«Надо что-то придумать, иначе Розмари начнет болтать. Жаль, – подумал он, – что мы не живем во времена Борджиа. Яд в бокале шампанского – чуть ли не единственный способ заставить Розмари молчать».
Да, эти мысли бродили в его голове.
Цианистый калий в ее бокале с шампанским, цианистый калий в ее вечерней сумочке.
Депрессия после гриппа.
За столом Сандра сидела напротив, вот их глаза встретились…
Прошел почти год, но разве такое забудешь?
Глава 5Александра Фарради
Сандра Фарради не забыла Розмари Бартон.
Она думала о ней в эту самую минуту – вспоминала, как Розмари рухнула на стол в тот злополучный вечер в ресторане.
Сандра вспомнила, как у нее самой перехватило дыхание, потом она подняла голову и наткнулась на пристальный взгляд Стивена…
Прочитал ли он правду в ее глазах? Увидел ли ненависть вперемешку с ужасом и ликованием?
Прошел почти год – а картина стоит перед глазами, словно это было вчера! Розмари означает воспоминание. Какая жуткая правда! Человек умер, но живет в твоей памяти – такого быть не должно. Но Розмари оставила после себя воспоминания. Она жила в памяти Сандры… и в памяти Стивена? Вполне возможно, хотя что творится в голове у Стивена, она не знает.
«Люксембург», этот ненавистный ресторан с прекрасной кухней, проворными официантами, шикарным интерьером, изысканной обстановкой… И никуда от него не денешься, тебя постоянно туда приглашают.
Она бы и рада забыть – да не получается, будто сама жизнь этого не хочет. Даже в Фэйрхейвене не отвлечься – с тех пор как в Литтл-Прайорз поселился Джордж Бартон.
Странный поступок. Вообще Джордж Бартон – человек не из самых понятных. Не тот сосед, о котором она мечтала. Его присутствие в Литтл-Прайорз отравляло для нее все очарование Фэйрхейвена.
До последнего лета здесь можно было восстановить силы, отдохнуть, здесь они со Стивеном были счастливы – если, конечно, слово «счастье» вообще применимо к их отношениям.
Губы ее сжались в тонкую линию. Да, тысячу раз да! Не будь Розмари, они были бы счастливы! Именно благодаря Розмари непрочный храм их взаимного доверия и нежности, который она и Стивен только начали возводить, дал трещину. Некий инстинкт заставлял ее не показывать Стивену, сколь страстно она его любит, как она предана ему всем сердцем. Ведь Сандра полюбила его в ту самую минуту, когда он подошел к ней в Киддерминстер-хаус, притворяясь робким, притворяясь, будто не знает, кто она такая.
На самом деле он прекрасно это знал. Трудно сказать, когда именно это открылось ей со всей ясностью. Вскоре после свадьбы Стивен вдруг решил посвятить ее в какую-то политическую интригу, призванную провести через парламент некий закон. Ей еще тогда показалось: о чем-то это ей напоминает. Но о чем? А потом она поняла: по сути, это была та же тактика, какую он применил в тот день в Киддерминстер-хаус. Сандра даже не очень удивилась, словно в глубине души знала об этом давно, но только сейчас мысль эта добралась до поверхности.
Со дня свадьбы она знала: он не любит ее так, как она его. Но тут же убедила себя: любить ее так, как ей того хочется, он просто не способен. Сила ее любви – это ее тяжелое наследие. Любить до отчаяния, до исступления – многим женщинам такая любовь просто не свойственна. А она ради него не задумываясь умерла бы. Ради него она готова солгать, пойти на обман, страдать из-за него! И в итоге с горделивым достоинством Сандра заняла в его жизни место, какое он ей приготовил. Ему требовалась ее поддержка, сочувствие, ее энергичный интеллект. Он не жаждал ее сердца, ему были нужны ее мозги и материальные блага, которые она получила с рождением.
Но смущать его проявлением преданности, на которую Стивен не сможет ответить на таком же уровне, – этого она не сделает никогда. Она искренне полагала, что нравится ему, что ее общество доставляет ему удовольствие. И надеялась, что в будущем ноша на ее плечах станет заметно легче, в этом будущем найдется место нежности и дружбе. Ведь по-своему он меня любит, – так она считала.
И тут появилась Розмари.
Иногда Сандра мысленно спрашивала себя, болезненно поджав губы: как он мог считать, что она ничего не знает? Да она знала все с первой минуты, еще в Санкт-Морице, когда увидела, какими глазами он смотрит на эту женщину.
И прекрасно знала, в какой именно день эта женщина стала любовницей ее мужа.
Она знала, чем душится эта особа…
Безмятежное лицо Стивена, отсутствующий взгляд – конечно же, он вспоминал ее, думал о ней – о женщине, которую только что оставил!
Трудно даже оценить, думала Сандра бесстрастно, какие страдания выпали на ее долю. День за днем терпеть муки предательства, а где черпать силы для жизни? Только в собственном мужестве, в гордости, что заложена в нее от рождения. Своих подлинных чувств она не выкажет никогда. Сандра потеряла в весе, заметно похудела и побледнела; кожа, что обтягивала голову и плечи, натянулась, кости стали заметнее. Есть она себя еще заставляла, но сон потеряла начисто. Долгими ночами она лежала без сна, глядя сухими глазами в темноту. Лекарства она презирала как проявление слабости. Ничего, как-нибудь продержится. Показывать, что ей больно, униженно молить, протестовать – это было ей отвратительно.
Единственное, хотя и слабое, утешение: уходить от нее Стивен не собирался. Не потому, что любил ее, а ради карьеры – но факт оставался фактом. Уходить от нее в его планы не входило.
А раз так, может быть, когда страсть утихнет…
Ну, что он в ней нашел? Да, привлекательная, да, красивая – но разве таких мало? Чем же его взяла Розмари Бартон, что он так втрескался в нее? Ведь она безмозглая пустышка, нельзя даже сказать – тут Сандра особенно негодовала, – что с ней весело. Будь она остроумной дразнящей чаровницей – тогда понятно, мужчинам это нравится. И Сандра старалась убедить себя, что долго это не продлится – Стивен от Розмари просто устанет. Ведь на первом месте у него работа. Его ждут великие дела, и он об этом прекрасно знает. У него блестящие мозги государственного человека, и он с удовольствием ими пользуется. Именно это предначертано ему в жизни. И он сам это поймет, как только страсть пойдет на убыль.
А уходить от него самой – таких мыслей у Сандры даже не возникало. Телом и душой она принадлежала ему, а он уж пусть решает, взять ее или отбросить, как отыгранную карту. В нем была вся ее жизнь, все ее существование. Огонь любви горел в ней с силой средневекового костра.
Была минута, когда в ней проснулась надежда.
Они приехали в Фэйрхейвен. Стивен был более или менее самим собой. Ей вдруг показалось, что позабытое ощущение близости между ними возвращается. И сердце ее наполнилось надеждой. Он все еще хочет ее, получает удовольствие от ее общества, полагается на ее суждения. И на минуту освободился от тисков, в которых его держала эта женщина.
Казалось, он счастлив, стал таким, каким был прежде. Значит, все еще можно вернуть. Огонь угасает. Теперь надо, чтобы он решился порвать с той…
Потом они вернулись в Лондон – и со Стивеном что-то произошло. Он осунулся, выглядел обеспокоенным и больным. Не мог сосредоточиться на работе.
Сандре казалось, что она знает причину. Розмари требует, чтобы он ушел к ней… И он обдумывает этот шаг… Отказаться от всего, что ему дорого? Что за безрассудная прихоть? Ведь он из тех, для кого работа всегда будет на первом месте – типичный англичанин. И в душе он сам это прекрасно понимает… но Розмари так прелестна – и так глупа! Стивен не первый, кто готов пожертвовать карьерой ради женщины, а потом пожинать плоды!
Как-то во время коктейля Сандра услышала обрывок фразы, произнесенной Розмари: «Надо сказать Джорджу, мы должны решиться».
Вскоре после этого Розмари слегла с гриппом.
В сердце Сандры блеснул лучик надежды. Что, если этот грипп перерастет в воспаление легких? Такое бывает, один ее знакомый прошлой зимой умер именно по этой причине. И если Розмари умрет…
Она не стала гнать от себя эту мысль, не пришла от нее в ужас. Черты, унаследованные ею от предков, позволяли ей ненавидеть ровно и по-деловому.
Да, Розмари Бартон она ненавидела. Если бы мысли могли убивать, она бы ее убила. Но мысли не убивают… Мысли – не инструмент для убийства…
Как прекрасно выглядела Розмари в тот вечер в «Люксембурге», в дамской комнате – с ее плеч спадала накидка из серой лисы. Болезнь обострила ее черты, кожа стала белее – хрупкость сделала ее красоту еще изысканнее. Она стояла перед зеркалом и наносила последние штрихи на лицо…
А сзади стояла Сандра и смотрела на их отражение в зеркале. Ее собственное лицо, словно скульптура, было холодным и безжизненным. Про такую можно сказать: бесчувственная.
И тут Розмари: «О-о, Сандра, я все зеркало захватила? Уже закончила. Этот жуткий грипп меня доконал. Ну и видок у меня… Совсем слабая, и голова раскалывается».
Сандра вежливо, озабоченным голосом: «И сейчас болит голова?»
«Есть немного. Аспирина не найдется?»
«Есть его заменитель».
Открыла сумочку, достала капсулу с лекарством. Розмари взяла.
«Пусть будет в сумочке, вдруг понадобится».
При этой сцене присутствовала деловая темноволосая секретарша Бартона. Она тоже подошла к зеркалу, немного припудрила нос. Симпатичная девушка, почти красивая. Сандре показалось, что Розмари она недолюбливает.
Потом все они вышли из дамской комнаты – первой Сандра, потом Розмари, за ней мисс Лессинг и, конечно же, Айрис, сестра Розмари, она тоже была там. Оживленная, с большими серыми глазами, в белом, под школьницу, платье.
Оставалось присоединиться к мужчинам в зале.
Рядом возник важный метрдотель и предложил отвести их к столику. Они прошли через большую арку-купол, и абсолютно ничто не предвещало, что одной из них суждено найти здесь свою смерть…
Глава 6Джордж Бартон
Розмари…
Джордж Бартон опустил бокал, глаза его, по-совиному неподвижные, смотрели в огонь. Выпитый алкоголь пробудил в нем сентиментальную жалость к собственной персоне.