Генерал Арнольд Флетчер, выбравшись из вертолета, одернул мундир, и четко, как на параде, отдал честь стоявшему перед ним китайскому командующему, а тот, точно зеркало, повторил каждое движение американца, отступая в сторону. А Флетчер, уже отыскав взглядом Кинга, сделал шаг тому навстречу.
- Генерал, сэр! - Лейтенант взял под козырек, вытянувшись в струнку.
- Тебе здорово досталось, сынок, - лишь хмыкнул командующий американским гарнизоном, увидев разбитые губы и уже заплывший глаз своего бойца. - Что ж, сейчас мы полетим домой, там тебя подлатают.
- Домой, сэр? На базу?
- В Штаты, моряк. Мы уходим из России.
- Но как же... Сэр, нам объявили войну, на нас напали!
- Война уже закончилась, - пожал плечами Флетчер. - Многое случилось, пока ты был в плену, моряк. Террористы нанесли ядерный удар по Сан-Франциско, погибли десятки тысяч американцев, а президент Мердок скончался в госпитале от инфаркта, не выдержав переживаний. В двадцать четыре часа американские войска покинут Россию. Мы нужны на родине, которой угрожают безумцы с ядерным оружием, ведь для ее защиты все мы и надели эту форму. И пусть так будет, потому что иначе мне придется вновь отправлять на смерть таких же парней, как ты. Да у нас и не было шансов все равно. Китайцы стянули к границе сто тысяч солдат, и еще полмиллиона - во втором эшелоне, готовые вцепиться нам в глотки по первому знаку. Нам удалось бы сдержать эту лавину несколько часов, а затем мы все бы умерли под гусеницами их танков, и после такого разгрома пришлось бы вести войну до конца, не считаясь ни с потерями, ни со средствами, и цена победы оказалась бы непомерной для Америки. Мы остановились вовремя, не успев наломать слишком много дров!
- Но мы же американцы, сэр! За нами вся мощь Соединенных Штатов! Никто не смеет...
- Для меня сейчас важнее, что ты жив, лейтенант, и вернешься к своей семье, как и твой напарник.
- Сэр, я даже не ожидал, что вы лично явитесь за нами, - заметил с некоторой растерянностью Кинг, все еще переваривавший услышанное. - Это такая честь, сэр!
- Из всех, кто отправился в этот вылет, только ваш экипаж уцелел, так что соглашение о передаче пленных с китайской стороны уже выполнено. А еще почти сотня славных американских парней и настоящих патриотов превратилась просто в куски мяса за какие-то пару часов. Но для вас все уже закончилось. Просто сейчас не время и не место воевать до последней капли крови, сынок. Наверное, когда-то мы вернемся сюда, чтоб смыть этот позор, Америка не может смириться с поражением. Но это будет потом. А пока идем в вертолет, лейтенант!
- А мой напарник?
- Наши "друзья", - генерал кивнул в сторону щебетавших о чем-то китайских солдат, - утверждают, что твоему стрелку перелет может навредить, и любезно согласились оставить его в своем госпитале дольше, чем на двадцать четыре часа, не расценивая это, как нарушение слова нашего Президента. - Флетчер скривился: - Полагаю, мы должны быть искренне благодарны этим обезьянам за такую заботу!
Придерживая на голове форменную кепку, Арнольд Флетчер ловко забрался в десантный отсек вертолета, турбины которого продолжали вращать винт все это время. Один из пилотов, губастый афроамериканец, лицо которого скрывалось под защитными очками, протянул руку лейтенанту Кингу, и тот, ухватившись за нее, кое как вскарабкался следом за генералом. Пилот рывком захлопнул широкую сдвижную дверь в борту, и "Веном", легко оторвавшись от земли, выполнил разворот, оставляя позади китайский военный лагерь. Лари Кинг, привалившись затылком к переборке, отделявшей кабину пилотов от десантного отсека, закрыл глаза, и, не обращая никакого внимания на присутствие генерала и нескольких старших офицеров, задремал. Ему снился дом в далеком Орегоне и песчаный берег, на который мерно накатывались тяжелые волны Атлантического океана.
Хорхе Молине едва не потерял управление, чудом не направив свой грузовик в овраг, когда прямо над ним на бреющем полете пролетел самолет. Легкая "Цессна" полого пикировала, неуклюже покачивая крыльями, будто переваливаясь с боку на бок, и, наконец, ее шасси коснулись потрескавшегося асфальта. Только теперь Хорхе увидел, что хвостовая часть летательного аппарата превратилась в настоящее решето, словно ее полосовали в упор из пулемета, хотя, скорее всего, так и было. Обшивка топорщилась, а кое-где просто болталась неряшливыми лоскутьями. Самолет прокатился по инерции несколько десятков метров, после чего его развернуло поперек автострады. Правая стойка шасси вдруг подломилась, и "цессна" завалилась на бок, ломая плоскость крыла.
- Хессус Мария!
Водитель ударил по тормозам, и грузовик развернуло юзом, протащив по инерции еще несколько метров. Спрыгнув на землю, Молине оступился, зашипев сквозь зубы от пронзившей стопу боли, и вприпрыжку кинулся к самолету. Широкая дверь в борту "цессны" распахнулась, и из самолета буквально вывалился человек, упав на колени и упираясь обеими руками в землю.
- Синьор, - Молине, тяжело дыша, подбежал к самолету, окликнув незнакомца. - Синьор, у вас все в порядке? Что случилось? Вам нужна помощь?
Мужчина, сидевший на земле, подскочил, как ужаленный, и в лицо Хорхе направился ствол полуавтоматического "глока". Водитель, попятившись, прокричал:
- Не стреляйте, пожалуйста? Вы из наркокартеля? Я простой водитель, я ничего не знаю! Пожалуйста!
Тарас Беркут, чувствуя, как после жуткой болтанки последних минут полета кружится голова и жалобно сжимается в комок его желудок, кое-как поднялся на ноги. Командир диверсионной группы еще не верил, что стоит на твердой земле. последнее, что намертво отпечаталось в его памяти - заходящий в атаку американский истребитель, от которого тянутся к "Цессне" оранжевые росчерки трассирующих снарядов, вспыхивающие все ближе и ближе, а затем - чудовищный удар, от которого заскрипели стрингеры и нервюры, и всем, кто находился на борту, что самолетик просто рассыплется в воздухе. А затем песчаная пелена расступилась, и в тот самый миг, когда двигатель, пару раз чихнув, умолк, внизу зазмеилась серая лента автострады.
Продолжая удерживать усатого крепыша в промокшей от пота футболке и мешковатых рабочих штанах, Тарас Беркут обернулся к самолету, возвышавшемуся на пустынном шоссе неуклюжей грудой металла:
- Мужики, все целы? Как Заур?
- Дышит, - сообщил, высунувшись из люка, Керим Тохтырбеков. - Хреново дело, командир! Врач нужен, больница нормальная!
Взглянув на перепуганного мужика, за спиной которого маячил грузовик с высокими дощатыми бортами просторного кузова, Беркут спросил по-английски:
- Где мы находимся?
- Это дорога, ведущая в Пуэрто-Пеньяско. Но до него еще миль пятьдесят!
- Страна какая? Штаты?
- Это Мексика, сеньор!
Хорхе Молине испуганно отшатнулся, когда человек с пистолетом, опустив оружие, вдруг разразился громким смехом. Еще двое, тоже вооруженные, выбрались из самолета, на руках вытащив третьего, замотанного в бинты от пояса до середины груди, причем повязка уже побагровела от пропитавшей ее крови. А последним на землю сошел молодой парень в рабочей спецовке, таким же недоуменным взглядом смотревший на то, как трое крупных мужиков хохочут, будто дети, обнимаясь и хлопая друг друга по плечам. А Тарас Беркут, плюхнувшись на задницу на пыльной обочине и выронив из рук пистолет, вздохнул, ощутив, как наваливается гранитной плитой усталость, а по щекам катятся градинами слезы, оставляя дорожки на покрытый грязью и пылью щеках.
- Мексика, мужики, - выдохнул партизан, взглянув на своих товарищей, тоже садившихся прямо на землю. - Мексика, мать ее так! Не Штаты! Все-таки прорвались, перелетели через границу! На честном слове, и на одном крыле! Эй, американец, - Беркут окликнул растерянного пленника: - А ты классный пилот! Черт возьми, мы все-таки прорвались! Ну а отсюда и до дома уже рукой подать!
Тарас Беркут завалился на спину, растянувшись в полный рост на каменистой сухой земле и чувствуя своей кожей порывы сухого горячего ветра. По небу летели облачка, похожие на клочья ваты, исчезая за горизонтом, на западе, там, где за бескрайним океаном партизан ждала уже не верившая в их возвращение родина. И она сейчас, как никогда, нуждалась в таких бойцах, как майор Беркут и его люди, продолжавших хранить верность присяге.
Глава 13 Феникс
Москва, Россия - нейтральные воды Японского моря - остров Сахалин
10 декабря
Мина с шелестом пролетела над головами, разорвавшись в нескольких десятках метров, в низине. Осколки с визгом разлетелись по зарослям, впиваясь в стволы деревьев, а эхо взрыва еще долго металось меж склонов.
- Хреновый у "косых" наводчик! - Ефрейтор Онищенко сплюнул под ноги, одновременно поправив ремень висевшего за спиной гранатомета.
- Сейчас пристреляются, твари, и тогда ты об этом никому уже не расскажешь! А, черт!
Прапорщик Ефремов, тащивший кроме пулемета еще один РПГ, несколько выстрелов к нему, два короба с "сотыми" лентами и битком набитый рюкзак, запнулся за торчавший из-подо мха камень, едва не скатившись вниз по склону, точно под ноги своим бойцам. В последний момент Онищенко успел ухватить командира за рукав, и тот сохранил равновесие.
- Бойцы, подтянись! - крикнул прапорщик. - Живее! Перевалим через гребень, хрен нас кто достанет! Давай, поднажми!
Сойдя с тропы, Ефремов пропустил мимо себя тяжело дышавших товарищей, с трудом шагавших вверх по склону с десятками килограммов снаряжения за плечами. Прапорщику вдруг захотелось плакать совсем не по-мужски. Всего семь человек осталось в живых, считая самого командира и американского летчика, так и не дождавшегося команды спасателей. Полковник Гленн, замыкавший колонну, пилот сбитого японцами F-18 "Супер Хорнит", стал уже полноценным членом отряда, сражаясь наравне с русскими солдатами. Да он и внешне ничем не отличался от своих спутников, такой же грязный, небритый, изможденный от долгих скитаний, в пропитавшемся потом камуфляже "флора". И точно так же беззав