— Ты уверена, что еще раз хочешь увидеть меня?
Ее глаза затуманились, а на губах появилась нежная улыбка. Потом она произнесла:
— Конечно, Тайгер. Для меня самой это очень странно, но у меня такое чувство, что до тебя у меня в жизни не было ни одного настоящего мужчины. С тех пор, как я узнала тебя… я чувствую себя совершенно иначе.
— Этим не шутят, дорогая. Очень жаль, если это действительно так.
— Не пугай меня.
Я неожиданно почувствовал себя спокойно и легко. Если не было надежды на будущее с Рондиной, а ее никогда по-настоящему не было, то мне было все равно, с кем это будет. Может быть, и с Гретхен Ларк, кто знает. А пока! Скачка не выиграна, и флаг не приспущен!
— Ты меня не выдашь?
— Как ты можешь так думать обо мне!
— Однако постарайся. Даже случайно…
Я откинулся на спинку кресла и замолчал, подыскивая слова.
— Предположим, я должен убить кое-кого.
— Это так необходимо?
— Да!
— И нет другого выхода?
— Ни малейшего!
— Кто он?
— Это не один человек. Вероятно, их будет двое или трое. И потом я не уверен, что нет других. А ведь были и еще, но они уже получили свое…
Гретхен с явным сожалением глядела на меня. — Я понимаю тебя, Тайгер, и сочувствую тебе. Делай то, что считаешь нужным, только не бросай меня… Когда?
Я пожал плечами:
— Может быть, сегодня вечером.
— Ты будешь осторожен?
— Я всегда осторожен.
— Ты вернешься?
— Позже.
— Я буду ждать тебя! — Нежно прошептала она.
Около пяти часов я высадил Гретхен перед ее домом и направился к Эрни Бентли, в его новую мастерскую. Это было нечто среднее между лабораторией и слесарной мастерской. Когда я вошел, Эрни сидел за столом и что-то изучал в микроскоп.
Проходя мимо квартиры Миннера во время проверки, я заметил марку замков на его двери и теперь попросил Эрни изготовить мне несколько наборных отмычек. За двадцать минут он подобрал мне шесть примерных наборов. Хотя бы один из них должен был подойти. В ожидании ключей я позвонил Чарли Корбинету и справился у него насчет той пули, которой был убит Туми.
— Она была выпущена из того же оружия, что применялось и против вас.
— Этот тип, наверное, с ума сошел, что так цепляется за свою пушку. Если его сцапают с ней, то его песенка, считай, спета.
— Но только не с дипломатическим иммунитетом.
— Впрочем, мы можем говорить о разных людях. Тот парень достаточно умен, чтобы не связываться с подобными уликами.
— Тайгер…
— Да?
— В январе 1941 года вы получили автоматический «кольт» армейского образца. Он все еще у вас?
— О кей! Я все понял.
— У вас есть еще что сказать мне? — спросил Корбинет.
— Пока только одни предположения. Мне придется сделать еще кое-какие шаги, чтобы поднять их со дна.
— Тогда сделайте это поскорее. Желательно на днях. Если через неделю эта дыра в ООН не будет заштопана, то мы можем потерять очень многое.
— Не беспокойтесь, — ответил я. — В крайнем случае, я знаю один верный способ ее сразу же затянуть. Вы получили врачебное заключение о состоянии Селвика?
— Оно лежит передо мной. Ему было сделано промывание желудка и проведены все анализы. Результаты отрицательные. Его приступ был естественным.
— Тонкая работа, — заметил я.
— Что вы имеете в виду?
— Я могу назвать вам два смертельных яда, которые также не оставляют никаких следов.
— Селвик не умер, а находится в превосходном состоянии, если не считать его старой и сильно запущенной болезни.
— Существуют яды, временно создающие болезненное состояние у человека, и они не оставляют никаких следов.
Эрни уже изготовил ключи и с интересом прислушивался к нашей перепалке по телефону. Он сунул их мне в руку и сказал:
— Звонил Мартин Грэди. Мы тут сварганили кое-что новенькое, и это может тебе пригодиться. Вот, посмотри!
Он показал мне три черных шарика, размерами в половину мяча для гольфа, На одном из них было белое колечко.
— Помнишь хлопушки, которыми мы играли в детстве? Бросали их на пол или об стену — и они взрывались.
— Помню. Но они были не опасны, если только не попадали в глаза.
— А эта штука имеет разрывную силу ручной гранаты.
— Они надежны?
Эрни красноречиво пожал плечами.
— Это новинка. В лабораторных условиях они действовали безукоризненно. Положи их в карман и постарайся не очень трясти и стучать.
— Благодарю за совет.
— Лучше всего завернуть их в платок и рассовать в разные карманы, чтобы они не ударялись друг о дружку. И не вешай плащ поблизости от батарей отопления: гранаты взрываются при высокой температуре. Та, на которой нанесено белое колечко, — зажигательная.
— Термит?
— Тайгер! — укоризненно покачал он головой. — Техника не стоит на месте. Эта смесь гораздо эффективнее термита. Делвин воспользовался этой штучкой в Югославии, чтобы вскрыть сейф, из которого он похитил бумаги Моревича.
Я рассовал гранаты по карманам плаща, а ту, с колечком, засунул во внутренний карман пиджака.
— Слушай, если ты воспользуешься гранатами, постарайся сообщить мне, как они сработали. Может быть, что-нибудь в их конструкции можно будет улучшить.
— Утешил… философ!
В утренних сообщениях газет было много места отведено таинственному убийству постояльца Честер-отеля. Его опознали как мелкого дельца со Среднего Запада, который чрезмерно увлекался покером. Вероятно, его прикончил кто-то из бывших партнеров по карточному столу, так как рядом с трупом был обнаружен неоплаченный счет.
В статье содержалось предупреждение новичкам, приехавшим в большой город с целью урвать свой кусок «счастья».
Прочитав заметку, я усмехнулся. Чувствовалась работа нашего центра в Вашингтоне, и местной полиции пришлось танцевать под его дудку. Для меня было важно одно: Видор Чарис знает, что я еще жив и что полиция идет по ложному следу. Он постарается убрать меня как можно скорее, чтобы я не смог нарушить планы его хозяев. Для меня сейчас существовала единственная возможность — нападение.
Десять минут спустя я уже направлялся к квартире Миннера.
Его окна были темными.
Я огляделся, чтобы убедиться, что за мной никто не следит, вошел в подъезд и бесшумно поднялся по лестнице. Подойдя к дверям его квартиры, я дважды позвонил, но мне никто не открыл. И тогда я взялся за ключи Эрни. С третьей попытки замок слабо крякнул и поддался.
Переступая через порог, я почувствовал, как что-то еле слышно коснулось щеки. Я понял, что это было, и мысленно чертыхнулся. При свете фонарика я принялся искать «предохранитель» черную нитку сантиметров пятнадцать длиной и тонкую, как волос. Миннер укреплял ее на двери и, приходя домой, первым делом проверял, не навещал ли кто-нибудь его жилище в его отсутствие. Мне понадобилось немало времени, чтобы снова укрепить ее на двери.
Задернув шторы на окне, я включил свет. Потом вывернул из люстры все лампочки, кроме одной, под цоколь которой я засунул кусочек фольги от пачки сигарет. Теперь, если повернуть выключатель, люстра зажжется на мгновение, а после этого фольга сгорит и лампочка погаснет.
Это был старый трюк Чарли Корбинета и его школы, с помощью которого можно оградить себя от множества неожиданных сюрпризов.
После этого я вновь поднял шторы и огляделся вокруг.
Квартира была когда-то чистенькой и очень уютной, но Миннер не утруждал себя соблюдением порядка и чистоты. Везде валялись окурки и пепел. Ковер в нескольких местах был прожжен насквозь, а на полированных поверхностях мебели тут и там виднелись белые следы от горящих сигарет. На столе среди грязных тарелок и стаканов стояли две бутылки водки и непочатая бутылка виски.
В квартире было две спальни и в каждой стояло по две кровати. Значит, Миннер мог, не сообщая никому, держать у себя на квартире людей столько, сколько ему было нужно.
Я внимательно оглядел комод снаружи, чтобы убедиться, что здесь нет нитки-ловушки, а затем приступил к методическому обследованию. В ящиках и в шкафу было очень немного вещей, только то, что может уместиться в двух небольших чемоданах. Похоже, Миннер не собирался задерживаться здесь надолго.
Кухня была в еще более страшном состоянии. Бутылки и стаканы, которые я видел через окно, все еще стояли на столе. В шкафу я обнаружил солидный запас консервов, которые, казалось, были обычным ежедневным рационом хозяина. Тут же, на крюке, висело несколько больших батонов копченой колбасы, распространявшей довольно острый запах чеснока.
Я уже собирался было закрыть шкаф, когда мое внимание привлекла небольшая картонная коробка на верхней полке. Я открыл крышку и увидел три стеклянных флакона, тщательно упакованных в вату. Один из них был наполнен голубоватым порошком. В двух остальных порошок был белым. Я осторожно открыл и понюхал содержимое флаконов. Белые порошки были определенно стрихнином и какой-то солью синильной кислоты. Запах голубого порошка показался мне знакомым. Я осторожно попробовал его на язык. Это был пентотал — наркотик «правды», прекрасное средство развязывать непокорные языки.
Да, похоже банда приготовилась ко всему. Но я теперь тоже был наготове.
Я продолжал обыск. Мне показалась подозрительными машина для мойки посуды и сушилка, стоявшие в стенной нише. Вряд ли ими вообще пользовались, если учесть, какой беспорядок был на кухне и в квартире. Я быстро осмотрел моечный барабан. Пусто.
У меня не было никаких определенных подозрений, но я искал оружие. Я открыл сушилку и увидел сверток, который лежал прямо на нагревательных элементах. Я развернул бумагу.
Это была пачка новеньких тысячедолларовых банкнот. Стоило кому-нибудь включить сушилку, и деньги через несколько секунд сгорели бы. Я пересчитал банкноты: 41 000 долларов. Я вытащил из пачки три бумажки, а остальные завернул и положил на место.
Теперь будет за что объявить Алексиса Миннера «персоной нон грата». Но довольная улыбка тут же слетела с моего лица. До моих ушей донесся скрежет наружного замка и голоса за дверью.