В самой глубине горла снова появилось чувство жжения.
Твининг постучал пальцем по первой открытке:
— Судя по размеру и разнице в цвете ран на этой фотографии и на той, где она уже убита, я бы сказал, что Лорен пытали в течение шести или семи часов. Девяти — самое большее.
— Она пропала за четыре дня до своего дня рождения, — сказала доктор Макдональд и посмотрела на меня.
— Да… — Твининг, прищурившись, снова взглянул на первую открытку. — Это вполне соответствует ее внешности на этой фотографии. Как будто эта одежда пару дней на ней была.
Восемь или девять часов крика под кляпом из упаковочной ленты, пока он вырезал разные слова на коже Ребекки, жег ее голову отбеливателем и вырывал зубы плоскогубцами…
Я поставил чай на стол и постарался, чтобы мой голос не звучал слишком громко.
— Таким образом… — Еще раз. — Таким образом, он не убивал их до тех пор, пока не наступал день рождения. Он похищал их, привязывал к стулу и оставлял сидеть на нем до тех пор, пока не наступало время. Ждал.
Доктор Макдональд подошла к секционному столу с его набором красно-коричневых костей:
— Можно мне взять череп Лорен?
Твининг пожал плечами:
— Не вижу причины, почему вы не можете это сделать. Главное — не уроните.
Я вышел в коридор, и двери морга за мной захлопнулись.
— С вами все в порядке? — Доктор Макдональд шмыгнула носом и потерла рукой глаза. Потом проделала то же самое с блестящими полосками под носом.
— Захотелось глотнуть свежего воздуха.
В подземном коридоре, в самой утробе этой больницы.
Она отвернулась, чтобы я не мог увидеть ее лица.
— Наверное, у меня аллергия на формальдегид или еще на что-нибудь, — сказала она, хлюпая носом.
Да. Точно аллергия.
— Мы делаем перерыв на ланч. Еда здесь довольно мерзкая, но для старшего персонала есть специальная столовая. Твининг обещал провести нас туда.
— Отлично.
— Это у вас первое вскрытие, не так ли?
Я повернулся, чтобы посмотреть на нее… И замер. Метрах в десяти, в тени отсутствующей потолочной лампы, мерцали чьи-то глаза. Крысолов вернулась. Она просто стояла там и смотрела на доктора Макдональд.
— Бедная Лорен… Он заставляет сидеть и ждать, пока не наступит день рождения. Целых три дня она сидит, привязанная к стулу, и ждет, когда начнется боль. Вы можете представить, как она одинока и испуганна, и ей всего двенадцать лет… — Снова шмыгнула носом. — Ну, тринадцать… в конце.
Конечно, я мог это представить. Каждый чертов день.
Крысолов была как статуя. Стояла. Смотрела. Пристально. Не двигаясь. Я сделал пару шагов в ее сторону, добавил в голос немного хрипоты:
— Какого хрена ты пялишься?
Доктор Макдональд вздрогнула и обернулась, чтобы посмотреть, на кого я кричу.
Крысолов даже не вздрогнула.
— А ну давай пошла вон отсюда!
Ничего.
Потом наконец она повернулась и пошла прочь — не спеша, — и ее тележка скрипела и стонала в темноте. Внезапная вспышка света, когда она прошла под работающей лампой, — и седеющие волосы засияли вокруг ее головы неряшливым ореолом. Потом она ушла.
— Чокнутая. — Я положил руку на плечо доктору Макдональд. — Вы точно в порядке?
Слабый кивок.
— Извините. — Снова вытерла глаза. — Как-то глупо все.
— Чтобы не опоздать на паром, нам нужно выйти отсюда примерно… через полчаса. В пять часов, самое позднее.
— Ну, в смысле, мне приходилось бывать на вскрытии раньше, но всегда это было одно и то же — я проводила время, проникаясь чувствами убийц… Должна была стоять и притворяться, что я — это он, и представлять, как все это было и как хорошо себя чувствуешь, совершая эти ужасные вещи. — Она снова шмыгнула носом. — А потом все кончается, и помочь уже нельзя… — И уставилась на пол.
— Вам не нужно быть здесь до конца. Возвращайтесь домой к тете, расслабьтесь. Откройте бутылку вина. Я заеду за вами, когда мы здесь все закончим.
Доктор Макдональд покачала головой, и вокруг опухшего лица закачались темно-каштановые волосы.
— Я их не брошу.
— Насколько мы можем это утверждать. — Я сидел, откинувшись на спинку скрипучего пластикового стула.
Изображение Дики кивнуло головой на экране ноутбука.
— Согласен. Завтра мы здесь упаковываемся, так что в городе мы будем где-то в середине дня.
Детектив-старший инспектор Вебер побарабанил пальцами по рабочему столу:
— Вы вот так вот собираетесь прийти и забрать у меня мое расследование?
Кабинет Вебера размещался в одной из самых лучших комнат здания — в самом углу, с большими окнами, выходившими на заколоченный кинотеатр напротив.
Ноутбук доктора Макдональд притулился на рабочем столе Вебера, там, где все могли видеть экран, а веб-камера могла видеть нас. Правда, сама доктор Макдональд задумчиво смотрела в окно, одной рукой обхватив себя за грудь, а другой играя с волосами.
Дики вздохнул:
— Только тупить не надо, вы прекрасно таете, как это работает. Это я кашу расхлебываю за все, что делает Мальчик-день-рождения. Хочу я этого, или нет. — Нахмурился: — Я уже рассказывал вам про мою язву?
— Плевать я хотел на вашу язву, у меня…
— А что, если мы вот так сделаем — у нас что-то получится, и вы сидите рядом со мной на пресс-конференции. Мы оба делаем заявление, вы получаете половину всех похвал, двенадцатилетние девочки продолжают расти, и никакой больной ублюдок больше не пытает их до смерти, а я выхожу на пенсию, оставляя позади себя все это дерьмо.
Вебер снял очки и протер их носовым платком:
— Ну что ж, в интересах межведомственного сотрудничества, так сказать… Я полагаю, что мы пришли к некоему рабочему взаимопониманию.
Дики даже не попытался улыбнуться:
— Доктор Макдональд? — Хмурый взгляд. — Доктор Макдональд, вам есть что добавить? Эй… Кто-нибудь, дайте ей хорошего тычка, ради всего святого.
Я дал, она подпрыгнула:
— Аа-ах. За что?
— Детектив-старший суперинтендант Дики хочет знать, хотите ли вы что-нибудь добавить?
— О-о, конечно, вот что… — Она дернула стул вперед, ближе к ноутбуку. — Родители Хелен Макмиллан говорили что-нибудь о том, у кого она брала книги?
На маленьком экране Дики открыл, а потом снова закрыл рот.
— Книги? — Он нахмурился.
— Они говорили, где она их взяла? В смысле, может быть, у нее был богатый родственник, который их коллекционировал, а потом умер и оставил книги Хелен, или что-нибудь вроде этого?
О’кей, лучше начать с того, что у доктора Макдональд с самого начала не все было в порядке с головой, а от вчерашнего удара у нее там явно что-то свихнулось.
— Книги? — Вебер откинулся на спинку стула. — Это что, на самом деле имеет какое-то отношение…
— Там еще дежурит тот офицер по связям с семьей? Если он там дежурит, пусть проверит книги у Хелен в комнате. Те, которые на полке.
— Доктор Макдональд… — Вид у Вебера стал еще более хмурым. — Элис, я знаю, что для вас все это было сильным стрессом, а работаете вы великолепно, но, может быть, мы найдем кого-нибудь более подходящего…
— Нет, я что хотела сказать, в смысле, когда мы были в ее комнате, я помню, что я тогда подумала, что это очень странная коллекция для двенадцатилетней девочки. Мне кажется, что это были первые издания. — Она повернулась ко мне: — Точно они там были, не правда ли, вы тоже посмотрели на них и…
— Понятия не имею. Это были просто книги, — сказал я и взглянул на Вебера.
— Подписанные первые экземпляры. Вы хотя бы представляете, сколько они стоят? Тайная Комната[60] — около полутора тысяч, Узник Азкабана[61] — от двух до трех тысяч, в зависимости от версии, и одному Богу известно, сколько стоит Лев, Колдунья и Платяной Шкаф[62] или Диккенс.
Лицо Дики стало угрожающе пурпурного цвета, наверное, из-за экрана.
— А-а… Я понял.
Доктор Макдональд снова обняла себя одной рукой, пальцами другой руки закручивая в волосах маленькие тугие колечки:
— Что могла делать двенадцатилетняя девочка с книгами ценой в двадцать, а то и тридцать тысяч фунтов?
12
— Если сейчас не выедем — мы опоздаем. Что если мы не приедем туда вовремя и не успеем на паром? Что мы тогда будем делать? Ведь вы сказали, что нам нужно выехать в половине пятого!
Я вытащил из папки очередной отчет:
— Ваши стоны по этому поводу процесса не ускорят. Почитайте журнал или что-нибудь еще.
Комната была забита дюжиной рабочих столов и кипами документов. Розоватого цвета стены, плитки напольного покрытия на краях загибаются вверх и покрыты подозрительными пятнами, лотки для входящей и исходящей документации, забитые до отказа. В спертом воздухе неприятный запах человеческого пота. Прогнувшиеся квадраты потолочных панелей заляпаны кусками упаковочной ленты поносно-коричневого цвета.
Несколько офицеров в форме сгрудились в дальнем углу, рядом с электрическим чайником и холодильником — забивают информацию в древние компьютеры бежевого цвета. Все остальные в гражданском.
Рядом с ними, заложив руки за спину, мотается детектив-сержант Смит. Изображает генерала.
— Это просто никуда не годится! — Повернулся к громадной демонстрационной доске, протянувшейся во всю длину комнаты, в которой располагался криминальный отдел. — Вам что, ребята, на самом деле нужно объяснять, насколько важны в расследовании первые двадцать четыре часа?
Как будто мы первый раз имели дело с местом свалки трупов.
Доктор Макдональд покопалась в своей сумке:
— Я что хочу сказать… сейчас почти половина пятого, а что, если мы опоздаем на паром и нам придется остаться в Абердине и что, если мы не сможем устроиться в гостиницу, потому что мы ее заранее не заказывали? Вот у меня, например, есть подруга, которая тоже вот так вот поздно выехала, и ей пришлось спать в машине, а я не хочу спать в машине — что, если туда кто-нибудь заберется?