Штаб-сержант Морской пехоты США Джонатан Желязны проводил презрительным взглядом толстяка в деловом костюме, пыхтя, пробежавшего мимо ворот, постоянно озираясь по сторонам. Личная резиденция посла Соединенных Штатов в России словно была огорожена невидимой стеной, отгонявшей случайных зевак, точно магический круг останавливает всякую нечисть. Горожане обходили стороной моряков в полной боевой экипировке, с оружием в руках, сменявших друг друга на этом посту и готовых первыми встретить удар врага. И, несмотря на кажущееся спокойствие, часовые на расслаблялись ни на миг, помня, что находятся в центре чужого города, в самом сердце чужой и отнюдь не дружелюбной страны. Те, кто затравленно бежал мимо, будто ожидая внезапного выстрела в спину, были стадом баранов, но где-то рядом скрывались, до поры не показываясь на глаза, и волки, готовые к смертельному броску.
— Внимание всем, — в наушнике прозвучал голос начальника охраны, и штаб-сержант Желязны мгновенно подобрался, инстинктивно напрягая мускулы. — Внимание, «Альфа» выходит! Контроль зоны! Докладывать о любом движении!
Моряк перехватил полуавтоматический дробовик M1014 JSCS двенадцатого калибра, страшное оружие, идеальное для ближнего боя в городских условиях. Каждый из шести патронов в подствольном трубчатом магазине был начинен картечью и по действию не уступал очереди из пистолета-пулемета, обладая схожей эффективной дальностью. Взгляд Желязны скользнул влево-вправо, фиксируя обстановку, улавливая любые, даже самые мельчайшие изменения. Его напарник, державший наизготовку автоматический карабин М4, тоже весь обратился в зрение. А в эти же секунды в помещении охраны сразу несколько морпехов приникли к мониторам, на которые выводилось изображение с видеокамер, установленных поверх ограды по периметру особняка.
Эфир наполнился докладами часовых:
— Первый пост — чисто! Второй пост — «зеленый свет»!
У особняка началась привычная суета. Глава американской дипломатической миссии, несмотря на вполне реальную опасность террористической атаки, упорно отказывался перебираться в здание посольства в большом Девятинском переулке, давно уже превращенное в настоящую цитадель, равно как и на территорию базы Кэмп-Рейган в Раменском. И потому каждое утро его поездка на работу, занимавшая всего минут тридцать, превращалась в настоящую спецоперацию.
Бронированный лимузин «Крайслер» остановился напротив входа, возле которого застыли, уподобившись эскпонатам музея восковых фигур, полдюжины моряков, не ослаблявших хватку на оружии до тех пор, пока за послом, сопровождаемый своим референтом, не захлопнулась тяжелая дверца, способная выдержать обстрел из крупнокалиберного пулемета в упор. Негромко заурчал под капотом из композитной брони мощный движок, и лимузин, сопровождаемый двумя «субурбанами» с охраной, двинулся к воротам.
— Смотри по сторонам, — сквозь зубы процедил штаб-сержант Желязны напарнику, когда за их спинами поползла в сторону приводимая в движение электромотором створка.
Все началось в тот момент, когда ехавший первым «субурбан», огромный, словно дом, сверкавший хромированными бамперами, сверкая красно-синими проблесковыми маячками под решеткой радиатора, уже вырулил в переулок, а «Крайслер» посла как раз находился в проеме. Рев мотора в дальнем конце переулка заставил Джонатана Желязны вскинуть дробовик, разворачиваясь на пятках в направлении громкого звука.
Седан «Мерседес», взвизгнув тормозами, остановился в сотне метров от ворот посольского особняка, по инерции развернувшись поперек дороги. Наружу через проем люка в крыше высунулся, будто чертик из коробочки, человек, на лицо которого была натянута черная маска с прорезью для глаз. Еще один, также скрывший свое лицо, выпрыгнул с заднего сидения, будто пружиной подброшенный. У обоих в руках штаб-сержант Желязны увидел короткие толстые раструбы РПГ.
— «Базука»! — Морской пехотинец закричал, пытаясь поймать машину террористов в окуляр колиматорного прицела, установленного на планке «пикатинни» на ствольной коробке дробовика. — Огонь!
Бахнул «бенелли», лягнув Желязны прикладом в плечо, и сноп восьмимиллиметровой картечи, покинув ствол оружия, ударил в грудь террориста с гранатометом, швырнув тело на борт машины. Но второй боевик уже успел нажать на спуск, и реактивная граната огненным протуберанцем ударила в борт «субурбана» охраны. Взрывная волна сбила с ног штаб-сержанта, протащив его по асфальту несколько метров. Придя в себя, Желязны увидел тело своего напарника, безвольно обмякшее, привалившись спиной к каменному основанию ограды. Морской пехотинец отыскал взглядом горящий внедорожник, задняя дверца которого распахнулась, и из салона вывалился охваченный пламенем человек. Тот пытался ползти, выбрасывая вперед руки и подтягивая неподвижное тело, но вскоре замер. А «Крайслер» посла уже сдавал задом, снова скрываясь за оградой.
Штаб-сержант, так и не выпустивший из рук оружие, встал на одно колено. Мимо него пронесся под рев и виз покрышек, автомобиль террористов. Джонатан Желязны вскинул дробовик, вогнав заряд картечи в упор в борт поравнявшегося с ним «Мерседеса». Затем морпех, разворачиваясь вслед быстро удалявшейся машине, принялся снова и снова нажимать на спуск, обрушивая потоки свинца, пока магазин не опустел, и затвор не встал на задержку, сигнализируя, что кончились патроны. Он не слышал ни звука мотора, ни грохота собственных выстрелов. Все происходящее напоминало Буну немое кино. Еще несколько морских пехотинцев, выскочившие наружу, обрушили на стремительно удалявшийся «Мерседес» град пуль, и было слышно, как они с лязгом молотят по обшивке, разрывая покрытый лаком металл, точно бумагу.
— Сержант, сэр, вы целы? — Один из моряков, опустив оружие, склонился над оседавшим на асфальт Желязны. Увидев струйки крови, сочащиеся из-под шлема, он закричал: — Санитар, сюда! Быстрее!
Несколько человек, сменив карабины на огнетушители, подскочили к пылавшему «субурбану», броня которого не устояла перед русским противотанковым гранатометом РПГ-26. Взрывчатки, начинявшей реактивную гранату весом тысяча восемьсот граммов, хватило, чтобы разорвать внедорожник на куски. Пока морские пехотинцы заливали струями углекислоты искореженную машину, в салоне которой остались пассажиры, уже превратившиеся в головешки, еще несколько их товарищей помогли выбраться из салона лимузина американскому послу. Дипломата, который толком не успел даже испугаться, буквально на руках внесли в особняк, сомкнув вокруг него живое кольцо, ощетинившееся стволами штурмовых винтовок.
А в это время Вячеслав Савельев, известный среди партизан под кличкой «Шумахер», до хруста в суставах сжал руль, чувствуя, как немеет нога, вжимавшая в пол педаль газа. Порядком изношенный движок ненового «Мерседеса» надсадно ревел, и машина стрелой мчалась по безлюдным московским дворам и переулкам, минуя уже заполненные транспортом автострады и посты дорожной полиции.
— А, сука, — раздался с соседнего сидения слабый стон. — Как больно!
— Держись, брат! Сейчас приедем, уже рядом совсем! Еще пять минут!
Вячеслав на миг отвлекся от управления машиной, глянув на своего напарника. Тому повезло чуть больше, чем их третьему товарищу, оставшемуся лежать на грязной мостовой возле резиденции американского посла. Хотя еще что считать везением. Вражеский выстрел оказался дьявольски точным, поток картечи прошил борт машины, и единственным препятствием на его пути оказалось тело Игоря Васильева, позывной «Шахтер». Одежда на его правом боку потемнела от крови, партизан дрожал и хрипло дышал, захлебываясь кашлем, а Савельев продолжать жать на газ, распугивая редких прохожих, отпрыгивавших с пути мчавшегося на предельной скорости автомобиля.
— Сейчас, — приговаривал сквозь зубы Шумахер, объезжая припаркованные в проходных дворах машины. — Еще немного!
Патрульный мотоцикл появился из какого-то переулка, и, увидев его в зеркале заднего вида, Савельев только сильнее надавил на газ. Но белоснежный «Иж-Корнет», под дугами которого сверкали проблесковые маячки, не думал отставать, нагоняя «Мерседес». Полицейский, затянутый в черную кожу, поравнявшись с вилявшей из стороны в сторону машиной, повернул голову, утопавшую в глухом шлеме, и повелительно махнул рукой.
— На, мразь! — Савельев резко вывернул руль, услышав глухой удар.
Мотоцикл перевернулся, с грохотом упав на асфальт, а чуть дальше приземлился выбитый с седла патрульный. Боковым зрением Шумахер увидел полицейский сине-белый «Форд», мчавшийся по параллельной улице, и резко свернул влево, исчезая в лабиринте дворов. «Мерседес» подскочил, наехав на плохо закрытый канализационный люк, загромыхавший под колесами, и Васильев громко застонал, ругаясь сквозь зубы.
— Держись, брат! — повторил Савельев, и, когда припаркованный у тротуара микроавтобус «Газель» внезапно пришел в движение, разворачиваясь поперек дороги, закричал: — Твою мать!
Пытаясь избежать столкновения, Вячеслав отвернул в сторону, и бампер его «Мерседеса» врезался в борт «Жигулей», вминая обшивку, так что у водителя лязгнули зубы от мощного удара. А из микроавтобуса уже выскакивали люди в масках. Подскочив к машине, они распахнули дверцы, и крепкие руки выдернули Савельева с сидения.
— Бегом в автобус, — знакомым голосом крикнула одна из «масок» в ухо. — Шевелись, чудило!
Шумахера затолкали в темное, пропахшее бензином нутро «Газели», его напарника погрузили туда же, бережно опустив дрожащее в агонии тело на грязный металлический пол. С лязгом захлопнулась широкая сдвижная дверь, взревел мотор, и микроавтобус сорвался с места.
Один из похитителей стянул с лица плотную маску, и Савельев узнал бывшего полковника ФСБ Слюсаренко, одного из руководителей московской ячейки партизан. Тот вытащил из-за пазухи бесшумный пистолет ПСС, и, передернув затвор, направил ствол в лицо забившегося в угол Шумахера.
— Ты, мудак, совсем рехнулся?! Вы что творите? Это что за самодеятельность? Ты хоть понимаешь, как всех подставил, весь отряд?