В тот момент, когда пять бойцов, возглавляемые своим командиром, скатились по склону к подножью, скользя, спотыкаясь, хватаясь в последний момент за протянутые руки товарищей, один из японских БТР двинулся вперед. Бронемашина массой четырнадцать с половиной тонн прошла по жидкому минному полю, как таран, протралив его насквозь. Взрывы маломощных ПМН-4 под развитыми протекторами его внедорожных покрышек ничем не могли повредить боевой машине, за которой с опаской двинулись и пехотинцы.
Когда японцы поднялись на вершину, озираясь по сторонам и потрясенно осматривая разрушенные укрепления, в которых лежали искалеченные, порой, до неузнаваемости, тела их защитников, уцелевшие бойцы Фокина уже достигли кромки зарослей, укрывших их от чужих взглядов. А еще через несколько секунд залп русских стадвадцатимиллиметровых минометов 2Б11 «Сани», обрушившийся с небес, срыл вершину сопки, уничтожив всех японских солдат, так и не успевших насладиться своей победой.
В тот момент, когда ожила гаубичная батарея, кортеж полковника Басова как раз поравнялся с ее позициями. Командир бригады пребывал в скверном настроении. В штабе в Петропавловске-Камчатском, да, пожалуй, и в Москве верили, что несколько сотен его бойцов смогут выдержать неминуемый удар японцев, лишенные патронов, провизии, медикаментов, артиллерии и разведки — лишенные всего, что необходимо солдату в бою. Нет, его бригада, заслужившая уважение своих и страх врагов на берегах Сахалина, не оставит свои позиции, но как больно видеть перед собой смертников.
Гул артиллерийской канонады накрыл проселок. Выглянув в окно, Алексей Басов увидел, что орудия, задравшие к небу свои похожие на бревна стволы, одно за другим открыли огонь. А секундой позже выпущенные из-за горизонта японскими гаубицами снаряды достигли своей цели, и батарея покрылась сплошным ковром разрывов.
— Что за черт?!
Басов едва удержался на сидении, когда на шоссе, в нескольких метрах перед его УАЗом разорвался 155-миллиметровый снаряд. Водитель, успевший надавить педаль тормоза в последний момент, своим телом принял поток осколков, и на полковника брызнула кровь и мозговое вещество из разрубленного куском металла черепа.
Подхватив лежавший рядом на сидении АКС-74, Басов ударов ноги распахнул дверь, буквально выкатившись из салона и распластавшись в дорожной грязи. Несколько крепких рук рывком поставили его на ноги, и один из сопровождавших комбрига офицеров участливо спросил:
— Товарищ полковник, вы целы?
— Какого хрена происходит? — Басов озирался по сторонам, видя вокруг черные проплешины снарядных разрывов. На том месте, где только что находились тяжелые орудия, еще не рассеялся едкий пороховой дым — противник, к услугам которого с недавних пор была вся мощь американской спутниковой группировки, безошибочно отыскивал самые важные цели, обращая против них всю мощь своей артиллерии. — Связь со штабом бригады, немедленно!
Машины замерли посреди проселка, а бронетранспортер, развернувшись поперек дороги, направил в небо стволы спаренных пулеметов. Штатная радиостанция Р-163, установленная на БТР-80, обеспечивала приличную дальность связи, и казавшийся совсем юным боец, чей шлемофон сползал на глаза, высунувшись из распахнутого люка, крикнул:
— Товарищ полковник, японцы перешли в наступление! На участке третьего батальона прорыв! «Косые» в нашем тылу!
— Твою мать! Машины на ходу? — Басов указал на УАЗы, замершие по разные стороны глубокой воронки, только что отрытой японским шестидюймовым осколочно-фугасным снарядом. — Живо в штаб!
Сгрудившиеся вокруг командира бойцы бросились врассыпную, но продолжить движение им было, видимо, не суждено. Две «Кобры» с красными кругами на фюзеляже, опознавательными знаками японских ВВС, на бреющем промчались над дорогой, разом открыв огонь из бортовых пушек. Поток двадцатимиллиметровых снарядов буквально распилил пополам ближайший УАЗ, в баке которого сдетонировали бензиновые пары. Взрыв ослепил и оглушил стоявшего в нескольких метрах от машины Алексея Басова, а ударная волна сбила офицера с ног. Кто-то ухватил комбрига за обмундирование, стащив в кювет, на дне которого хлюпала бурая жижа. Вокруг рвались снаряды, свистели осколки, кто-то протяжно, на одной ноте кричал.
Чудом не выронивший оружие Басов, вскинув свой «калашников» и даже не раскладывая приклад, открыл огонь вслед стремительно умчавшимся вертолетам. АКС-74 в его руках дрожал и дергался, словно пытаясь вырваться из обхвативших оружие цепких пальцев. Рядом затрещали автоматы охраны, выбрасывая в небо над проселком облако свинца. Рой малокалиберных 5,45-миллиметровых пуль пронзил воздух, не причинив никакого вреда вертолетам, синхронно выполнившим разворот, зависая над еловой рощей километрах в полутора от дороги. Японские пилоты чувствовали себя богами войны, находясь в сотне метров над землей и видя своего противника, как на ладони, уязвимого и беспомощного. Пальцы операторов вооружения легли на гашетки, а глаза, и без того раскосые, сжались в совсем узкие щелочки. Шевельнулись стволы пушек, наводясь на цели.
За секунду до того, как трехствольные М197 японских вертолетов извергли очередную порцию стали и огня, плавно развернулась башня русского бронетранспортера. Спаренные стволы пулеметов качнулись, запрокидываясь вверх. Модернизированная башенная пулеметная установка БТР-80 позволяла вести зенитный огонь, и сейчас сидевший в башенке стрелок уже поймал в окуляр прицела силуэт одной из «Кобр», нажав на спуск.
Загрохотал могучий КВПТ, выпуская струю свинца навстречу висевшему неподвижно над лесом вертолету. Тяжелые бронебойно-зажигательные пули БЗТ весом шестьдесят два грамма ударили в фюзеляж вертолета, прошивая керамические броневые панели. Растратив на это значительную часть своей энергии, они наткнулись на еще одно препятствие, остановившее их полет. Стрелок-оператор вздрогнул и обмяк, когда в его грудь впились летевшие со сверхзвуковой скоростью кусочки свинца. Пули насквозь пробили человеческое тело, засев в спинке кресла, которое так и не спасло летчика.
— Йоси, — командир экипажа, сидевший в задней кабине и отделенный от напарника прозрачной перегородкой из бронестекла, увидел кровавые брызги, изнутри испачкавшие фонарь, и пытался докричаться до своего напарника. — Йоси! Почему ты молчишь?!
Еще одна очередь прошла впритирку к фюзеляжу. Багровые всполохи трассеров вспыхивали на расстоянии вытянутой руки от головы летчика и быстро гасли. Рванув рукоятку штурвала, пилот бросил свой вертолет к самой земле, рискованным маневром уклоняясь от зенитного огня.
А на земле один из бойцов, сопровождавших Басова, уже достал из боеукладки в десантном отделении БТР пусковое устройство зенитно-ракетного комплекса «Стрела-3». Видя, что один из вертолетов пошел на снижение, солдат взвалил на плечо темно-зеленый шестнадцатикилограммовый тубус ПЗРК, развернувшись лицом ко второму геликоптеру, от которого к земле уже потянулись сверкающие ленты трассеров. Выпущенные японцами снаряды рвались все ближе к стоявшему у борта бронемашины стрелку, но тот терпеливо дождался, пока тепловая головка наведения ЗУР захватит цель, нажав на спуск.
Стартовый двигатель вытолкнул из пускового контейнера ракету 9М36, отбрасывая ее на безопасное расстояние, и уже тогда из ее узкого цилиндрического корпуса выскользнули плоскости рулей и стабилизаторов, а запустившийся маршевый двигатель подбросил ЗУР вверх, разгоняя ее до четырехсот метров в секунду. У увидевших сопровождавшую пуск яркую вспышку японских пилотов было ничтожно мало времени на свое спасение. Выбранная мишенью «Кобра» буквально подскочила вверх на полсотни метров, выбросив веер ложных целей, вспыхнувших в воздухе вокруг нее причудливым фейерверком. Но головка наведения не реагировала на внезапно возникающие источники инфракрасного излечения там, где по законам физики и аэродинамики никак не мог появиться вертолет. Ракета на максимальной скорости пронзила мерцающее облако пассивных помех, разорвавшись в полуметре над кабиной вертолета.
Мощи тысячастасемидесятиграммовой фугасной боеголовки русской ЗУР не могло хватить для уничтожения боевого вертолета весом четыре с половиной тонны, но разогнанные до высокой скорости осколки повредили трансмиссию несущего винта. Бойцы полковника Басова, уже приготовившиеся к собственной смерти, увидели, как японский винтокрылый штурмовик, беспорядочно болтаясь в воздухе, начал падать, исчезнув за стеной вековых елей, над которыми поднялся дымный столб.
— Сбили! — Находившиеся рядом с Басовым бойцы закричали, кто-то принялся стрелять в воздух. — Ур-р-ра!!!
Полковник, с опаской озираясь по сторонам, прервал ликование, гаркнув:
— Все по машинам! Шевелись! Едем в штаб бригады!
Алексей втиснулся в проем люка БТР-80, плюхнувшись на жесткое сидение. Несколько бойцов охраны последовали за ним, другие уселись на броне, выставив во все стороны стволы автоматов. Уцелевший УАЗ, заскрежетав передачей, рванул с места, возглавляя небольшую колонну.
Пробравшись в отделение управления, Алексей Басов потрепал по плечу командира, прокричав ему в самое ухо сквозь шум мотора, заполнявший весь внутренний объем бронемашины:
— Попробуй выйти на связь со штабами батальонов!
— Сильные помехи в эфире, товарищ полковник! — Солдат растерянно пожал плечами. — Мощности не хватает! Нужно остановиться и поднять мачтовую антенну!
— Нет, не останавливаться! Вперед! Ни секунды не терять!
Работавшие вдоль линии фронта на протяжении нескольких десятков километров японские станции РЭБ накрыли пологом электромагнитных помех передовую и тылы вглубь на десятки верст. Роты и батальоны, державшие оборону, оказались в изоляции, погибая под невероятно точным артиллерийским огнем, под пулями атаковавшей пехоты Сил самообороны. И полковник Басов мгновенно потерял нити управления подразделениями своей бригады, с трудом представляя, что происходит хотя бы впереди по маршруту движения его колонны, стремительно уходившей в тыл.