эспаньолка снова затянулся сигаретой. Когда он выдохнул, над ним в солнечном свете заплясало облачко дыма. «Полагаю, вы те, кто на другом конце радио?» — спросил он ледяным тоном. Он ждал ответа, но Лотфи не давал, и он был прав, но лишь до определённого предела. Сейчас не время отвечать на вопросы, пора начинать молить о пощаде.
Я вытер с носа ещё одну горсть соплей и крови и ринулся вперёд. «Слушай, я не понимаю, что тут, чёрт возьми, происходит». Я кивнул в сторону ямы. «Нам просто сказали следить за этими двумя. Мы думали, они перевозят героин на Нормандские острова. Кто-то там переживал, что это повлияет на его бизнес. Что бы здесь ни происходило, нам знать не обязательно. Какого хрена, мы можем просто уйти отсюда и забыть обо всём…»
Я понял, что потерял его с первых же слов. Он даже не взглянул на меня, продолжая смотреть на Лотфи, и, сделав ещё одну затяжку, принялся что-то лепетать по-арабски. Лотфи ответил тремя-четырьмя предложениями, которые мне ничего не говорили. Я просто знал, что Гоути ему по-крупному насолил.
Эспаньолка выдохнул дым через ноздри, повернувшись ко мне. «Какая разница? Мне всё равно, кто ты. Пришёл ты меня обокрасть или нет, неважно». Он стряхнул пепел в яму. «Они мертвы. Ты мертв. Деньги всё ещё у меня, и я просто подожду, когда их снова соберут. Я не могу позволить себе рисковать. Мне всё равно, что случилось. Бог всё понимает, Бог простит меня». Он повернулся к Лотфи. «Нет?»
Ответа не было.
Гоути снова затянулся и вернулся, чтобы поговорить с братьями в чёрной коже. Губы Лютфи зашевелились; он опустил голову и слегка покачался взад-вперёд. Я не всё понял, но фразу «Мухаммад расул-уллах» я точно уловил.
Шахада; он готовился к смерти.
Он, возможно, был готов встретиться со своим создателем, но я не был.
Гоути тоже услышал Лотфи и обернулся, чтобы посмотреть, а затем пожал плечами и швырнул оба паспорта в сторону ямы. Они приземлились на ворота, один упал на чёрно-красное обугленное тело Хуббы-Хуббы. Гоути отошёл и накричал на остальных четверых.
Лотфи провожал взглядом братьев в чёрных кожаных куртках, один из которых нес пустой газовый баллон, пока они шли к «Лексусу». Если Бог на нашей стороне, ему нужно было поднять задницу и что-то сделать как можно быстрее.
Один из братьев завёл «Лексус», а другой потянул за цепь, чтобы открыть покрытые грязью и смазкой ставни. Машина дала задний ход, затем развернулась к выходу, когда снова зазвонил мобильный телефон хаваллады. Он открыл зажигание и направился к другой стороне здания. «Лексус» проехал сквозь дверь и исчез. Ван Мэн начал закрывать ставни, пока Болдилокс наблюдал за нами, и солнечный свет отражался от его потной головы.
Это был очень короткий телефонный звонок: у меня сложилось впечатление, что Гоути просил её вернуться к чаю, но не звонить ему снова и снова в офис. Что бы мы ни собирались делать, нам нужно было сделать это до возвращения «Лексуса». Я посмотрел на Лотфи, и его взгляд всё ещё был прикован к Гоути. Из его ноздрей капала кровь, пузырясь, пока он молился.
Гоути положил телефон в карман и вернулся к нам. Он почти добрался до нас, когда снаружи раздались два выстрела. Ван Ман отпустил цепь. Затвор перестал дребезжать примерно в полуметре от земли, когда все опустились, и Ван Ман нырнул в сторону от входа.
Раздались ещё выстрелы, крики, рев моторов, визг тормозов и звук столкновения. Болдилокс замер, глядя на Ван Мэна в ожидании хоть какой-то подсказки, что, чёрт возьми, ему делать дальше.
Раздалось ещё несколько одиночных выстрелов. Ван Мэн быстро выглянул наружу. «Полиция! Полиция!»
Эспаньолка рявкнула им обоим, отдавая распоряжения. Лотфи остановился посреди молитвы. В его глазах снова зажегся свет. Он взглянул на меня, и во взгляде его читалось: «Видишь, Ник? Я был прав. Бог пришёл на помощь».
Я ответил ему тем же: «Давай уберемся отсюда к черту и сделаем это прямо сейчас…»
Он бросился на Гоути, и боль в моей груди исчезла, а я обхватил Болдилокса, прежде чем он успел снова включиться. Я вцепился в него, как утопающий, пытаясь удержать его руки опущенными, а оружие – подальше. Я продолжал отталкивать его, двигая ногами как можно быстрее, чтобы он потерял равновесие. Пистолет с грохотом упал на бетон, и мы врезались в пандус, затем упали на пол, я сверху, все еще обнимаясь с ним. Боль вернулась с новой силой. Мои ребра словно получили хорошие новости отбойным молотком. Я боролся за дыхание. Я услышал свой крик, когда он извивался подо мной, его пистолет был всего в трех футах от меня.
Это была «Беретта», и предохранитель всё ещё был включён. Мой мозг сжался. Это оружие стало для меня всем миром.
Я упал набок, вытянув руку, но Балдилоксу удалось меня остановить, он кряхтел от усилий, тащил за ногу, дергал за толстовку, пытаясь опередить меня.
Дуло было обращено к нам; моя рука находилась не дальше, чем в шести дюймах от него. Я чувствовал, как его пальцы царапают меня, пытаясь перелезть через меня. Но я был там, руки больше не болели, и прижимал его к груди.
Я не мог дышать. Я не мог вдохнуть ни капли воздуха. Пытаясь перевернуть оружие, я схватил его правой рукой. Он теперь был на мне сверху, вдавливая оружие между мной и бетоном. Моя грудная клетка начала сжиматься. Я оттолкнулся задницей, пытаясь освободить под собой место, пытаясь развернуть оружие, сдирая кожу с костяшек пальцев.
Он схватил меня за горло. Его зубы впились мне в плечо. Я чувствовал его тяжёлое дыхание на своей шее.
Если я сейчас же не наберу воздуха в лёгкие, я пойду ко дну. Перед глазами мелькали звёзды. Мне нужен был кислород, голова вот-вот взорвётся.
Снаружи снова раздались выстрелы.
Я взял оружие в руку, но его вес все еще слишком сильно давил на меня, чтобы сдвинуть его с места.
Я извивалась влево и вправо, дёргалась вверх и вниз, пытаясь освободить руку. Он укусил сильнее, его руки переместились с моего горла на руки.
Я перевернулся на правый бок, всадил «Беретту» ему в плечо и выстрелил. Он взвизгнул и отскочил от меня, хватаясь за рану и извиваясь, как угорь. Я лежал, пытаясь дышать, и видел кости и кровь.
Лютфи лежал у ямы, в нескольких футах от Эспаньолки. Оба скрючились, оба истекая кровью.
Солнечный свет лился сквозь щель под ставней. Пули рикошетили от стали, когда Лютфи подполз к хавалладе. Я закричал ему: «Нет, пошли, пошли!»
Он забрался на Эспаньолку и ткнул пистолетом ему в лицо. Чёрт с ним, мы всё равно никогда не доставим его в отделение полиции. «Просто сделай это, пошли — давай! Давай!»
Он посмотрел на меня, его лицо было залито кровью.
«Давай! Сделай это! Окно!»
Завыли сирены. Скатившись с Эспаньолки, он поднял пистолет, чтобы выстрелить в Ван Мана, который всё ещё стоял у затвора, но тот был в ужасном состоянии; это была бы пустая трата патронов, и он это понимал.
Оружие опустилось, когда я двинулся к укрытию вагончиков. Голова кружилась, зрение затуманилось, глаза слезились от боли. «Давай, убей его», — прохрипел я. «Пошли!»
Нам пришлось убираться оттуда, пока полиция не оцепила комплекс.
Лютфи поднялся на колени, держась за живот. «Возьмите его, возьмите его сейчас же…»
Он все еще был пугающе спокоен.
«К чёрту его. Пошли!»
«Нет, мне нужна месть, тебе нужна хаваллада».
Он с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, пошёл к Болдилоксу, выстрелив в него двумя пулями, как только тот оказался достаточно близко. Одна пуля вышла из головы под углом и срикошетила от пандуса.
Когда он направился к Ван Ману, я, шаркая, подбежал, схватил Гоутти за ноги и потащил его за вагончик. Его голова билась о бетон, пока он пытался прикрыть рукой огнестрельную рану в животе. Его чёрная рубашка, мокрая от крови, блестела на солнце.
Я остановился у двери туалета. Я не мог дышать, всё было слишком больно. Но мне приходилось продолжать ползти. Кое-как я добрался до окна. Кровь хлынула изо рта, когда я наклонился и попытался положить Эспаньолку себе на плечо.
Мне пришлось встать на колени, а затем подтянуться, опираясь на одну из труб писсуара. Он заскулил, когда я остановился, чтобы откашляться и выплюнуть ещё один глоток крови, прежде чем попытаться вытолкнуть его через окно.
Глава 53
Он выпал из окна головой вперед, задыхаясь от боли, когда его голени задели металлический край рамы, а затем с хрустом и приглушенным криком ударился об землю.
Я последовал за ним, стараясь не перегружать грудь, пока пробирался сквозь толпу, с трудом сдерживая крики боли. Наконец я упал рядом с ним на засохшую грязь трассы. Вдали завыли сирены. Я опустился на колени, пытаясь вдохнуть в лёгкие кислород, не двигая рёбрами. Каждый вдох всё ещё ощущался, словно меня кололи ножом. Я весь вспотел, пульс сильно бился на шее.
Опустившись на колени, я поднял Гоутэ за подмышки и перекинул его обратно на плечо. Я с трудом поднялся, отталкиваясь ногами, а свободной рукой цепляясь за стену. Я пытался дышать глубже, но от усилий лишь сильнее закашлялся кровью, которая заложила нос.
Пока я плелся к железнодорожным путям и «Фокусу Лютфи», звук сирен становился все громче, разносясь по дороге позади меня и следуя вдоль реки.
Я дошёл до конца здания и выглянул из-за него, в сторону входа на завод. Его блокировала белая патрульная машина. «Лексус» врезался в неё сзади, развернул машину, пытаясь убежать, и в итоге она направилась к фермерскому дому в правом углу.