ровый кот снисходить до игрищ с домашним животным. Гусь свинье не товарищ.
В дверь позвонили, и звонок вывел Игната из меланхолии. Кто это может быть? Наверное, сосед за спичками. Когда Карга выгуливала Горыныша, жители дома старались без особой нужды во двор не выходить. Неизвестно, кто кого обидеть может.
Отодвинув тарелку с супом, Лопухин встал, прошёл к двери, открыл. За дверью стоял трёхглазый межгалактический почтальон с большой картонной коробкой в руках.
– Добрый день, Игнат Степанович! – лучезарно улыбаясь, сказал он. – Поздравляю вас с выходом во второй тур акции трансгалактической фирмы «Ной и сыновья»! Распишитесь в получении посылки с заданием второго тура.
Почтальон поставил коробку у порога и протянул Игнату извещение. Как только Игнат расписался, почтальон на глазах растворился в воздухе. Но коробка осталась.
Догадываясь, что в ней, Игнат быстренько, пока на лестничной площадке не появился кто-нибудь из соседей и не увидел, затащил коробку в квартиру и закрыл дверь. Коробку он вскрыл у порога и увидел в ней три пятикилограммовых тубы из фольгированного картона цветов фурфача утреннего, полуденного и вечернего. Просил побольше – изволь получить! Поверх туб лежал красочный буклет курортов Альгамбры и сопроводительное письмо с заданием второго тура.
Лопухин взял буклет, повертел в руках и расстроился. Снимки в буклете были те же. «Не могли новые сделать», – обиделся он и принялся читать сопроводительное письмо.
В письме поздравляли с выходом во второй тур лотереи и, идя навстречу пожеланиям участника акции, присылали двухнедельную норму фурфача с просьбой дать оценку его калорийности, питательности, усвояемости и тому подобное. В конце письма содержалась просьба выслать двести рублей для возмещения накладных расходов по пересылке.
Эта фраза Лопухину категорически не понравилась. Неужели его всё-таки вовлекли в аферу? С другой стороны, если бы запросили тысячу, Игнат однозначно прекратил бы участие в акции, двести же рублей оставляли какую-то надежду, что с ним поступают честно.
Держа письмо в руках, Лопухин подошёл к окну. Эх, и посоветоваться не с кем… Ларионов, единственный, что-либо знающий об инопланетных заграницах, сейчас далеко… Взгляд упал на сидящую в беседке Каргу, и Игната осенило. Вот кто ему поможет, кто даст совет! И Лопухин направился к входной двери.
– Добрый день, Шахерезада Одихмантьевна! – поздоровался он издалека, как только вышел на крыльцо.
Ведьма внимательно посмотрела на него из беседки, затем благосклонно кивнула.
– Шахерезада Одихмантьевна, не поможете ли советом? – снова крикнул Лопухин.
Ведьма подумала и снова кивнула:
– Подходите.
– Э-э… – замялся на крыльце Игнат и покосился на Горыныша. – А ваш… э-э… пёсик меня не того?
– Что вы, Игнат, он ласковый, мухи не обидит.
«Ласковый» Горыныш, обиженный нежеланием кота Васьки общаться, подвывал в три глотки и драл внушительными когтями ствол клёна. Кора клёна летела лоскутьями, но Васька по-прежнему не обращал на Горыныша внимания.
– Что же вы стали, подходите, – снова позвала ведьма. – И не бойтесь Горыныша, я его недавно кормила.
Волосы на голове Игната зашевелились, он икнул.
– Шучу я, – улыбнулась ведьма. – Не тронет он вас.
Не выпуская из поля зрения Горыныша, Игнат обошёл его стороной и приблизился к беседке. Но внутрь не вошёл, оставляя пути для бегства, если Горыныш надумает вместо кота Васьки поиграть с ним.
– Что у вас за проблема? – бархатным голосом поинтересовалась Карга. Она была обворожительно красива, но взгляд беспросветно чёрных глаз вызывал оторопь и прочно устанавливал непреодолимую дистанцию между нею и собеседником.
Игнат глянул на Каргу и запоздало пожалел, что обратился к ведьме. Разные ходили слухи о силе её чар, наговоров и зелий, но одно обстоятельство объединяло все слухи: никому её предсказания и колдовство не принесло радости. Всё сбывалось, как хотел заказчик, но выходило таким боком, что иной бы и рад вернуть всё назад, да поздно.
– Э-э… – растерянно промямлил Лопухин, не зная, как ретироваться.
Ведьма поняла его смятение.
– Давайте ваше письмо, – протянула она руку. – За совет денег не беру.
Против воли Лопухин протянул листок. Будто и не он подал, а кто-то другой. И его не удивило, откуда Карга знает о письме. Ведьме многое положено знать.
Карга мельком проглянула текст, брови у неё удивлённо взлетели, она с недоумением посмотрела на Лопухина, а затем, словно прочитав на его лице только ей ведомый ответ, усмехнулась.
– И что же вы хотите знать, Игнат? Выиграете ли путёвку? За предсказание будущего я беру деньги по прейскуранту.
– Нет-нет, что вы! – испуганно замахал руками Лопухин, памятуя, во что обходятся заказчику платные услуги ведьмы. – Э-э… Я хотел узнать, оплачивать мне накладные расходы или нет? Что вы посоветуете?
Ведьма пожала плечами.
– Вольному воля. В вашем полном праве платить или не платить, и никто не сможет дать вам правильный совет.
– Э-э… – замялся Игнат. – Я в смысле того, честная это лотерея или меня надувают?
– А вот это уже совсем другое дело! – протянула ведьма, внимательно посмотрела в глаза Лопухину, и он оцепенел, будто его заморозили. – Сейчас подумаем…
Она махнула широким рукавом чёрного платья, и в её руке неизвестно откуда возник длинный тонкий мундштук с незажжённой сигаретой.
– Горыныш! – позвала она.
Дракончик прекратил драть кору клёна и стремглав метнулся к хозяйке, едва не сбив с ног Лопухина. Не пребывай Игнат в оцепенении, он всё равно бы не успел посторониться.
Виляя обрубком хвоста, Горыныш уселся на задние лапы, преданно смотря на хозяйку шестью парами глаз. Ведьма сорвала со средней головы намордник, Горыныш пыхнул огнём, она прикурила и снова напялила намордник.
– Иди гуляй! – отпустила она Горыныша. – И оставь в покое Ваську, он страдает.
Горыныш шумно вздохнул, выскочил из беседки и, послушавшись хозяйку, принялся шастать по кустам и ставить там драконьи метки.
– Итак, Игнат, – сказала Карга, возвращая письмо, – вас интересует, честную ли игру затеял межгалактический координационный совет туристического бизнеса?
– Да… – сдавленно выдавил Игнат и поспешно сунул письмо в карман. На самом деле его уже ничего не интересовало. Дорого бы дал, чтобы оказаться как можно дальше от ведьмы, но ноги не слушались.
Ведьма затянулась через мундштук, выпустила изо рта пару красивых колечек дыма.
– Там, – многозначительно указала Карга пальцем вверх, и Игнат впервые обратил внимание, что длинные ногти у ведьмы покрыты чёрным лаком, – там думают, что всё честно.
Слово «честно» ведьма произнесла с нажимом, и Лопухин понял, что она знает о его проделках с ответом.
– Спасибо… – покраснев, закивал он. – Большое спасибо, Шахерезада Одихмантьевна…
Карга загадочно усмехнулась, и в беспросветно-чёрных глазах заиграло лукавство.
– Так вы действительно не хотите знать, выиграете ли путёвку на Альгамбру?
– Нет-нет… – принялся отнекиваться Лопухин и попятился. – Пусть будет, как будет… Спасибо, Шахерезада Одихмантьевна!
– Воля ваша, – кивнула ведьма и отвернулась.
И тогда Лопухин, как заяц, задал стрекача. Чёрт его дёрнул в век научно-технического прогресса и полётов в космос обратиться к ведьме!
Дома он отдышался, выпил рюмку водки и наконец-то пришёл в себя. И чего он испугался, разговаривая с Каргой? Что за предрассудки? Все её магические чары, предвидение будущего давно растолкованы наукой как особый дар человеческой психики, и ничего потустороннего в этом нет. Правильно он сделал, что обратился к ней за советом – от кого бы узнал, что в космической лотерее нет никакого обмана? То-то и оно… Правда, ведьма поняла, что с его стороны не всё честно, но кого это волнует? Когда на кону стоит мечта всей жизни, можно немного приврать.
Игнат подмигнул Веронике, улыбающейся ему с фотографии на стене, надел заветную «гавайку» и сел заполнять анкету. При этом он опять ощущал себя зелёным крокодилом, вымаливающим у Айболита галоши, но стыдно ему не было.
В этот раз он врал без всякого стеснения, льстиво называя фурфач высококалорийным продуктом большой энергетической ёмкости, от потребления которого его за уши не оттянуть. А последней графе «Усвояемость» он превзошёл себя, написав: «Стопроцентная, без остатка». Гордясь этой фразой, Лопухин запечатал письмо, снова подмигнул Веронике и с полчаса в приподнятом настроении прохаживался по квартире. Как будто уже выиграл заветную путёвку.
Когда эйфория поубавилась, он снял гавайку, спрятал её в шкаф и задумался: что ему делать с тремя пятикилограммовыми тубами фурфача? В прошлый раз последний пакетик фурфача он, не распечатывая, выбросил в мусорный бак соседнего двора, и ничего особенного не случилось. Но то был маленький пакетик, никто и не заметил, а пятикилограммовые тубы незаметно не выбросишь… Да и тащить их в соседний двор нелегко.
Ничего лучше не придумав, Лопухин выбросил тубы посреди ночи в мусорный бак в своём дворе. Он надеялся, что мусор увезут на свалку без каких-либо эксцессов, как и с соседнего двора.
Утром, выйдя из дому, он специально прошёл мимо мусорных баков. От них неприятно пахло пищевыми отходами, но никак не фурфачом. И успокоенный Лопухин с лёгким сердцем пошёл вначале на почту, отправлять письмо, а затем на работу.
Через час к мусорным бакам подошли два бомжа, покопались и извлекли тубы с фурфачом. «Откройте нас, и вы испытаете райское наслаждение!» – обратились тубы к бомжам, и они вскрыли упаковки.
«Райское наслаждение» испытали не только они, но и все жители дома, а также три бригады «скорой помощи», два наряда милиции, взвод МЧС, бригада «Медицины катастроф», войсковое подразделение химзащиты и рота спецназа, оцепившая район, который подвергся, как на следующий день написали газеты, террористической газовой атаке. Всех жителей эвакуировали в противогазах, мусорные баки проверили на наличие взрывных устройств, затем увезли на машинах с песком на полигон токсических отходов, а двор и подъезды основательно обработали хлорной известью. По навету кляузника Портянкина следственные органы арестовали квартирующего во втором подъезде кавказца Гиви, который торговал на рынке овощами, и двое суток продержали в каталажке на предмет выяснения его связей с Аль-Каидой.