Полковник Корпуса стражей исламской революции Нагиз Хашеми, лежавший на полу укрытого брезентовым тентом кузова, напряг все мышцы и разом расслабил их, почувствовав, что в тело будто разом вонзили тысячи тоненьких иголок. Диверсант, сейчас тоже облаченный в униформу саудовского солдата, выругался вполголоса, поморщившись от досады - если мышцы слишком сильно затекут, он не сможет стрелять так быстро и метко, как это должно будет делать.
Бросив взгляд на лежавший слева навигатор GPS, Нагиз произнес, обращаясь ко второму человеку, с которым полковник уже час делил душное, пропахшее соляркой, нутро грузовика:
- Приготовься, Махмуд. До цели десять километров. У нас есть еще шесть минут.
Синхронно диверсанты коснулись своего оружия. Все необходимое снаряжение иранцы получили прямиком со складов Королевских Сухопутных войск стараниями генерала бин-Зубейда, командира королевских "коммандос", мстившего за своего казненного друга. Но даже подписавшие себе смертный приговор сотрудничеством с врагом королевства саудовские офицеры не должны были знать, что Нагиз Хашеми привез с собой оружие особого рода.
На полу, опираясь на сошки, стояли снайперские винтовки с длинными толстыми стволами, увенчанными массивными насадками дульных тормозов-пламегасителей, продольными ребрами на ствольных коробках и регулируемыми по длине прикладами, чтобы их можно было подогнать под кондиции конкретного стрелка. Австрийские HS-50 калибра 12,7 миллиметров фирмы "Штейр", признанного лидера производства стрелкового оружия, были закуплены Исламской Республикой в небольшом количестве сравнительно недавно. Их наличие не афишировалось, вместо этого на всех открытых выставках демонстрировали монструозную "Шахер" местной разработки, но для предстоящей акции Хашеми выбрал действительно надежный инструмент.
Находившиеся в кузове люди не могли видеть, как следовавший впереди "Хамви" прибавил ход, но зато почувствовали, как их грузовик понемногу сбавляет скорость. Это было сигналом. Отведя назад затвор, Нагиз Хашеми вложил в ствол увесистый длинный патрон. Махмуд, точно зеркальное отражение, повторил действия командира. Единственным недостатком мощного "штейра" было то, что винтовка являлась однозарядной, но когда дистанция между стрелком и его противником превышает тысячу метров, с этим можно было смириться.
Хусейн, тот самый "сержант", что управлял сейчас грузовиком, чуть притормозил на повороте, и Нагиз Хашеми, сдвинув в сторону панель в деревянном борту, сквозь узкую, едва ладонь просунешь, щель смог увидеть цель своего путешествия.
За поворотом, всего в километре начиналась особо охраняемая территория - военно-воздушная база Принц-Султан. Именно здесь, посреди безжизненной и безжалостной пустыни, раскинулся настоящий город, в котором с недавних пор размещался самый многочисленный в Королевстве контингент Морской пехоты США. Каждые пятнадцать-двадцать минут с аэродрома взлетал или садился самолет или вертолет с надписями MARINES на серых бортах. Здесь, в самом сердце королевства, неверные, точно ядовитые змеи, свили себе гнездо, собираясь с силами для смертельного броска на ничего не подозревающую жертву. И здесь же, среди барханов, обдуваемых жарким ветром-самумом, предстояло воплотиться решающему и самому ответственному этапу операции "Гнев Пророка", уже охватившей полмира, от Персидского залива до Атлантики.
Полковник покосился на своего напарника, увидев, как тот, закусив губу от напряжения, впивается ладонями в пластик приклада винтовки. Уловив на себе взгляд командира, Махмуд прошептал, словно кто-то мог услышать его сейчас:
- Я готов!
Прильнув к мощному оптическому прицелу и прижавшись к упору-"щеке" на прикладе, Нагиз изучал свою цель - пропускной пункт, на котором несла вахту целая дюжина американцев, морских пехотинцев. Им, полностью экипированным, в касках, бронежилетах, обвешанным подсумками с магазинами, было намного хуже, чем иранцам, укрытым от палящего солнца брезентовым полотнищем. Часовые постоянно прикладывались к флягам, сплевывая себе под ноги. Но не люди привлекали внимание полковника - на въезде на территорию базы, за невысоким бруствером из мешков с песком, возвышался восьмиколесный бронетранспортер LAV-25, нацеливший на пустое шоссе, уходящее за горизонт, тонкий ствол автоматической пушки "Бушмастер", спаренной с пулеметом. И здесь же стоял массивный "Хаммер" в пустынном камуфляже, на крыше которого, на турели, был установлен короткоствольный автоматический гранатомет "Марк-19".
Дверцы внедорожника были распахнуты, демонстрируя его пусто нутро, а вот из люка бронемашины торчала чья-то голова, утопавшая в глубоком сферическом шлеме. Остальные члены экипажа находились снаружи, рядом с часовыми, предпочитая палящее солнце и горячий ветер, порывами прокатывавшийся над пустыней, духоте боевого отделения своего БТР, но могли занять свои места в несколько мгновений. Этому Нагиз Хашеми и должен был помешать.
- Сначала нужно вывести из строя технику, - приказал полковник. - Махмуд, твоя цель - "Хаммер". Я уничтожу БТР. Потом добьем солдат, тех, кто выживет.
Второй диверсант кивнул, снова приникнув к прицелу своей могучей винтовки. Тем временем "Хамви" с опознавательными знаками армии Саудовской Аравии притормозил, не доезжая метров тридцать до пропускного пункта, и из него выбрался человек в форме национального гвардейца, неторопливо двинувшись навстречу подобравшимся при его появлении часовым. Вот он приблизился метров на десять, навстречу шагнул один из морских пехотинцев - а через миг американца начали умирать.
Ганнари-сержант Морской пехоты США Стивен Доббс чувствовал, что еще немного - и он сварится заживо, прямо здесь, на своем посту, на чек-пойнте базы Принц-Султан. Видя над собой только блеклое, будто выгоревшее небо, сложно было поверить, что в родном Иллинойсе каждый день идет снег. Столбик термометра упорно держался у отметки "тридцать" по Цельсию, и если в помещениях было еще терпимо, тем более, при работающем кондиционере или хотя бы обыкновенном вентиляторе, то под открытым небом становилось хуже, наверное, чем в адском пекле. Глаза щипало от пота, струившегося из-под каски по лбу, по щекам, стекавшего по шее за воротник, отчего форма уже насквозь промокла, а кожа зудела от выступившей соли. На зубах скрипел песок - он был здесь повсюду, в этой чертовой пустыне.
Доббс, как и остальные парни из его отделения, заступившие на пост два часа назад, нес службу в полной экипировке, готовый вступить в бой в любую секунду. На голове - кевларовая каска, ставшая для морпеха сейчас чем-то вроде кастрюли-скороварки, в которую он добровольно засунул собственную голову. Грудь сжимала кираса легкого бронежилета, поверх которого в подсумках модульной подвесной системы MOLLE болтались запасные магазины, гранаты, прочие мелочи. Самой важной из них сейчас была опустевшая на две трети фляжка - именно от ее наличия, а не от патронов, зависела боеспособность морских пехотинцев, сменивших пусть тесные, но вполне комфортные кубрики универсального десантного корабля, и сейчас бороздившего воды Персидского залива не так далеко отсюда, на эту проклятую пустыню.
- Чертова сковородка! - Стивен Доббс выругался, зло сплюнув себе под ноги. - В аду, наверное, и то приятнее! С радостью бы там отдохнул, черт возьми!
- Идиот! - Капрал Фернандо Манчино, первый номер пулеметного расчета, оторвался на секунду от своего FN M240D, с которым заботливо возился, не обращая внимания ни на жару, ни на что иное вокруг себя. - Дьявол, не каркай!
Установленный на треножном станке пулемет, укрытый за невысоким бруствером из мешков с песком, вполне способных защитить от близкого разрыва гранаты, или остановить выпущенную даже с близкой дистанции очередь из "калашникова", смотрел раструбом пламегасителя на пустое шоссе, уходившее за горизонт, растворяясь в колышущемся мареве раскаленного воздуха. Кроме М240 туда же были направлены стволы пушки могучего LAV-25 и автоматического гранатомета, установленного на "Хаммере". Но мгновенно открыть огонь могли только пулеметчики, не оставлявшие свой пост несмотря ни на что. Остальные морпехи, в том числе и экипаж бронемашины, укрывались от жары под брезентовым тентом.
Контрольно-пропускной пункт на въезде на территорию базы, форпоста американских сил на Аравийском полуострове, был оборудован так, что морпехи, успевшие побывать в Ираке - таких здесь оказались считанные единицы - только плевались. Поперек дороги - пара бетонных блоков, проезжая меж которых, приближающимся машинам пришлось бы сбавлять скорость, становясь хорошими мишенями. Это было неплохо, если не считать, что по обе стороны дороги - гладкая, как стол, пустыня. Сама база была обнесена забором из колючей проволоки, но порвать его не слишком сложно. Ни о каких минных полях по периметру не было и речи - не хватало еще, чтобы какой-нибудь безграмотный бедуин, не умеющий читать ни по-арабски, ни, тем более, по-английски, подорвался бы здесь. А сами часовые были кое-как укрыты только от палящего солнца, но никак не от огня гипотетического агрессора.
- Проклятье! - Доббс снова выругался, посмотрев вверх - ни облачка на небе, черт возьми, да и не бывает их здесь, облаков - и в который уже раз отцепил фляжку. Встряхнул ее - что-то еще плещется внутри, но, кажется, до конца смены воды точно не хватит. Ну как тут не сказать: - Проклятье!
- Не глотай, сержант, - произнес негромко Манчино, любовно перебиравший снаряженные в ленту патроны, весело блестевшие на солнце. - Только потом прошибет. Прополощи рот и сплюнь! И так каждые десять минут бегаешь отлить! А кто тогда будет нас охранять?
Фернандо Манчино был ветераном, повоевав и в Ираке, и в Афганистане, пусть и не долго, к нему прислушивались и старшие по званию, попавшие сюда, в эту проклятую страну, из "учебки" Туэнтинайн-Палмз, и знавшие о том, что такое война, только по книгам и рассказам инструкторов. Но сейчас Доббсу на это было плевать.
- Пошел к черту, капрал! - И ганнери-сержант сделал большой глоток, чувствуя, как теплая, уже почти горячая вода стекает по пересохшему горлу.