-- Проезжайте, - буркнул лейтенант, возвращая документы.
Женщины быстро попрыгали в машину, парень, на ходу засовывая бумаги за пазуху, уселся на водительское место, и "Форд" вернулся в поток, растворяясь в нем бесследно.
Тентованый УАЗ цвета хаки, подпрыгивая на ухабистом проселке и полностью оправдывая в эти минуты прозвище "козел", остановился, не доезжая до перекрестка с шоссе сотни метров. Гарри Хопкинс, выбравшись из машины, потянулся, разминая затекшие мышцы.
-- Билли, доставай камеру, - поторопил своего напарника журналист. - Снимать будем отсюда.
-- Минуту, Гарри!
Пока репортеры готовились работать, водитель УАЗа, крепко сбитый старший сержант, приоткрыв дверцу, вытряхнул папиросу из пачки "Примы", с наслаждением закурив. При этом он не выпускал из виду суетившихся британцев ни на секунду, поближе придвинув к себе лежавший на соседнем сидении АКС-74У со сложенным прикладом.
-- Готово, Гарри! - Бойз, держа на плече камеру, показал вытянутый большой палец. - Можем начинать!
-- Возьми сперва план шоссе, сними колонну, "чек-пойнт". Затем камеру на меня!
Оператор нацелил объектив камеры на дорогу, плотно забитую транспортом. От колонны ощутимо веяло страхом и растерянностью. Сотни, тысячи людей, напуганных ужасами войны, ставшей как никогда реальной, покидали свои дома, оставляя позади привычный уют и размеренное течение жизни, и спеша в неизвестность. Но для двух британских журналистов они были лишь частью привычной работы, фоном для будущего "горячего" репортажа.
В кадр попали переминавшиеся с ноги на ногу на обочине русские полицейские, шарившие цепкими взглядами по проползавшим мимо машинам. Несколько бойцов забрались на лениво вращавший башней БТР, наблюдая за всем с возвышения. Заметив репортеров и камеру, командовавший на блокпосту офицер, недобро нахмурившись, решительно двинулся к съемочной группе, недвусмысленно касаясь висевшего на плече автомата.
-- Дамы и господа, я Гарри Хопкинс. Я веду свой репортаж с окраины русского города Нижнеуральск, несколько дней назад захваченного террористами. В настоящее время сюда стягиваются русские полицейские подразделения, и, судя по всему, совсем скоро начнется штурм.
Рокот вертолетных турбин, волнами хлынувший с неба, заставил журналиста почти кричать, заканчивая фразу. Бойз, запрокинув голову, крутанулся на месте, не выпуская ни на миг пятнисто-зеленое брюхо пролетевшего на малой высоте вертолета, точно на плече у него была вовсе не камера, а пусковая установка ПЗРК. Русский "Хип" промчался над потоком машин, наискось пересекая шоссе и демонстрируя спешившим покинуть город цилиндрические блоки неуправляемых ракет С-8, подвешенные на решетчатых пилонах по обоим бортам.
Заставляя обывателей испуганно втягивать головы в плечи, вертолет на бреющем ушел в сторону пустыря, обрывавшегося темной стеной леса. Там он развернулся, обратив к дороге ствол крупнокалиберного пулемета "Корд", установленного в проеме иллюминатора.
-- Русские полицейские блокировали город с земли и воздуха, отрезав его от окружающего мира, - произнес Гарри Хопкинс, вновь уставившись в объектив. - Мы видели ведущие разведку беспилотные самолеты. Войска уже заняли позиции. Нет сомнений, что вскоре начнется штурм. Пока же жители города спешно эвакуируются, покидая свои жилища, стараясь оказаться как можно дальше от войны. Как ни странно, террористы, обычно использующие мирное население в качестве "живого щита", не препятствуют исходу жителей. Напротив, горожан, не имеющих личных авто, вывозят централизованно.
Уильям Бойз, поворачиваясь, поймал в кадр вереницу "Икарусов" и ЛиАЗов, битком набитых пассажирами. Полицейские не пытались их остановить и досмотреть, лишь провожая внимательными взглядами. в прочем, и так было видно, что большая часть ехавших в автобусах людей - женщины и дети.
-- Вы можете видеть сейчас колонну муниципальных автобусов, которая курсирует по этому шоссе уже несколько часов, переправив в безопасное место несколько тысяч жителей. Город опустел и сейчас готовится принять бой.
Русский офицер, старший лейтенант, как определил Хопкинс, когда тот подошел поближе, со зверским выражением лица ринулся на журналистов. Следом топали два сержанта, державших наперевес свои АК-74 и тоже весьма недобро следивших за чужаками.
-- Какого черта вы снимаете? - Русский едва не уткнулся лицом в объектив камеры - это Бойз старался отработать свой операторский хлеб. - И кто вы, вашу мать, вообще такие?! Это зона боевых действий!
-- Гарри Хопкинс, "Би-Би-Си". Сэр, ответите на пару вопросов?
-- Убирайтесь отсюда! Вам здесь не место!
-- Ваше командование считает иначе, - усмехнулся совершенно спокойный репортер. - Прошу, лейтенант! Думаю, подписи вы узнаете? - И он жестом настоящего фокусника-иллюзиониста, достающего белого кролика из цилиндра, вытащил из-за пазухи свидетельство об аккредитации.
-- Вашу мать, и сюда пролезли, - буркнул растерявшийся лейтенант.
-- Так все же, офицер, как насчет небольшого интервью? Вы войдете в историю!
Русский уже был на грани паники, с опаской косясь на объектив камеры. По долгу службы он был обязан держаться как можно дальше от журналистов, и так же по долгу службы знал, как много неприятностей может доставить эта пишуще-снимающая братия.
-- Какова обстановка вокруг города, лейтенант? Вас пытались атаковать террористы? Как скоро вы ждете приказа войти в Нижнеуральск?
-- Нас никто не атакует, партизаны держатся в черте города, не предпринимая активных действий. Подразделения бригады блокировали все выходы из Нижнеуральска, постоянно ведется разведка. Задача моего взвода - обеспечение порядка на дороге.
-- Как много жителей уже покинули Нижнеуральск?
-- Мой взвод прибыл сюда с рассветом, все это время поток беженцев не ослабевает. Мимо нас прошло не менее шести тысяч человек, скорее даже больше. То же самое на других дорогах. Мы лишь поддерживаем порядок, регистрацией беженцев занимаются в трех временных лагерях, один из которых развернут силами МЧС пятью километрами севернее, в дачном поселке. Там организовано горячее питание, оказывается медицинская помощь, всех желающих расселяют в палатках и пустующих домах. Но в городе еще остается очень большое количество жителей, не желающих покидать свои дома, несмотря на все опасности, становящиеся более чем реальными.
-- Террористы удерживают их насильно, под угрозой оружия?
-- У меня таких данных нет, - решительно мотнул головой русский лейтенант.
-- Насколько я знаю, это стандартный прием террористов - прикрываться гражданскими, как щитом.
-- Возможно, это тактика террористов, но не партизан. Те люди в Нижнеуральске сражаются во благо России, так же, как и мы, пусть каждый видит это по-своему. И они не станут трусливо подставлять своих братьев под наш огонь, спасая свои жизни. Вы видели колонны автобусов на шоссе? Их организуют те, кого вы называете террористами. Они намерены эвакуировать из города всех, кто сам этого захочет, это полностью их инициатива. Каждый житель вправе беспрепятственно покинуть Нижнеуральск, никто никого не пытается удерживать силой.
-- Кажется, вы испытываете симпатии к этим партизанам?
-- Они - патриоты, готовые умирать ради светлого будущего своей родины, пусть у них об этом будущем особое представление. Они не пытаются продать нашу страну, ее землю, ее недра, не устраивают показательных казней, чтобы запугать толпу. Они действуют жестко, но не жестоко, четко делят всех на своих и чужих, без лицемерия и двойных стандартов.
-- И вы готовы стрелять в этих людей?
Во взгляде лейтенанта, молодого парня, лет двадцати трех, вдруг сверкнула сталь. Не осталось и следа от растерянности, только холодная решимость. Гарри Хопкинс ощутил исходящую от этого юного офицера, вряд ли оставившего стены военного училища больше года назад, ярость, тщательно скрываемую, расчетливую, готовую вырваться наружу из груди неудержимой волной.
-- Я надел форму потому, что она, эти погоны, позволяют мне сделать больше, чем многим другим, для восстановления мира и порядка в России. Все мы, кого вы здесь видите, стараемся удержать хаос, не пустить его в свои дома. Если нам дадут такой приказ, мы войдем в город и очистим его. В этой стране одна власть, один закон, его мы и будем защищать!
После такой отповеди Хопкинс вдруг понял, что задавать еще какие-то вопросы уже глупо. Он услышал все, что мог рассказать русский офицер, вместе со своими солдатами, сейчас спокойно курившими в сторонке, готовившийся к бою и, вероятно, к смерти.
-- Пожалуй, стоит посмотреть поближе на лагерь беженцев, - предложил репортер. - Билли, сворачиваемся. Здесь закончили.
-- Не думаю, Гарри. Кажется, сюда едет наш старый знакомый!
Посмотрев в указанном своим оператором направлении, Гарри Хопкинс увидел двигавшиеся по раздолбанному проселку русские "Тигры", уже знакомые британцам легкие бронетранспортеры, похожие на подросшие "Хамви". На одном из них был установлен турельный пулемет пятидесятого калибра, второй не нес никакого вооружения, но над его корпусом топорщилось множество штыревых антенн.
Лейтенант, узнав командирскую машину, рысью бросился к своим бойцам, на ходу громко выкрикивая команды. Полицейские побросали недокуренные папиросы, выстраиваясь у обочины, вытягиваясь по стойке смирно.
"Тигры" остановились, съехав с проселка. Из головного броневика на землю спрыгнули полицейские, целое отделение, восемь человек в полной экипировке, один из которых был вооружен пулеметом "Печенег". Когда они образовали жидкое оцепление, чисто символическое, из второй машины выбрался никто иной, как командующий бригадой, теперь тоже снаряженный по-боевому. Он был крепко перетянут ремнями подвесной системы, надетой поверх тяжелого армейского бронежилета. В набедренной кобуре полковника Катышева торчал штатный девятимиллиметровый "Грач". Безразличным взглядом скользнув по дернувшимся при его появлении репортерам, комбриг развернулся к бодро подскочившему командиру взвода, занимавшего блокпост.