Вертолет прошел над дорогой, и звуки турбин заставили Ахмеда Удугова затрястись мелкой дрожью. Все это уже было один раз, когда остатки отряда Хамзата пытались вырваться из Дагестана, преследуемые по пятам "федералами". Тогда точно так же кружили над головами вертолеты, и тот из моджахедов, кто по неосторожности становился виден хоть на несколько мгновений, погибал, быстро и, чаще всего, без лишних мучений, накрытый ракетным залпом.
Тогда Ахмед сумел выжить, пройдя десятки километров по покрывшимся снегом горам, без снаряжения, без связи, почти без еды. И еще долго боевик вскакивал среди ночи, когда в грезах ему вновь являлся пикирующий с неба вертолет, плюющийся огнем пулеметных трасс.
– Сбить их, – рявкнул Удугов. Патрульный "Камов" не мог нести оружия, это командир диверсионной группы знал точно, зато его пилоты могли вызвать на помощь хоть "Крокодилы", хоть штурмовики. – Огонь! Огонь!
Умар, подхватив автомат, открыл люк в крыше микроавтобуса, выпустив в небо пару коротких очередей, а Арби, не желая отставать от товарища, принялся стрелять, высунувшись из окна. Трассеры прочертили небо, устремившись к вертолету, пилот которого в последний момент увел машину из под огня, выполнив лихой маневр. А несколько секунд спустя пули с грохотом ударили уже в борт УАЗа.
– …твою мать! – летчик, сидевший за штурвалом "Камова", рванул рычаги на себя, заставив вертолет резко набрать высоту. И только благодаря этому нити автоматных трасс прошли чуть ниже, под самым брюхом отнюдь не предназначенного для боевых действий винтокрыла. – Козлы, мать их!
Мерцающая нить трассирующих пуль взрезала воздух, скользнув по борту вертолета.
– Уходи, Слава, уходи!
Второй пилот инстинктивно дернулся, вжимаясь в спинку кресла. Ка-32 – отличная машина, надежная, мощная, неприхотливая, но, в отличие от "Крокодила" или того же Ми-8 абсолютно не приспособленная для боя. Одно точное попадание, одна пуля, угодившая в гидросистему – и геликоптер превратится в груду пылающего железа.
"Камов" взмыл вверх, словно настоящий штурмовик, выполнив противозенитный маневр. А УАЗ, огрызаясь короткими очередями, мчался по проселку, петляя, словно для того, чтобы сбить прицел преследовавшим его летчикам.
– Земля, я – восемнадцатый, – произнес в микрофон командир экипажа. – В квадрате "десять – двадцать четыре" обнаружен автомобиль предполагаемых преступников. Движется на восток. По мне открыт огонь из стрелкового оружия. Прошу помощи!
– Я первый, – донеслось в ответ сквозь слабый треск атмосферных помех. – Вас понял. Продолжайте преследование, и не подставляйтесь под пули. Будьте осторожны! – И, переключившись на другую волну, командовавший поисковой операцией офицер приказал: – Всем группам, немедленно направляться в квадрат "десять – двадцать четыре". Все вертолеты – в воздух! Разрешено применение оружия. Задержать преступников, при невозможности – уничтожить!
География чрезвычайного поиска давно уже не ограничивалась пределами Брянской области, о чем сам Удугов мог только подозревать, ведь на воздух взлетели разом целых четыре газоизмерительные станции вдоль российской границы. Каждая из четырех групп действовала независимо друг от друга, и теперь Удугов со своими бойцами сам загнал себя в западню.
Получив координаты цели, пилоты патрульных вертолетов, находившихся в эти минут в небе, разворачивались, следуя в указанный квадрат, а другие геликоптеры, в грузовых кабинах которых сжимались в предвкушение боя спецназовцы в полной выкладке, как раз выруливали на взлет. А "Камов", меж тем, продолжал кружить над преодолевавшим ухабистую трассу УАЗом, все время держа его в поле зрения. Террористы время от времени стреляли, пытаясь отогнать вертолет, но летчик, управлявший им, был мастером, и легко уходил из-под обстрела.
– Саня, – окликнул пилот бортинженера, втиснувшегося в кабину и наблюдавшего через блистер лобового стекла за маневрами микроавтобуса. – Давай-ка, поучи этих гадов!
На борту Ка-32А2 было лишь четверо, слишком мало, чтобы вступать в бой с хорошо вооруженной группой террористов на земле, но более чем достаточно сейчас, когда на стороне стражей порядка было полное господство в воздухе. Да, патрульный "Камов" не был вооружен пушками или реактивными снарядами, но сейчас хватало и много меньшего.
– Давай чуть ниже, – крикнул пилотам штурман, распахивая дверь грузовой кабины. – Зависни над дорогой!
Вертолет опустился непростительно низко, заняв позицию чуть в стороне от проселка, перпендикулярно дороге, и штурман, крепко прижав к плечу приклад автомата, увидел в прорези прицела несущийся на него автомобиль. Милиционер потянул спуск, а АК-74, чуть дрогнув в его руках, выплюнул первую порцию свинца. По полу кабины покатились стреляные гильзы, и пули ударили по колесам автомобиля.
Первая очередь пропала впустую, но штурман, быстро рассчитав упреждение, вновь рванул спусковой крючок, и лобовую часть УАЗа наискось пересекла цепочка пулевых отметин.
– Вот тебе, козел! – Саня не смог сдержаться, увидев, как машина преступников, потеряв управление, соскочила с дороги, подпрыгнув на ухабе и рухнув в неглубокий овраг. – Готово!
Грудь Рустама взорвалась кровавым фонтаном, и Ахмед Удугов едва смог удержаться, когда УАЗ вылетел с проселка, на полной скорости свалившись в кювет. Командира диверсионной группы по инерции толкнуло вперед, и он почувствовал во рту привкус крови, когда ударился о приборную доску. Но сейчас Ахмед не ощущал боли, слыша только стрекот вертолетных лопастей над головой. Теперь их, лишившихся подвижности, уже ничто не могло спасти, но Удугов не собирался сдаваться.
– Умар, Арби, – Ахмед обернулся назад, окликнув своих товарищей. – Вы целы? Эй, отзовитесь!
Оба боевика растянулись под сиденьями среди кучи оружия и рассыпавшихся всюду патронов и гранат. Они слабо шевелись, видимо, будучи контуженными при ударе, или, того хуже, покалечившись, ведь ни о каких ремнях безопасности эти двое даже не думали.
– Всем оставаться в машине, – вонзался в уши металлический голос, доносившийся с небес. – Повторяю, из машины не выходить!
– Пошел к дьяволу, – прохрипел Удугов. – Неверный пес.
Боевик понял, что милиционеров слишком мало, чтобы завершить бой на земле, и в этом был его шанс. Ахмед привычно пристегнул полный магазин к своему АКМС, еще три рожка сунув в карманы робы, добавив к ним пару ручных гранат, а затем рывком распахнул дверцу, выпрыгивая из кабины.
Вертолет завис метрах в двадцати над самым оврагом, точно над обездвиженным УАЗом, и оттуда, сверху, конечно, увидели бросившегося наутек террориста:
– Стоять! – усиленный мощными динамиками голос буквально придавливал к земле, но Ахмед упорно бежал, карабкаясь по заросшему кустарником склону и стараясь не слышать грозных окриков: – Приказываю остановиться! Ни с места, или открою огонь!
Удугов как раз выбрался из оврага, когда преследователи, не ограничившись словами, перешли к делу. Влажное харканье "Калашникова" было почти неразличимо в шуме винтов, но вот свист пронзивших воздух пуль боевик превосходно различил, чудом уйдя с линии огня.
Русские были в небе, они господствовали в этой ситуации, но Ахмед Удугов не зря провел в ожесточенных боях много лет своей жизни. План созрел внезапно, и террорист, вытащив из кармана тяжелую гранату Ф-1, рванул чеку, сильно размахнувшись и швырнув "лимонку" в открытую дверцу машины.
– Умар, Арби, – во весь голос закричал, захлебываясь словами Ахмед. – Прощайте, братья! Вашим похоронам будет завидовать каждый!
Спустя мгновение оглушительно грохнуло, по оврагу прокатилась, уходя куда-то вверх, волна одуряющего жара, и к небу взметнулся стол пламени, лизнувший днище вертолета. Удугов тотчас вскочил и со всех ног бросился к недальнему лесу.
Мощный взрыв подбросил "Камов" на десяток метров вверх, и кабина наполнилась визгом аварийной сигнализации. Сноп огня лизнул брюхо вертолета, достав до иллюминаторов. В машине боевиков хватало взрывчатки и горючего, чтобы уничтожить целое здание, и теперь вся эта мощь оказалась направлена против вертолета.
– Черт, – пилот тянул на себя ручку управления, вступив в отчаянную борьбу с взбесившейся машиной. Он проявил беспечность, недооценив противника, посчитав его выведенным из игры и потому опустившись слишком низко, и теперь прилагал чудеса мастерства, пытаясь сохранить управление. – Дьявол! Проклятье!
УАЗ превратился в громадную бомбу, и его корпус при взрыве породил множество осколков, стальным снопом ударивших во все стороны. Пилоты слышали, как металл бьется о металл, когда часть осколков достигла фюзеляжа Ка-32, но чудом удалось избежать действительно опасных повреждений. Машину кое-как удалось выровнять, но противник все равно смог выиграть изрядный – тем более, в той ситуации, когда счет идет на секунды – запас времени.
– Смотри, – второй летчик указал на человеческую фигурку, стремглав бегущую к лесу. – Он же уйдет! Давай за ним! Прижмем гниду!
– Саня, ты как, жив? – командир экипажа, не глядя, окликнул своего штурмана, отозвавшегося сдавленной руганью. – Придется тебе еще чуток пострелять. Давай, лейтенант, к оружию! Прищучим гада!
Заложив крутой вираж, пилот нацелился точно на убегающего боевика, спикировав к земле. Штурман Саня привычным уже движением вскинул автомат – в ушах звенело, и изображение в глазах слегка двоилось, но оружие сидело в руках, словно влитое – и, когда спина бандита оказалась в прорези прицела, нажал на спуск.
Удугов бежал, стараясь не думать о боли, усилием воли заставив себя перестать замечать ее. Легкие горели огнем, в боку что-то кололо, автомат, казалось, с каждым шагом весил на целый килограмм больше, а магазины ощутимо били по бедру. И все же он бежал, слыша только собственное тяжелое дыхание и вои вертолетных турбин
До леса, спасительного леса, где одиночке не страшны будут никакие вертолеты, оставалось всего ничего, какая-то сотня метров, когда "Камов", на бреющем пронесся над головой Ахмеда. Боевик, сбитый мощным потоком возмущенного воздуха, упал, перекатился через правое плечо, взвыв от боли, когда "Калашников" врезался в плоть всеми своими углами, затем вскочил, и снова кинулся к чаще.