– Конечно нет, – согласилась она. – Я отдаюсь не за деньги. – Она вдруг замолчала и внимательно посмотрела на меня. – Да ты не умеешь наслаждаться сексом, верно?
Я промолчал. Лиз права. Мне доводилось видеть, как смеются и играют другие пары, и я всегда удивлялся, как им это удается. Я же… словно прокаженный какой-то.
– Ладно, сдаюсь, – вздохнула Лиз. – Делай, как привык.
Неожиданно она перекатилась через меня и соскочила с кровати.
– Куда ты?
– Я сейчас.
Она вернулась с флагом – пятьдесят две звезды, тринадцать полос. Я вспомнил, что рядом находится небольшой конференц-зал.
Лиз забралась обратно в постель и начала устраиваться с преувеличенной тщательностью.
– Я предлагаю следующее, – заявила она с серьезной миной. – Я закрою лицо флагом, – она надела его на голову как платок, – а ты сделаешь это ради любви к своей стране.
– Что?
Она не отвечала. Я стянул флаг с ее лица. Лиз улыбалась мне.
– Я не знаю, что еще придумать, – сказала она и снова натянула флаг.
– Ты спятила!
– Ну и что? – Ее голос доносился из-под звезд и полос. – Разве ты не патриот? – Она сжала свои груди. – Представь себе, что это оплоты свободы!
– Лиз!
Она потрясла грудями.
– Это не смешно, – сказал я. Флаг мелко задрожал.
– Тогда почему я хохочу? – поинтересовалась она сдавленным от смеха голосом.
Я сдернул флаг. Лиз снова натянула его.
Тогда я толкнул ее в бок. Она взвизгнула и закрыла живот руками. Я потянул флаг, она вцепилась в него. Я толкнул ее еще раз и еще.
– Эй! Ты хотела патриотизма? Сейчас получишь Перл-Харбор! – Я сопровождал каждый толчок звуком взрыва. Лиз взвизгивала, но хохотать не переставала. Она . прижала коленки к груди. Я завопил: – Банзай! – и шлепнул ее по заду.
– Ты, кажется, начинаешь понимать… – начала она.
– Ага!
Я сбросил флаг. Лиз легла на бок, свернувшись калачиком, но слишком ослабела от смеха, чтобы сопротивляться. Я перекатил ее на спину.
– Оплоты свободы, говоришь? Скорее, двухпартийная система. Сначала я вступлю в эту партию…
– Джим! – удивленно воскликнула Лиз.
– А теперь перейду в другую. А это еще что такое? Раскол в телесной политике? – Я устроился между ее грудями и зафыркал. Лиз хохотала как сумасшедшая. Она подтянула ноги, чтобы сбросить меня, но я уперся грудью в ее колени и хохотал тоже. – А что это там внизу? Роковая щель?
Ее глаза встретились с моими. В этот момент я все понял. И улыбнулся, чувствуя, что излучаю радость. Мой смех отражался в ее глазах.
Я не мог отдышаться, Лиз тоже. Мы хихикали, и посреди веселья ее колени раздвинулись, и я проник в нее. Она крепко обхватила меня руками и ногами. Мы подарили себя друг другу и были счастливы.
Лиз оказалась права – я был прекрасен.
В. Какая разница между хторранином и вулканом?
О. Вулкан повоспитаннее.
59 ФЛАЖОК
Секс лучше шахмат, потому что в сексе нет проигравшего.
Спутник армейской разведки передал утренние фотоснимки: три главные цели и семь запасных. Я предложил ориентироваться на ближайшую к месту нашей катастрофы.
Полковник Тирелли и доктор Флетчер согласились со мной.
За полчаса до вылета мы еще раз подтвердили наш выбор и наконец тронулись в путь. Три вертушки зарокотали, как огромные злобные насекомые, и свернули на север, пересекая залив. Глядя в иллюминатор, я узнал проносившийся под нами ландшафт.
В вертолете доктор Флетчер обсуждала с Джерри Лар-соном порядок размещения датчиков и пробоотборников. Команда спала. Это была неплохая идея – ведь мы поднялись еще до рассвета. Я устроился поудобнее…
Разбудил меня зуммер: вертолет снижался.
– Прилетели, – сообщила Лиз.
Я потянулся и выглянул в окно. Мы садились на широкий луг, поросший высокой голубовато – зеленой травой. От ветра по ней пробегали волны. Я посмотрел назад. Ведомые машины, сохраняя строй, снижались следом за нами.
Три корабля приземлились на мягкую траву в середине луга. Местность просматривалась со всех сторон по меньшей мере на километр. Значит, незамеченным никто не подкрадется.
– Все в порядке, – командным тоном сообщила Ли-зард. – Всем оставаться на местах, пока разведывательная команда не убедится, что территория безопасна.
Я приник к иллюминатору. Разведчики, вооруженные огнеметами, распылителями ядохимикатов и гранатометами, веером разворачивались по лугу. Я им завидовал: уж они-то знали, что делали.
Как только разведка объявила на территории желтую степень безопасности, в дело вступила команда ученых. В ее задачи входило размещение на грунте приборов и датчиков. В траве сновало несколько маленьких роботов, включая «паука» и двух скороходов.
По приказу я должен был оставаться на борту, пока снаружи не объявят зеленую степень. Пройдя в нос машины, я сел в кресло второго пилота. Впереди скороходы начали расчищать широкий круг. Место встречи. Приветствие для кроликособак.
Приглашение.
Захотелось пива. Я открыл кока-колу.
Внезапно вокруг потемнело – вертушку накрыли маскировочным куполом. Сейчас его надуют и обольют пенобетоном. Весь процесс должен занять меньше часа.
Гипотетически вертушки могли стать раздражающим фактором для кроликособак и червей, поэтому их прятали. Если понадобится срочно удирать, маскировку можно взорвать в считанные секунды.
Кто-то включил свет. Я оглянулся. Ко мне шла пол-ковник Тирелли. Она опустилась в кресло рядом со мной.
Мы были в вертушке одни. Я отвернулся и стал смотреть в боковое окно. Уверен, что она заметила мое притворство, но ничем не выдала себя: щелкала тумблерами на приборной доске и выглядела очень деловито. Я ждал, когда она скажет что-нибудь.
Но Лиз или не хотела разговаривать, или не знала, как начать. Молчание затянулось.
Может быть, она ждет чего-то от меня? Я повернулся к ней…
И на отвороте ее рубашки увидел крошечный американский флажок. Я едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Пришлось даже прикусить губу.
Лиз с любопытством посмотрела на меня:
– Что с вами, лейтенант?
– Все в порядке, – отрапортовал я. – Я чувствую себя великолепно!
В. Зачем хторранину мех?
О. Он им жует.
60 ПОЛЯНА
И реальность может быть полезной.
Два робота расчистили и вытоптали на лугу большой, геометрически правильный круг – арену.
Я снял шорты, сел посредине – и дал волю воображению. Закрыв глаза, представил себе, будто нахожусь в окружении кроликособак. И червей.
Сижу в чем мать родила перед любопытствующим червем.
Меня пробрала дрожь. И не потому, что дул холодный ветер.
Я попытался воссоздать запах червя, его вид, ощущение от прикосновения к его колючему меху. Я старался представить, какие эмоции испытаю, стоя голым перед хторранином, но, кроме ужаса, не чувствовал ничего.
В первый день кроликособаки не появились.
Не было их и на второй день.
Мы старались держаться поближе к замаскированным вертушкам и нервничали.
Флетчер продолжала тренировать меня. Мы разучивали упражнения по общению, самоуглублению, контролю над опасной ситуацией – на первый взгляд бесполезные вещи, и все же… В результате я почувствовал себя центром здешнего мирка. Все замыкалось на мне. Я стал четче понимать свое предназначение.
Тренинг не прекращался ни на мгновение.
Ежесекундно Флетчер могла задать любой вопрос, например:
– Что ты сейчас делаешь?
– Ем.
– Почему ты ешь?
– Потому что я голоден.
– Зачем ты ешь?
– Чтобы поддержать силы для выполнения задачи. Все это напоминало бы уроки катехизиса… если бы я не знал, что на самом деле кроется за этим, и потому говорил правду.
– В чем состоит твоя задача?
– Установить контакт с кроликособаками, чтобы создать пространство, пригодное для обмена информацией.
– Молодец. Чего еще тебе хочется?
– Я бы очень хотел… пообщаться с Лиз, но сейчас не должен этого делать.
– Отлично, Джеймс. Что-нибудь еще? – Нет.
Я чувствовал, что перехожу на другой уровень самосознания. Он отличался глубиной.
Я ощущал собственную силу, словно был творцом всего сущего – леса, лугов, холмов, безмятежных далеких лиц.
Особенно лиц. Они так далеко от меня. Мое племя. А я его вождь? Не… совсем.
Я… шаман.
Странное состояние.
Я решил прогуляться по лесу.
Флетчер отрицательно помотала головой.
Настаивая, я заявил, что это поможет мне окончательно очиститься.
Она согласилась при условии, если сзади пойдет охрана.
Это меня не устраивало.
Она сдалась и разрешила.
Я знал, что солдаты будут незаметно следовать за мной, но это меня не волновало – лишь бы я их не замечал.
Лес был величественный. Плотный балдахин из ветвей с широкими темными листьями скупо пропускал свет, подрумянивавший бронзовые стволы деревьев. Иглы света можно было потрогать, в них плясали золотые пылинки.
Ветер расчесывал вершины деревьев, между которыми проглядывало ярко– голубое небо. Испещренная солнечными зайчиками листва шумела торжественно, как орган.
Подошвы тонули в ковре свежей зеленой хвои, покрывавшей мягкую коричневую землю.
Я глубоко вдохнул. Воздух пахнул блаженством: соснами, жимолостью и целым букетом зеленого. На розовое не было и намека.
Я мог бы остаться здесь навечно.
Откуда-то доносился шум ручья. Я направился к нему и… … передо мной открылась поляна.
Буйство цвета, роскошь и блеск, от которых стало больно глазам.
Такого еще никто никогда не видел на планете Земля!
Колеблясь, я ступил на нее.
Пурпурный плющ с бледно-фиолетовым и и белыми полосами, свернувшись, подался в стороны. Темные волочащиеся кусты выбросили в воздух снопы серебряных искр.