Что было дальше, знаете сами – Джордж умер. Я к его смерти – как и к смерти Розмари – не имею никакого отношения. И кто их убил, не знаю.
– И никаких мыслей на этот счет?
– Ну, это либо официант, либо кто-то из сидевших за столом пяти гостей. Официант – едва ли. Не я, не Айрис. Сандра Фарради – возможно, равно как и Стивен Фарради; не исключено также, что они это провернули вместе. Но я бы поставил на Рут Лессинг.
– Чем-то можете подкрепить это предположение?
– Нет. Просто она – самая подходящая кандидатура на роль убийцы… но как она это сделала – ума не приложу! И в случае первой трагедии, и в случае второй она сидела на таком месте за столом, что подсыпать что-то в бокал шампанского не могла просто физически… Чем больше я думаю о вчерашнем, тем больше прихожу к выводу: отравить Джорджа вообще было невозможно… тем не менее он был отравлен! – Энтони сделал паузу. – И еще одно меня мучает: вы выяснили, кто написал анонимные письма, из-за которых всполошился Джордж?
Рейс покачал головой:
– Нет. Мне показалось, что выяснил, но я ошибся.
– Ведь что это означает? Кто-то знает, что Розмари убили – и этот кто-то, если не принять меры предосторожности, вполне может стать следующей жертвой!
Глава 11
Из телефонного разговора Энтони узнал, что Лусилла Дрейк в пять часов уходит из дома – выпить чашку кофе со старой приятельницей.
Добавив время на непредвиденные обстоятельства (вернуться за кошельком, в последнюю минуту решить, что надо захватить зонт, или заболтаться на ступеньках после выхода), Энтони прикинул, что приехать на Элвастон-сквер нужно ровно в двадцать пять минут шестого. Ведь он хотел увидеть Айрис, а не ее тетушку. И если он попадется Лусилле на глаза, спокойно поговорить со своей дамой ему едва ли удастся.
Дверь открыла горничная (лишенная налета наглости, свойственного ее предшественнице – Бетти Аркдейл) и сказала:
– Мисс Айрис только что вернулась и сейчас в кабинете.
– Не беспокойтесь, дорогу найду, – сказал Энтони с улыбкой и прошел мимо нее к двери в кабинет.
При его появлении Айрис нервно вздрогнула.
– А-а, это ты.
Он быстро подошел к ней.
– Что случилось, дорогая?
– Ничего. – Она помолчала, потом быстро заговорила: – Ничего. Я только что чуть под машину не попала. Сама виновата, о чем-то задумалась и шла через дорогу, будто во сне; тут из-за угла вылетела машина и едва меня не сбила.
Энтони нежно встряхнул ее.
– Так нельзя, Айрис. Я беспокоюсь о тебе не потому, что ты чудом не попала под колеса автомобиля, а из-за того, что заставляет тебя переходить дорогу, будто во сне. В чем дело, дорогая? Тебя что-то тревожит?
Айрис кивнула. Подняла на него свои печальные, большие и потемневшие от испуга глаза. Браун сразу понял, что в них написано, и тут она произнесла:
– Мне страшно.
Эти слова Энтони встретил спокойной улыбкой. Он сел рядом с Айрис на широкую кушетку и сказал:
– Что ж, выкладывай.
– Знаешь, Энтони, не хочу тебе об этом рассказывать.
– Послушай, глупышка, не веди себя как героиня третьесортного детективного романа, которая в первой главе заявляет о какой-то тайне, по непонятной причине не подлежащей разглашению, разве что сбить с толку главного героя и растянуть действие на триста страниц.
Она вяло улыбнулась.
– Я хочу тебе рассказать, Энтони, но не знаю, что ты об этом подумаешь… поверишь ли…
Браун поднял руку и начал загибать пальцы.
– Первое – незаконный ребенок. Второе – шантажист-любовник. Третье…
Она прервала его с негодованием:
– Нет, конечно, ничего похожего.
– Ну, тогда приди мне на помощь, дурочка, – сказал Энтони. – Карты на стол.
Лицо Айрис снова заволокла дымка.
– Ничего смешного тут нет. Это… про вчерашний вечер.
– Что именно? – голос его чуть зазвенел.
– Ты был сегодня утром на дознании… и слышал…
– Очень мало, – перебил ее Энтони. – Полицейский врач подробно говорил, что такое цианиды в целом, как цианистый калий повлиял на Джорджа в частности; был зачитан отчет полиции, который составил не Кемп, а инспектор со щегольскими усиками, который приехал в «Люксембург» первым и взял дело в свои руки. Потом было опознание тела Джорджа его старшим администратором. А еще толковый следователь отложил расследование дела на неделю.
– Я как раз про инспектора, – сказала Айрис. – Он нашел под столом бумажный пакетик со следами цианистого калия.
В глазах Энтони мелькнул интерес.
– Конечно. Тот, кто подсыпал яд в бокал Джорджа, просто бросил пакетик под стол. Самое простое. Не мог же он – или она – положить пакетик к себе в карман.
Он с удивлением увидел, что Айрис всю затрясло.
– Нет, Энтони, нет – все было не так.
– Что ты хочешь сказать, дорогая? Тебе-то что об этом известно?
– Пакетик под стол бросила я, – призналась Айрис.
Тут Браун искренне изумился.
– Энтони, ты помнишь, как Джордж выпил шампанское и что было дальше?
Он кивнул.
– Это было ужасно, как дурной сон. Главное, в эту минуту я уже считала, что все прошло, все хорошо. Когда после кабаре зажгли свет – у меня словно камень с души свалился. Ведь год назад Розмари нашли мертвой как раз в эту минуту, и я боялась, сама не знаю почему, что это произойдет снова… Зажгут свет – и вот она лежит на столе, мертвая…
– Дорогая…
– Знаю, это все нервы. Так или иначе, но мы сидели за столом, ничего ужасного не произошло, и мне уже показалось, что весь этот кошмар кончился, и наконец-то можно… даже не знаю, как объяснить… можно все начать сначала. Я пошла танцевать с Джорджем, и на душе было легко, а потом мы вернулись к столу. И тут Джордж неожиданно заговорил о Розмари, предложил выпить за ее память – и умер, и весь кошмар вернулся! Меня словно парализовало. Я стояла и тряслась. Ты подскочил, чтобы взглянуть на него, я чуть отодвинулась, прибежали официанты, кто-то вызвал врача. А я все это время стояла, как статуя. К горлу подкатил ком, по щекам потекли слезы, я открыла сумочку – достать носовой платок. Стала искать его на ощупь, потому что перед глазами стояла пелена, вытащила – и почувствовала, что внутри платка что-то есть. Это был пакетик из белой бумаги – в таких дают порошки в аптеке. Но когда я выходила из дома, пакетика в сумочке не было, Энтони! Сумочка вообще была пустая, когда я стала складывать в нее свои вещи – пудру, помаду, платок, расческу в футляре, шиллинг и кое-какую мелочь. Значит, кто-то этот пакетик мне подбросил – а как иначе? Я тут же вспомнила – такой пакетик нашли в сумочке Розмари после ее смерти, а в нем – цианистый калий! Я перепугалась, Энтони, перепугалась до смерти. Пальцы ослабли, пакетик выскользнул из платка и улетел под стол. Я не стала его поднимать. И никому ничего не сказала. У меня от страха поджилки тряслись. Кто-то хотел представить дело так, что Джорджа убила я, а я его не убивала.
Энтони издал протяжный свист.
– Это кто-нибудь видел? – спросил он.
Айрис заколебалась.
– Точно сказать не могу, – медленно произнесла она. – Кажется, Рут заметила. Но она тоже оцепенела, поэтому не знаю, то ли заметила, то ли просто смотрела на меня, ничего не видя.
Энтони еще раз присвистнул.
– Ну, дела! – заметил он.
– Представляешь, каково мне? Я боюсь – вдруг они узнают?
– Почему на пакетике нет твоих отпечатков пальцев? Полиция наверняка проверила его на отпечатки.
– Наверное, потому, что я держала его через платок.
Энтони кивнул:
– Тут тебе повезло.
– Но кто мог мне его подбросить? Сумочка все время была при мне.
– Ну, возможности наверняка были. После кабаре ты пошла танцевать, а сумочку оставила на столе. Кто-то мог подсунуть пакетик в тот момент. Потом – женщины. Расскажи, как женщины ведут себя в дамской комнате. Это как раз то, что мне не известно. Собираетесь в кучку и болтаете – или расходитесь к разным зеркалам?
Айрис задумалась.
– Мы все подошли к одному столу – большому, длинному, со стеклянным верхом. Положили на него сумочки и стали смотреться в зеркало. Понятно?
– Не совсем. Продолжай.
– Рут стала пудрить нос, Сандра чуть пригладила волосы и заколола их заколкой, я сняла мою лисью накидку и передала служительнице, заметила, что у меня руки испачканы, чем-то вымазаны – и подошла к раковине.
– А сумочку оставила на стеклянном столе?
– Да. Потом вымыла руки. Рут все еще работала над лицом, Сандра ушла отдать свой плащ, потом вернулась к зеркалу, Рут пошла мыть руки, а я снова подошла к столу и поправила прическу.
– То есть ты могла не заметить, что одна из них что-то положила тебе в сумочку?
– Могла, но не думаю, что Рут или Сандра на такое способны.
– Ты очень хорошего мнения о людях. Сандра из тех готических персон, которые в Средние века сжигали своих врагов на костре, а Рут вполне годится на роль безжалостной и практичной отравительницы, каких свет не видывал.
– Если это Рут, почему она не сказала, что пакетик выпал у меня, – она же видела это своими глазами?
– Тут ты права. Если цианид подбросила Рут, она бы позаботилась, чтобы избавиться от него тебе не удалось. Значит, это не Рут. Вообще-то, самый подходящий кандидат – это официант. Официант! Будь он какой-то чудаковатый, со странностями, нанятый только на этот вечер… Но у нас есть Джузеппе и Пьер, а они в эту рамку не вписываются…
Айрис вздохнула.
– Я рада, что сказала тебе… Никто про это не узнает, правда? Только ты и я?
Энтони взглянул на нее с некоторым смущением.
– Айрис, так не получится. Все наоборот – мы берем такси и едем к старине Кемпу. Такое скрывать нельзя.
– Нет, Энтони. Они решат, что Джорджа убила я.
– Они это решат, если потом узнают, что ты скрыла от них такую улику! И тогда твое объяснение будет очень неправдоподобным. А если все выложишь сама, прямо сейчас, есть вероятность, что тебе поверят.
– Прошу тебя, Энтони…
– Айрис, я знаю, положение твое серьезное. Но,