А тем временем Федор Голубев, не столько разозленный, сколько удивленный столь явным неисполнением приказа одним из высших офицеров флота, не придумал ничего иного, кроме как сообщить о возникшей неординарной ситуации министру обороны. В этот момент глава военного ведомства России как раз находился у Аркадия Самойлова, обсуждая дальнейшие действия, а вернее, полное бездействие, вооруженных сил страны по отношению к американцам.
– Я не считаю, что наше отступление по всем фронтам может способствовать повышению безопасности страны, – Василий Строгов не стремился к войне. Но когда у твоих берегов крейсирует армада из нескольких десятков кораблей и атомных субмарин, на борту которых находится не менее полутора сотен самолетов и тысячи крылатых ракет высокой точности, все же имеет смысл подумать о некоторых мерах предосторожности: – Мне кажется, необходимо хотя бы продолжать разведку, особенно, конечно, воздушную, чтобы знать, пусть в общих чертах, о действиях американцев, хотя бы приблизительно представляя их намерения. Как бы то ни было, янки находятся на расстоянии удара от нас, и об этом просто невозможно забыть. Прошу вас разрешить мне возобновить полеты разведывательной авиации, и оставить поблизости от американских эскадр хотя бы одиночные корабли для слежения за их флотом.
– Ни в коем случае, – сурово произнес Самойлов. – Мы не можем сейчас провоцировать американцев. Нам вообще следует быть предельно осторожными сейчас. Я уже поручил министру иностранных дел уведомить послов европейских стран о готовности вернуться к переговорам, и если в этот момент мы будем бряцать оружием на виду американцев, нам просто не поверят.
Строгов помолчал, хотя это далось ему с трудом. Как бы то ни было, генерал думал о безопасности страны, а американский флот, за которым теперь по воле Самойлова нельзя даже было просто наблюдать, этой безопасности весьма серьезно угрожал.
Командующий десантными войсками понимал, что рассчитывать на победу в столкновении с американцами сейчас, когда армия и флот уже который год сидят на голодной пайке, бессмысленно. Но все же это не означало, что нужно так явно демонстрировать свой страх, проявляя прямо-таки рабскую покорность.
– Товарищ министр, – из приемной в кабинет премьер-министра осторожно заглянул сопровождавший Строгова подполковник, адъютант вновь назначенного главы военного ведомства страны. – Вас, срочно. – Офицер держал в руках трубку телефона спутниковой спецсвязи.
– Что такое, – Строгов, дождавшись кивка Самойлова, подошел к адъютанту, взяв трубку. – Кто?
– Командующий Военно-морским флотом, – коротко сообщил подполковник. – Сказал, очень срочно, товарищ министр!
Аркадий Самойлов, молча наблюдавший за министром обороны, сперва заметил на его лице недоуменное выражение, затем быстро сменившееся гневом.
– Что? Как, – недоуменно переспрашивал генерал. – Кто? Какого черта, – вдруг порычал в трубку Строгов. – Он что, рехнулся? Как это понимать? Немедленно отстранить его от командования. Соедините меня с начальником штаба флота, я лично отдам распоряжение.
– Что случилось, Василий Петрович? – поинтересовался Самойлов, когда генерал надавил клавишу отбоя с такой силой, что едва не расплющил пластик корпуса.
– Командующий северным флотом отказался исполнить приказ об отмене боевой готовности, – побагровев, выдохнул Строгов. – Корабли и подводные лодки остаются на прежних позициях, то есть в готовности нанести удар по американской эскадре.
– Это что же, мятеж? – чувствуя неприятный холодок в груди, спросил осторожно премьер.
– В подчинении Макарова находится авианосец, два ракетных крейсера, десяток эсминцев, несколько ракетных катеров, а также шестнадцать атомных ударных подводных лодок, в том числе четыре типа "Антей" с противокорабельными ракетами, – нарочито спокойно, будто говорил о погоде, произнес Строгов, быстро справившийся с собой, загнав гнев поглубже. – А также около сотни сверхзвуковых бомбардировщиков Ту-22М3. так что сами решайте, мятеж это, или морская прогулка.
– А стратегические ракетоносцы? – напомнил премьер-министр. – В его распоряжении ядерное оружие.
– Одиннадцать подлодок нескольких типов, в том числе три "Акулы" и новейший "Юрий Долгорукий" с ракетами "Булава", – подтвердил Строгов. – Но запустить ракеты без санкции Верховного главнокомандующего командиры ракетоносцев не смогут. Вернее, технически они на это способны, все же атомная подлодка является автономной, и практически не имеет связи с берегом, чтобы управлять пуском с суши. Но даже если Макаров отдаст такой приказ, капитаны все равно будут ждать подтверждения от президента. Таковы инструкции, и никто в здравом уме их не нарушит. Но и без ракетоносцев у адмирала достаточно сил, в том числе есть и морская пехота. И он пользуется достаточным уважением среди своих офицеров и матросов, чтобы его приказы исполняли, не ожидая одобрения сверху.
– Черт побери, это проблема, – покачал головой Самойлов. – И кажется, очень серьезная проблема.
Пискнул телефон, и Строгов схватил трубку:
– Да! – В динамике раздался чей-то голос, произносивший слова скороговоркой. Говоривший явно был взволнован, или просто торопился. – Соединяйте, быстрее, – наконец приказа Строгов, и спустя несколько мгновений произнес: – Это генерал Строгов. Командующий флотом адмирал Макаров отказался выполнить приказ, чем поставил под угрозу безопасность страны. Приказываю вам, товарищ контр-адмирал, немедленно арестовать Макарова и принять командование флотом на себя.
Начальник штаба Северного флота контр-адмирал Сергеев выслушал распоряжение Строгова, опешив от неожиданности. Он знал, что Макаров отказался подчиниться главкому военно-морских сил страны, но не ждал, что за этим последует столь быстрая реакция.
Несколько мгновений контр-адмирал колебался, чувствуя, что наконец-то представился шанс стать на то место, которое ему полагалось по всей справедливости. Сергеев долго служил на севере, пройдя все ступени от командира большого противолодочного корабля до заместителя командующего флотом, и полагал, что имеет все права сделать еще один шаг вверх по карьерной лестнице. Появление Макарова, по мнению многих, слишком молодого и недостаточно опытного, изменило все планы, однако и сам Сергеев, хотя испытывал к своему начальнику некоторую неприязнь, уже успел убедиться, что прибывший из Севастополя адмирал, несмотря на явную молодость, является отличным командиром. А моряки всегда уважали опыт, превыше его ставя только смелость, которой, судя по последним событиям, у Макарова тоже хватало.
– Простите, товарищ министр, – сухо ответил после недолгих раздумий Сергеев, – но даже если я арестую адмирала Макарова, приказ командующего военно-морским флотом ни я, никто из наших офицеров выполнять не станем, поскольку именно исполнение его угрожает нашей безопасности. Американцы находятся в нескольких сотнях миль от наших берегов, и присутствие их флота следует считать явной угрозой для России. Наши корабли вернутся на базы не раньше, чем покинет свои позиции американский флот.
Генерал ткнул кнопку на аппарате спецсвязи, включив громкую связь, чтобы каждое сказанное моряком словом смог услышать Аркадий Самойлов.
– Вы что, забылись? – гневно рявкнул Строгов, чувствуя, как ярость охватывает его. В былые годы, пока он был командиром взвода, любые попытки саботировать его команду пресекались несколькими ударами по почкам, и обычно одного наглядного урока хватало, чтобы впредь подчиненные его даже не задумывались, выполняя любой приказ на одном автоматизме. К сожалению, сейчас такой прием был мало применим.
– Отмените этот идиотский приказ, – произнес Сергеев. – Я не собираюсь становиться предателем родины, каким уже стали вы, товарищ министр. Все офицеры и матросы здесь, в Мурманске, и на всем Северном флоте поддержат адмирала Макарова, и сделают все, что он прикажет. Если не желаете беспокоиться о безопасности своей страны, предоставьте нам думать о ней.
Аркадий Самойлов больше всего в этот миг хотел ругаться, грязно, как последний алкоголик, как урка, проведший за решеткой всю сознательную жизнь. Отчаяние и разочарование становились почти непереносимыми – кто-то осмелился подвергнуть сомнению его право распоряжаться сейчас, и наверняка это было лишь начало. Глава правительства был полностью уверен, что не один Макаров думает так, а это означало лишь одно – большие неприятности в самом скором времени. И проблему необходимо было решать сейчас, пока все не зашло слишком далеко.
– Проклятье, – сокрушенно вздохнул Самойлов, уставившись на генерала: – Что мы можем предпринять в этой ситуации? Макаров сейчас где, в своем штабе, верно? Значит, можно послать туда верные нам войска, например, ваших, генерал, парашютистов.
– Исключено, – отрезал Строгов. – Хотите устроить гражданскую войну, тогда найдете себе другого помощника. Я не позволю, чтобы мои десантники убивали своих же товарищей по оружию, и вообще не допущу, чтобы русские солдаты и моряки обратили оружие друг против друга. Я замарался в грязи, став на вашу сторону, но не в крови своих братьев!
Василий Строгов мог рассмеяться в лицо премьеру, но сдержался. Самойлов – идиот, если думает, что ради глупостей вроде власти он, генерал Российской Армии, обратит оружие своих бойцов на того, с кем прежде сидел за одним столом. Ведь и сам Аркадий тоже был с ними, и увлеченно охаживал Макарова можжевеловым веничком в натопленной докрасна бане. И если теперь он разом позабыл все, это не значит, что столь же короткая память должна быть и у остальных.
Командующий ВДВ в этот миг решил раз и навсегда, что он будет делать, а чего не совершит и под страхом смерти. И, конечно, решение это ничуть не устроило самого Самойлова.
– Выходит, Макаров сейчас для нас неуязвим? Но он же может решиться на любую глупость, поставив под угрозу всю страну.
– Я солидарен с адмиралом в том, что нельзя ослабевать контроль над действиями американцев у наших границ, нельзя позволить им поверить в нашу трусость, лишний раз исполнившись чувства собственного могущества, – заметил генерал.