Он помолчал, потом продолжил, совершенно другим тоном:
– Если бы ее убил я, какой мне резон теперь все это разгребать? Официально – это самоубийство, шумиха улеглась, все обо всем забыли. Надо быть полным идиотом…
– Совершенно верно. Поэтому всерьез я вас и не подозреваю, дорогой друг. Будь вы убийца и окажись в ваших руках эти письма, вы бы их тихонечко сожгли и сидели себе спокойно. Теперь переходим к самой занимательной части нашего расследования. Кто написал эти письма?
– Что? – Джордж даже вздрогнул. – Понятия не имею.
– То есть вам это не так интересно. Но это очень интересно мне. Это первый вопрос, который я вам задал. Насколько я понимаю, их едва ли написал убийца. Зачем ему рубить сук, на котором он сидит, ведь все, как вы говорите, улеглось, версия о самоубийстве была официально признана. Так вот – кому понадобилось проводить раскопки?
– Слугам? – туманно предположил Джордж.
– Возможно. Если так, каким слугам, что им известно? У Розмари была наперсница?
Джордж покачал головой:
– Нет. Тогда у нас работала повариха, госпожа Паунд, она и сейчас с нами, и еще две служанки. Но они ушли, проработав у нас недолго.
– Что ж, Бартон, если вам нужен мой совет – как я понимаю, нужен, – я бы сказал: надо как следует подумать. С одной стороны, есть очевидный факт – Розмари умерла. Вернуть ее из царства мертвых не удастся, как ни старайся. Улик, указывающих на самоубийство, недостаточно – но нет и улик, очевидно говорящих об убийстве. Допустим, Розмари убили – сделаем такое допущение, – готовы ли вы во всем этом копаться? Вас ждут неприятные откровения, публичная стирка грязного белья, романы вашей жены станут достоянием гласности…
Джордж Бартон поморщился и гневно воскликнул:
– По-вашему, я должен позволить какой-то скотине выйти сухим из воды? Этому олуху Фарради с его напыщенными речами и драгоценной карьерой? И при всем этом – трусливому убийце?
– Просто вы должны понимать, что повлечет за собой такое расследование.
– Мне нужно знать правду.
– Прекрасно. Тогда с этими письмами надо идти в полицию. Скорее всего, они легко найдут их автора и выяснят, что ему известно. Но имейте в виду – если эту машину запустить, остановить ее будет невозможно.
– Ни в какую полицию я не пойду. Именно поэтому я обратился к вам. Я хочу расставить для убийцы ловушку.
– Какую еще ловушку?
– Объясняю: я собираю вечеринку в «Люксембурге». Хочу пригласить и вас. Там будут все те же: чета Фарради, Энтони Браун, Рут, Айрис и я. Я все продумал.
– Что же именно?
Джордж издал короткий смешок.
– Это моя тайна. Я все испорчу, если скажу кому-то заранее – даже вам. Я хочу, чтобы вы пришли туда без предвзятого мнения – и посмотрим, что произойдет.
Рейс резко подался вперед. Голос его неожиданно зазвенел.
– Мне это не нравится, Джордж. Романтические мелодрамы хороши для книг. Идите в полицию – там работают люди, которые вам нужны. Они знают, как решать такие проблемы. Это профессионалы. Устраивать любительский спектакль в мире криминала не рекомендуется.
– Поэтому я и хочу, чтобы там были вы. Вы же не любитель.
– Дорогой друг, вы намекаете на мой опыт работы в разведке – и при этом хотите держать меня в неведении?
– Это необходимо.
Рейс покачал головой:
– Извините. Я вынужден отказаться. Ваш план мне не нравится, и участвовать в нем я не буду. И вам советую быть разумным мальчиком и отказаться от него.
– Нет, не откажусь. Я все продумал.
– Что за глупое упрямство? Я в таких спектаклях разбираюсь лучше вас. И ваша затея мне не нравится. У вас ничего не получится. К тому же она может оказаться просто опасной. Вы об этом подумали?
– Конечно, кое для кого она будет очень даже опасной.
Рейс вздохнул.
– Вы не понимаете, во что ввязываетесь. Что ж, я вас предупредил. Последний раз прошу – откажитесь от этой вашей головоломки.
Но Джордж Бартон решительно покачал головой.
Глава 5
Утро второго ноября выдалось сырым и мрачным. В гостиной дома на Элвастон-сквер стояла такая полутьма, что к завтраку пришлось зажигать свет.
Обычно Айрис завтракала кофе с тостами в своей комнате наверху, но в этот раз она спустилась в гостиную и сидела, похожая на привидение, гоняя по тарелке недоеденную пищу. Джордж нервно шуршал газетой, а на другом краю стола Лусилла Дрейк рыдала в платок.
– Мой мальчик совершит что-то ужасное, я знаю. Он такой чувствительный – и если он пишет, что речь идет о жизни и смерти, значит, так оно и есть.
Шурша газетой, Джордж резко заметил:
– Прошу вас, Лусилла, не беспокойтесь. Я ведь сказал, что приму меры.
– Знаю, дорогой Джордж, вы бесконечно добры. Просто я чувствую – задержка может иметь роковые последствия. Вы говорите, что надо навести справки, а на это уйдет столько времени.
– Нет, все будет сделано быстро.
– Он написал: «Третье – крайний срок», а завтра уже третье. Если что-то случится с моим мальчиком, я никогда себе этого не прощу.
– Не случится, – Джордж отхлебнул кофе из чашки.
– А тут еще пересчет моей ссуды…
– Лусилла, я же сказал: предоставьте это мне.
– Не беспокойтесь, тетя Лусилла, – вмешалась Айрис. – Джордж все устроит. Это ведь не в первый раз.
– Было такое, но давно («Три месяца назад», – вставил Джордж). Тогда бедного мальчика обманули эти его дружки на ранчо, мошенники, каких свет не видывал.
Джордж вытер салфеткой усы, поднялся, легонько похлопал госпожу Дрейк по спине и вышел из комнаты.
– Не унывайте, дорогая. Рут пошлет телеграмму сейчас же.
Он вышел в коридор – за ним Айрис.
– Джордж, может, сегодняшнюю вечеринку стоит отменить? Тетя Лусилла так расстроена… Давай останемся дома, вместе с ней?
– Ни в коем случае! – Розовое лицо Джорджа даже побагровело. – Почему из-за этого молодого прохиндея все должны страдать? Это шантаж, шантаж в чистом виде. Будь моя воля, он не получил бы и пенса.
– Тетя Лусилла никогда на такое не согласится.
– Лусилла глупа, никогда не отличалась большим умом. От женщин, которые рожают после сорока, здравого смысла ждать не приходится. Портят своих чад с самой колыбели, потакают всем их желаниям. Если бы Виктору хоть раз сказали: сам кашу заварил, сам и расхлебывай, – он мог бы вырасти нормальным человеком. Не спорь со мной, Айрис. До вечера я что-то придумаю, чтобы Лусилла легла спать со спокойным сердцем. Будет нужно, возьмем ее с собой.
– Нет, рестораны она терпеть не может, бедняжку там сразу клонит в сон. И ей там душно, а от табачного дыма у нее разыгрывается астма.
– Знаю. Это я пошутил. Иди и подбодри ее, Айрис. Скажи, что все будет в порядке.
Он повернулся и вышел. Айрис уже хотела вернуться в гостиную, но зазвонил телефон.
– Алло? Кто? – Лицо ее, только что безнадежно бледное, вдруг засияло. – Энтони!
– Он самый. Я звонил вчера, но не дозвонился. Ты что, занялась обработкой Джорджа?
– То есть?
– Джордж просто вцепился мне в горло со своим приглашением на вашу сегодняшнюю вечеринку. Ведь его обычный стиль – «руки прочь от моей прелестной подопечной»! А тут все наоборот. Категорически настаивает, чтобы я приехал. Я решил, что это ты деликатно на него повлияла.
– Нет, я здесь ни при чем.
– Что же, он просто так взял и сменил гнев на милость?
– Не совсем. Просто…
– Алло? Ты куда-то пропала.
– Нет, я здесь.
– Ты что-то начала говорить, я прослушал. В чем дело, моя милая? Слышу, как ты дышишь в трубку… Что-то случилось?
– Нет, ничего. Завтра я буду в полном порядке. Вообще завтра в порядке будет все.
– Восторгаюсь твоей верой. Знаешь поговорку «Не кормите нас завтраками»?
– Зачем ты…
– Айрис, что-то случилось?
– Нет, ничего. Просто не могу тебе сказать. Я дала обещание.
– Говори, моя девочка.
– Нет… не могу. Энтони, ты ответишь на мой вопрос?
– Если смогу.
– Ты… был влюблен в Розмари?
Короткая пауза, потом смешок.
– Вот оно что. Да, Айрис, я был немного влюблен в Розмари. Сама знаешь, какая она была прелестная. Но однажды я с ней разговаривал и вдруг увидел, как по лестнице спускаешься ты. И в эту минуту все мое чувство к ней исчезло, куда-то улетучилось. Ты затмила собой весь мир. Вот тебе холодная истина – без прикрас. Так что не мучайся этими мыслями. Даже у Ромео, пока он не влюбился по уши в Джульетту, была Розалина.
– Спасибо, Энтони. Я рада это слышать.
– Тогда вечером увидимся. Сегодня твой день рождения?
– На самом деле мой день рождения – через неделю. Но сегодняшняя вечеринка – по его поводу.
– Ты говоришь об этом без восторга.
– Никакого восторга и нет.
– Надеюсь, Джордж понимает, что делает, но по мне это полное безумие – устраивать вечеринку там же, где…
– Ну, я в «Люксембурге» с тех пор, после Розмари, уже несколько раз была… От него никуда не денешься.
– Конечно, да оно и к лучшему. Я приготовил тебе подарок ко дню рождения, Айрис. Надеюсь, тебе понравится. Au revoir[7].
Он повесил трубку, и Айрис направилась к Лусилле Дрейк – убедить ее, успокоить и утешить.
Джордж приехал на работу и первым делом велел позвать Рут Лессинг. Едва она вошла, спокойная и улыбающаяся, в элегантном пиджаке и юбке, морщины беспокойства на его лице разгладились.
– Доброе утро.
– Доброе утро, Рут. Опять неприятности. Вот, посмотрите.
Она взяла из его рук телеграмму.
– Опять этот Виктор Дрейк!
– Да, чтоб ему неладно было.
С телеграммой в руке она на миг погрузилась в собственные мысли. Узкое загорелое лицо, когда смеется, появляются морщинки у носа… Насмешливый голос: «Такие девушки выходят замуж за босса»… Все это вспомнилось так живо, словно было вчера…
Голос Джорджа вернул ее к действительности.
– Мы его выпроводили около года назад?
Она задумалась.