За старание я дал инспекторам пять баксов на чай, затем отвёз парней туда, где подобрал.
*
*
Я позвонил Владу, напросился в гости.
Затем я заехал домой, соорудил установку “мобильник плюс дивиди”. Голосовую метку “Юсуп” в мобильнике я переназначил номеру Влада. Проге записи дисков я наказал, чтобы записала на диск фильм, подобрал скорость записи так, чтобы запись длилась полчаса. Проге-аудиоплееру я наказал в полшестого – когда запишется диск – включить гимн Советского Союза. После этого я поехал к Владу.
В гостях у Влада после обмена приветствиями я сказал:
– Влад, вчера, когда Таня вызвала меня, она начала названивать вам, но дозвонилась только в полвторого.
– Я уже говорил, почему она дозвониться не могла. Я принимал душ. Наверное, плескался так громко, что мобильника не слышал. Мобильник я с собой в ванную не беру. Лежал в комнате. А купаюсь я долго, минут двадцать, иногда больше. Как вышел из душа и услышал, что звонит мобильник, так сразу трубку и снял.
– Вы купаетесь под мощной струёй, или…
– Экономить воду? Нет, я люблю поплескаться, пофыркать. Потому звонков и не слышал.
– Вы говорили, что вчера, за час до того, как вы позвонили Алёне, вас навестили с проверкой из горводоканала.
– Да, были. Задолбали! Мало того, что проверяли вчера, так сегодня проверяли опять. Оборзели!
– И вчера и сегодня они переписывали показания счётчика холодной воды. Ведь так?
– Да.
– Они вам не сказали, что больше чем за сутки вы использовали всего лишь сто литров воды?
– Откуда вы узнали, сколько я слил воды?
– Я хотел доказать, что вчера вы под душем двадцать минут не плескались. Сегодня проверяющие из горводоканала пришли к вам потому, что их попросил я.
– Да ну?!
Влад попытался придать себе вид человека, которому бояться нечего. В том-то и беда таких как Влад, что виновный, когда чует, что конец близок, пытается придать себе вид невиновного, хорохорится да показывает, какой у него хвост пистолетом. Невиновному, напротив, изображать из себя нечего, потому он и не пыжится. Влад актёрские курсы наверняка не заканчивал, потому что все его натуги вылезли наружу, и только слепой бы не заметил, что Влад переигрывает по полной программе.
Я продолжил. Спросил: если Влад любит поплескаться, то как умудрился плескаться двадцать минут, и при этом больше чем за сутки потратить только сто литров воды? На двадцатиминутное купание с плесканием уйдёт литров двести. Унитаз Влад не сливал за сутки ни разу? Руки не мыл? Три раза слить унитаз – около тридцати литров. Помыть руки раза три – литров десять. Побриться – ещё десять. Итого пятьдесят литров. Сто минус пятьдесят – осталось пятьдесят литров. Это так Влад поплескался двадцать минут? В полсотне-то литров? Влад плескался под пипеткой?
Влад набычился, проговорил под нос:
– Хоть бы и под пипеткой! Вам-то дело какое?!
– Влад, где вы были вчера в обед, с полпервого до полвторого?
– Во-первых, я уже говорил. Во-вторых, я думал, про алиби спрашивают тех, у которых есть мотив. Зачем мне убивать Алёну?
– Убивать Алёну у вас причин нет. Подставлять Таню – есть. Я навёл о вашей фирме справки. Ваша фирма – как та кляча, что без подкормки не проживёт. Вы еле-еле выгребаете. Доход мизерный. Персонал никакой. Если Таня деньги из фирмы заберёт, то вам крышка.
Пока я говорил, Влад смотрел в пол. Когда я закончил, Влад попытался посверлить мою переносицу взглядом. То ли сверло у Влада притупилось, то ли моя переносица оказалась твёрже чем Влад надеялся, только Влад оставил мою переносицу в покое, перевёл взгляд на потолок.
Затем Влад спросил:
– Откуда знаете о таниных деньгах в моей фирме?
– Догадался. Иначе откуда у вас деньги, если фирма у вас убыточная? Думаю, что вы навешали Тане лапши и тянете из неё, богатенькой и доверчивой буратинки, золотые монеты числом во многие тысячи.
– Не тяну. Таня вложила деньги в мой бизнес.
– Называйте как хотите. Главное в другом…
Влад вскинулся.
– Ян, постойте! Не хотите ли вы сказать, что я – альфонс?
– Если вы не альфонс, то об альфонсе вы бы и не заикнулись. Я вас за язык не тянул.
– Хорошо, допустим, – но только допустим! – что я альфонс. И зачем мне убивать Алёну?
– Чтобы посадить Таню. Чтобы не возвращать Тане долг. Ведь можно кататься к Тане в тюрьму на свидания и корчить убитого горем любовника, от вас не убудет. А вот танины денежки останутся в вашей фирме. Таня за убийство сядет на много лет, а когда выйдет, то денежки обесценятся, и возвращать долг будет намного проще. А может, к тому времени вы найдёте ещё одну Таню, и слиняете с ней за границу. Так проблема долга и решится.
– Ян, вам бы писать сказки, а вы пошли в сыщики.
– Влад, я не хочу транжирить время на поиски улик. Я-то их найду, а вот вам лучше бы накатать признание, потому как срок будет поменьше.
– Вы, часом, с ума не сошли? И не пора ли нам попрощаться?
– Как скажете, Влад. Как скажете. Смотрите не опоздайте с признанием. Когда я вашу вину докажу, ваша явка с повинной срок вам уже не скостит.
– До свидания, Ян!
Я потопал к двери. Влад сказал мне в спину:
– Ян, вы не забыли, что у меня есть алиби?
Я остановился, развернулся, улыбнулся, сказал:
– Да ну?!
– Ведь я был дома и звонил Алёне. Таня сказала, что нашла труп в тринадцать минут второго. А я говорил с Алёной примерно в час десять. Как же я успел бы съездить к Алёне за три минуты? На вертолёте, и то бы не успел.
– Звонок Алёне вы могли подстроить.
– Интересно, как?
– Не важно. Главное, что могли.
Влад ухмыльнулся, во взгляде мелькнула издёвка: мол, не понтуйся! Затем Влад сказал:
– Хотите взять меня на пушку? Как подстроить звонок, не знаете, а…
– В полшестого вам позвонит мой мобильник и предложит вам послушать гимн Советского Союза. Можете позвонить оператору и – если вам скажут – узнать, откуда вам звонил мой мобильник. Если окажется, что мой мобильник позвонил вам из района моего дома, вас это удивит?
– Что за ерунду вы говорите?
– Гляньте, если не трудно, который час. А то я оставил мобильник дома, а часов не ношу.
Влад посмотрел на часы, сказал:
– Половина шесто…
Зазвонил мобильник Влада. Влад нажал на мобильнике зелёную кнопку, приложил трубку к уху, застыл.
Я улыбнулся, сказал:
– Это гимн Советского Союза. Не узнали?
Влад разорвал связь, посмотрел на меня так, словно я сдёрнул с него штаны посреди Красной Площади.
– Ян, я не знаю, как вы это подстроили, но я так не делал. У меня звонок Алёне не поддельный, а настоящий.
– Мой номер у вас есть. Как надумаете покаяться – звоните. Только дайте доехать до дому, а то мой мобильник сейчас привязан, бедняга, к ножке стула.
Я развернулся, пошёл к выходу. У дверей остановился, положил на полку рядом с домашним телефоном Влада визитку, сказал: “Это на случай, если после моего ухода вы в сердцах захотите разбить свой мобильник о стену, и так мой номер потеряете”. Затем я квартиру Влада покинул.
Когда приехал домой, первым делом отвязал от стула мобильник, проверил, не звонил ли с покаянием Влад. Проверка показала, что Влад не звонил.
*
*
Через час после разговора с Владом в мою дверь позвонили. Причём позвонили так, как мои знакомые не звонят.
Не так давно я поставил камеру, что сутки напролёт пишет на отдельный двухтерабайтовый диск компа всё, что творится у моих дверей. Объектив камеры я установил в полотне двери, да замаскировал так, что заметить объектив не легче чем безлунной ночью с трёх километров да без бинокля различить негра, что дрыхнет на куче угля.
После того как в мою дверь позвонили, я вывел изображение с дверной камеры на монитор компа.
Я увидел на экране трёх шалопаев в масках. В ручонках шалопаев красовались палки. Как я ни пытался в троице увидеть милых Дедов Морозов с мешками подарков, а пришлось таки посмотреть правде в глаза и признать, что трое в масках пришли меня бить. Детский сад, ей богу! Ещё бы загодя развесили по подъезду объявления “Все на шоу! Общий сбор у дверей сыщика Янова”.
Шалопаи позвонили ещё раз. Затем ещё. Затем надавили на кнопку звонка и решили её не отпускать, чтобы постоянно звонящий звонок поднял и мёртвого.
Я покинул квартиру через балкон, – благо живу на первом этаже, – и потопал к подъезду.
Пенсионерка Нина Ивановна, соседка, что сидела на лавочке у подъезда и видела, как я спрыгнул с балкона, улыбнулась мне той улыбкой, которой улыбаются детишкам-шалунишкам, поманила меня пальцем. Я подошёл, присел на лавочку рядом.
Нина Ивановна заговорила:
– Ян, когда ты повзрослеешь, а? Что ж ты до сих пор сигаешь с балкона как пацан? Тебе ж уже не пятнадцать! Какой пример ты показываешь детям?
– Виноват, исправлюсь.
– Ты исправишься, как же! Кстати, к тебе пришли гости, видел?
– С чего вы взяли, что ко мне?
– Так кроме тебя в наш подъезд ни к кому по трое с дубинками не ходят. Ну, иди. Только ты там с ними поаккуратнее, а? Ведь совсем ещё дети.
– Постараюсь.
Я встал, потопал в подъезд. Шалопаи в масках караулили меня у моих дверей как те кошки, что караулят мышь у норки. Только, бестолочи, не подумали, что мышь может дать по зубам.
Шалопаев я раскидал по подъезду в момент. Отвесил гостям сполна. Хотел было отоварить шалопаев одной из тех палок, что дорогие гости заготовили для меня, да герои начали кричать караул.
На вопли шалопаев в подъезд влетела Нина Ивановна, принялась меня журить.
– Ян, ты же обещал! Как ты можешь их бить?! Они же дети! Посмотри, что ты наделал! У них же из носа идёт кровь!
Я сказал, что если бы я с шалопаями сюсюкался, то кровь бы текла из меня, и не только из носа.
Нина Ивановна меня не дослушала, обратилась к шалопаям:
– А ну-ка, детки, марш по домам! Хотите, чтобы этот изверг вас покалечил?
Шалопаи рванули к выходу. Одного я схватил за рукав, удрать не дал. Спросил, зачем пожаловали. Шалопай сказал, чтобы я пошёл к такой-то матери. Нина Ивановна поморщилась. Я отвесил шалопаю подзатыльник, сказал, чтобы в присутствии старших выражения подбирал. Затем я вопрос повторил. При этом сжал запястье шалопая так, что у бойца от боли глаза полезли на лоб.