– Бежим, мужики, – сообразила какая-то "светлая голова" из дружной бригады рабочих. – Здесь менты! Сматываемся!
Люди кинулись, кто куда, но большинство, следуя инстинкту направившись к воротам, как раз и натыкалось на плотную стену "правоохранителей", не упускавших свой шанс. Сам Семен Попов был здесь, в первых рядах, и дубинка в его руках не знала покоя. Такое примитивное, на первый взгляд, оружие, как резиновая палка, на самом деле могло быть очень опасным. В умелых руках оно было способно даже убивать, а у Попова нужный навык имелся.
Первого противника Семен свалил, коротко ударив его торцом дубинки под дых, а затем, когда работяга согнулся от боли, добавив с размаху по спине. Второй строитель наткнулся на удар плечом, зажал ладонями разбитый нос, и тогда уже Попов добавил ему стопой по гениталиям, с наслаждением услышав, как мужик, в миг словно переломившийся, сдавленно застонал от боли. Этот больше не представлял опасности.
Но строителей было много, и они, хотя и не имея опыта в бою "несколько на одного", инстинктивно наваливались на находившихся в меньшинстве "омоновцев" всей гурьбой, пытаясь задавить врага числом. Попову пришлось приложить максимум усилий, чтобы сдержать первый, порожденный страхом и отчаянием, натиск.
Лжекапитан энергично работал дубинкой, кулаками, ногами, локтями и плечами, сбивая строителей на землю, расплющивая носы и гениталии, круша челюсти. Каждый сантиметр его тела превратился в оружие – так ефрейтора Попова учили инструктора из бригады морской пехоты Тихоокеанского флота. И, наверное, сейчас его наставники были бы вполне довольны учеников. Стонал рассекаемый взмахами дубинки воздух, и кричали от боли те, кого доставали удары "капитана".
Управлять этим боем было попросту невозможно, все равно в общем гвалте никто не услышал бы ни одного приказа. Строители и "омоновцы" матерились, кричали, кто от боли, а кто от ярости, и просто бессвязно рычали, точно звери, обрушивая друг на друга крепкие кулаки и резиновые дубинки. Здесь каждый бился со всеми, и все – с каждым.
Псевдомилиционеры как-то пытались держаться вместе, прикрывая друг друга, но некоторые, забывшись, отделились от группы, и их тотчас повалили на землю, безо всякого сожаления, не думая, что подняли руку на защитников правопорядка, избивая ногами. Все же строители были крепкими мужиками, как на подбор, а нехватку бойцовского мастерства с лихвой компенсировали численным превосходством.
В какой-то момент Попов вышел из общей свалки, оказавшись возле машин, где приходили в себя люди из "Росэнергии". На самом деле это не входило в задачу, и все же Семен не смог отказать себе в удовольствии отходить как следует этих хлыщей, сейчас утративших все свое достоинство, напрочь лишившихся былого лоска. И только потом он вновь вернулся в схватку, глухо зарычав, точно зверь, почуявший кровь, с разбега врезавшись в группу строителей и в несколько ударов отправив половину из них в нокаут.
Среди работяг тоже нашлись крепкие мужики, не дураки помахать кулаками, и все же этот противник оказался им не по зубам. Первый из тех, кто оказался на пути Семена, получил дубинкой по лицу, и, зажав сломанный нос, бежал. Следующий нарвался на удар ногой пах, сложился пополам, а затем вовсе упал на колени, чтобы быть затоптанным своими же товарищами.
Кто-то бросился на Попова сзади, но "капитан" вбил ему локоть в солнечное сплетение, а затем добавил с разворота ногой, впечатав подошву армейского ботинка к животу и буквально сметя строителя, отлетевшего на пару шагов назад. Остальные, не желая связываться с превратившимся в настоящую боевую машину "милиционером", пустились наутек, преследуемые вошедшим в раж "капитаном".
Прошло несколько минут, а большинство строителей, не рассчитавших свои силы, уже оказалось на земле. Кто-то пытался уползти, спасаясь от рассвирепевших "омоновцев", а иные уже вовсе не подавали признаков жизни, но каждый из бойцов Попова пробегавших мимо, считал своим долгом еще разок добавить работягам ногами по ребрам. Лишь немногим удалось бежать, перебравшись через трехметровый забор и растворившись на пустыре.
Звук автомобильного клаксона, коснувшись ушей Семена, не сразу добрался до распаленного запахом крови и криками беспощадно избиваемых работяг, ставших пешками в чужой игре. Но когда к нему присоединилось еще завывание сирен, нараставшее с каждым мгновением, Попов, наконец, смог вынырнуть из овладевшего им безумия.
– Атас, братва, – крикнул "капитан", привлекая к себе внимание разошедшихся не на шутку бойцов. – Менты! Валим, в темпе! Все в автобус, живо!
Приходившие в себя "омоновцы", тоже расслышавшие такой знакомый звук, оставили в покое разгромленных строителей, бросившись к транспорту. Кое-кто, правда, соображал медленнее, чем остальные, и таких приходилось тащить к автобусу волоком, остужая горячие головы скупыми точными ударами.
– Уходим, пацаны, уходим, – Попов последним запрыгнул в автобус, подсев к водителю. – Живее! Ваня, давай, гони!
Взревев двигателем и выплюнув облачко копоти из выхлопной трубы, потертый ПАЗ снялся с места как раз в тот момент, когда невдалеке под надрывный вой "сирен" показалась колонна милицейских автомобилей. Когда стражи порядка добрались до места происшествия, на стройплощадке оставались только избитые, окровавленные строители и люди Максима Громова.
Человек со стянутыми на затылке в длинный хвост рыжими волосами скользнул на заднее сиденье роскошного "Мерседеса", усевшись рядом с Виктором Квасновым. В тот же миг, подчиняясь знаку бывшего главного аналитика компании "Нефтьпром", водитель нажал на газ, двинувшись к автостраде.
– Ну, как, – Кваснов нетерпеливо взглянул на своего попутчика. – Получилось?
– Обижаете, босс, – тот оскалился в самодовольной улыбке, протягивая Кваснову цифровую видеокамеру. – Все в лучшем виде! Фирма веников не вяжет!
– Ну да, – хмыкнул Виктор, оживив небольшой жидкокристаллический экран. Оператор был мастером, спору нет, но все же следовало самому оценить качество работы.
Пока начальник изучал запись, его подручный молча смотрел в окно, ожидая вердикта, от которого зависел, между прочим, и его гонорар. Увиденное, в прочем, вполне удовлетворило Кваснова.
– Нормально, – с явным одобрением кивнул Виктор. – Годится. Ты молодец, неплохо потрудился. А теперь надо растиражировать запись и передать, куда следует. Сделаешь?
– Как скажете, шеф, – довольно ухмыльнулся оператор, не сомневавшийся, что в финансовом плане его работа будет оценена достаточно высоко.
Избавившись от помощника, еще одной пешки, мелкой разменной фигуры, Кваснов потянулся за телефоном. Пора было отчитаться о проделанной работе, хотя сам Виктор старался вовсе не ради денег.
– Гоги, – произнес Кваснов, когда гудки сменились легким треском помех. – У нас все закончилось. Запись я уже видел. Получилось то, что надо. Кровищи море!
– Кровь? – переспросил арестант. – Кровь – это хорошо. – Берквадзе довольно оскалился: – Значит, на это обратит внимание еще больше людей. Люди ведь, они все равно, что стервятники, так же любят запах мертвечины, – презрительно расхохотался олигарх.
Виктор Кваснов деликатно промолчал. Он не был кристально честным человеком, но сейчас чувствовал себя достаточно скверно. Скорее всего, помимо крови там хватало и смертей, смертей, виновным в которых, если разобраться, был в конечном итоге тот, кто организовал эту потасовку, то есть он сам.
– Наши пацаны не спалились? – поинтересовался Берквадзе.
– Нет, все прошло нормально, – заверил всесильного шефа Виктор. – Никаких проблем. Я лично проследил, босс.
Кваснов получше многих знал, что никакая охрана, никакие решетки и запоры не смогут быть достаточно надежным препятствием, если Гоги Берквадзе решит, что кто-то подвел его, кто-то из тех немногих, кому опальный хозяин "Нефтьпрома" доверял.
– Что ж, ладно, – с удовлетворением заключил Берквадзе. – Действуй, Виктор. Ты знаешь, что делать дальше. Это будет бомба! Ублюдки, думали, что могут так легко от меня избавиться? Решили, что отымели Гоги Берквадзе? Черта с два, Гоги Берквадзе еще поимеет вас! Сделай все, что нужно, Виктор, а я будут ждать новостей. Если что, ты всегда знаешь, где меня отыскать, – расхохотался нефтяной магнат. Он не сомневался, что бой вовсе не закончен.
Оба, и Кваснов, и Берквадзе, не сомневались, что спустя несколько часов о никому прежде не известной стройплощадке на окраине Москвы узнает половина цивилизованного мира.
Найджел Шарп, склонившись над монитором, не сводил глаз с менявшейся картинки. Качество изображения было неважным, снимали явно с приличного расстояния, движении, да к тому же на обыкновенную любительскую камеру. Шеф московского бюро "Би-Би-Си" представил, как рисковал неведомый оператор, так опрометчиво сунувшийся в самую гущу событий. Что ж, его риск полностью оправдался.
– Будь я проклят, – ошеломленно помотал головой Шарп. – Это же настоящий скандал!
На экране было видно, как плечистый мужик в камуфляжном комбинезоне с российским триколором, надписями МВД и ОМОН и четырьмя звездочками на полевых погонах, увлеченно избивает какого-то доходягу в рабочей спецовке. Работяга пытался убежать, но омоновец настиг его и свалил на землю, после чего принялся яростно лупцевать резиновой дубинкой, помогая себе еще и ногами. Можно было разлить даже кровавые брызги, фонтаном взмывавшие в воздух после каждого удара, когда дубинка шла на новый замах. Несчастный, ставший жертвой изверга в погонах, только корчился, содрогаясь от боли и тщетно пытаясь закрыться от ударов. А на заднем плане еще несколько громил в милицейской форме точно так же били таких же людей в брезентовых робах.
Кто-то пытался бежать, но встать уже не мог, и потому лишь полз, извиваясь, точно пресмыкающееся и оставляя за собой на грязном песке четкий кровавый след. Таких быстро догоняли, и после нескольких мощных пинков и оточенных – явно у этих здоровяков была постоянная практика – ударов дубинками бедолаги оставались лежать без намека на движение. Найджел Шарп не был до конца уверен, что эти несчастные живы, ведь он представлял, на что в умелых руках способна обыкновенная резиновая дубинка.