— Скоро все начнется, — напомнил Буров напоследок. — Два-три дня, не больше. Будь готов!
Алексей Басов быстро проскользнул в щель между створками ворот, воровато оглянувшись. Сторож, уже другой, в черной униформе с огромным шевроном «Охрана» на спине, быстро закрыл ворота, а полковник нырнул в подъезд, мельком увидев в окнах верхних этажей головы наблюдателей и неосторожно выставленный наружу ствол автомата.
Полковника приветствовали. Попадавшиеся навстречу партизаны вытягивались по стойке смирно перед своим командиром, а тот, что-то отвечал, иногда просто кивая. Басов видел, что его бойцы уже окончательно освоились на новом месте, им, привыкшим к кочевой жизни, для этого не требовалось много времени. Кто-то уже расстилал спальник, другие возились с оружием, а были и те, кто уселся в кружок, склонившись над картами, которые успели получить все командиры взводов.
— Как тут? — спросил Басов оставленного за старшего партизана.
— Все спокойно. Посты выставили, боекомплект пополнили. Долго нам придется ждать?
— Ждать будете столько, сколько нужно. И сидеть тихо, носа не высовывать никуда. Давай-ка, объявляй общий сбор, — вдруг решил полковник, осмотревшись по сторонам и увидев настоящий лабиринт каких-то комнат, залов, переходов. Найти лучший полигон для тренировки, пожалуй, было не просто. — Отработаем зачистку здания, пока есть время.
Превратив недостроенное здание в тренировочную площадку, партизаны бегали по полутемным лабиринтам два долгих дня, доводя себя до изнеможения. Каждый понимал, что ждет впереди, и все работали честно, выкладываясь по полной. Алексей Басов, подавая пример, занимался вместе со всеми, штурмуя занятые «противником» этажи, зачищая комнаты, прикрывая своих товарищей. И все эти дни никто из жителей окрестных домов даже не догадывался о новых обитателях стройплощадки, с некоторых пор привлекавшей только бездомных да искателей острых ощущений. А на утро третьего дня пришел приказ о начале операции.
В предрассветных сумерках отряд погрузился в две машины — фургон ЗИЛ с надписью «Водоканал» и грузовую «Газель» неизвестной принадлежности с цельнометаллическим кузовом, в котором царила кромешная тьма. Правда, в этот рейд шли не все — Буров сдержал свое обещание, и Жанна Биноева, лучший и единственный снайпер отряда вместе с тремя бойцами покинула тайную базу еще раньше по личному распоряжению генерала. Ей предстоял свой бой, не менее важный. Не было с партизанами и Ольги Кукушкиной — санинструктора решили оставить под охраной единственного сторожа, решив не рисковать девушкой напрасно. А небольшая автоколонна отъехала от опустевшей стройки, двинувшись по сонным улицам к центру города, прямиком к зданию УВД.
Полковник Басов, ехавший в «зилке», окинул мрачным взглядом своих бойцов. На лицах партизан, несмотря на ранний час окончательно проснувшихся, застыла маска мрачной решимости. Все были собраны, напряжены, никто не разговаривал, лишь изредка перекидываясь парой слов. Многие в нервном возбуждении возились с оружием.
— Внимание, бойцы, — произнес Басов, и на него уставились тринадцать пар глаз. — Задача наша всем ясна, поэтому просто напомню, что придется воевать со своими, с русскими. Они не предатели, просто они запутались, ошиблись. Но они могут нам помешать, а уговаривать их, что-то объяснять, просто нет времени. Нас ждет бой, и я не могу дать такой приказ, поэтому считайте это просьбой, но постарайтесь не убивать. С этими людьми рядом нам еще жить.
Ему никто не ответил, да полковник и не ждал этого. На войне всегда кому-то приходится умирать, крови избежать невозможно. И единственное, чего сейчас желал Алексей Басов, чтобы этим кем-то оказались не его люди, не бойцы его отряда.
Машины остановились в переулке возле парка. Басов, уже полностью экипированный, легко выпрыгнул из фургона. На его плече висел автомат АК-74М с подствольником и колиматорным прицелом ПК-А, посаженым на прилив «ласточкин хвост» на ствольной коробке.
Полковник остановился возле машины, осмотрелся. Прохожих еще не было, город только просыпался. За черными изломанными стволами деревьев, за кронами, лишившимися листвы, угадывались очертания здания УВД. Под ногами чавкала грязь — ночью выпал снег, но уже растаял, превратившись в бурое месиво.
— На выход, — приказал Басов, взяв «Калашников» наперевес. — Оружие к бою!
Партизаны посыпались из фургонов, точно горох, мгновенно занимая круговую оборону. Построившись, отряд двинулся по парку. Попадавшиеся навстречу собачники, выгуливавшие своих четвероногих питомцев, сначала в растерянности замирали, видя перед собой несколько десятков вооруженных до зубов людей, а затем, поняв, что на их форме нет никаких знаков отличия, бросались наутек. Их не останавливали, это уже не имело значения. Отныне прятаться не имело смысла.
— Занять позиции, — приказал Басов. — Огонь по моей команде! Не забывайте про опознавание!
На плечах каждого партизана, в том числе и самого полковника, были белые повязки, отлично различимые даже в сумерках. Примитивная, но действенная система «свой-чужой», позволявшая избежать потерь от дружественного огня, особенно в свалке ближнего боя.
Пока партизаны рассредоточивались по парку, командир заглянул в «Газель». Там, в полумраке, рассеиваемом мерцанием разноцветных индикаторов, один из бойцов не отходил от приборов.
— Как у тебя, Ваня?
Капитан Народно-освободительной Армии Китай Фань Хэйгао, колдовавший над пультом мобильной станции радиопротиводействия, давно привык к своему «новому» имени. Оторвав глаза от приборов, партизан взглянул на командира, сообщив:
— Норма. Все частоты могу забить помехами на раз! Никто их не услышит!
— Отлично! — одобряюще кивнул полковник. — Включишь «глушилку», когда начнем. Пока слушай их диапазон, может что интересное найдешь, — напутствовал Алексей Басов, убедившись, что здесь тоже все готово к началу атаки. Одно слово — и противник, еще ничего не подозревавший, окажется в полной изоляции, а это пугает порой сильнее, чем самый мощный обстрел, когда ты не имеешь представления, что происходит вокруг, не знаешь, что делать
Отойдя в сторону, полковник вытащил рацию из кармана, произнеся в динамик:
— Кобальт, а Гранит, доложите обстановку! Прием!
— Гранит, я Кобальт, вышли на исходные, — раздалось в ответ сквозь слабый шелест атмосферных помех. — Ждем приказа!
Кольцо осады замкнулось вокруг городского управления полиции. Партизанские отряды, до сих пор никем не обнаруженные, блокировали здание со всех сторон. Если кто-то прослушивал эфир, он должен был сейчас поднимать тревогу, но это не имело значения — каждое окно уже взято на прицел, и хватит одного единственного слова полковника Басова, чтобы на УВД обрушился ураган свинца.
— Ждать моего приказа! Готовность три минуты!
— «Полицаи», — вдруг раздался рядом приглушенный возглас. — Патруль!
В сумерках отчетливо мелькнул белоснежный борт полицейской машины. Из «Лады», притормозившей в том же переулке, выбрались двое в серой форме, с АКС-74У на плече. Они увидели мечущиеся по парку тени, уверенно двинувшись к ним.
— А, черт! — Басов ударил кулаком по стволу осины. — Как же не вовремя!
Полицейские приблизились на два десятка метров, и только тогда заметили оружие в руках бегавших по опавшей листве людей. Они замешкались на считанные секунды, и Басов, вскинув АК-74, выпустил в них длинную очередь.
Треск выстрелов казался оглушительным в опустившейся на городе тишине. Один из патрульных молча свалился, а второй, забыв про собственное оружие, бросился бежать.
— Уйдет, сука! — сквозь зубы прошипел Басов.
Азамат Бердыев, державшийся возле своего командира, вскинул АКС-74, тоже снабженный подствольным гранатометом ГП-25, и дал короткую очередь, а затем еще одну. Полицейский, словно запнувшись, взмахнул руками и завалился лицом вниз, растянувшись на асфальте.
— Вперед, вперед, — крикнул Алексей Басов. — В атаку! Открыть огонь!
По всему парку разом загрохотали выстрелы, в треск АК-74 вплеталось уверенное уханье пулеметов, а затем на стоянке перед УВД взорвалась одна из припаркованных машин. На миг вспышка ослепила рассыпавшихся по парку партизан. В окнах ближайших домов жалобно зазвенели стекла, где-то рядом истошно запищала автосигнализация. На просыпавшиеся улицы Южноуральска пришла война.
Глава 8. Рубеж обороны
13 ноября
Олег Бурцев добежал до старой осины, опустившись на колено и вскинув свой РПК-74М. Толстый, в два обхвата, ствол, служил идеальным укрытием для партизана, взявшего под прицел парадное крыльцо УВД. Затвор уже был взведен, и Олег сдвинул вниз флажок предохранителя. Щелчок показался оглушительным грохотом в царившем вокруг безмолвии. Не только Бурцев в эти минуты занимал позицию. По осеннему парку в рассветных сумерках метались беззвучно, словно призраки, еще два десятка партизан, перебегая от дерева к дереву, направляя стволы на темный фасад серого здания городского «главка».
— Ждать приказа, — разнеслось шепотом от одного бойца к другому, по цепочке. — Без команды не стрелять!
Партизаны не рисковали, сведя радиообмен к минимуму, приказы передавались голосом, но больше жестами. Сейчас в парке не было слышно ни одного постороннего звука, только возбужденное дыхание готовых к стремительной атаке бойцов да треск сухих веток, когда кто-то делал неловкое движение. Две дюжины автоматных и пулеметных стволов были готовы извергнуть настоящий поток раскаленного свинца. Все ждали только одного — приказа, и тогда остановить порыв партизан не сможет уже ничто.
Олег Бурцев тоже был готов к бою. В руках — пулемет, к которому пристегнут секторный магазин на сорок пять патронов калибра 5,45 миллиметра, разумеется, полностью снаряженный. Еще четыре набитых «рожка» в подсумках разгрузочного жилета «Тарзан-М22», чуть давившего сейчас на плечи и грудь. А кроме этого — четыре осколочные гранаты РГН, вес которых почти не ощущался на фоне всего остального. Разумеется, боевой нож «Булат» в прочных ножнах, перевязочный пакет и прочие мелочи, сейчас не столь важные.