— Смотри, вот так вот делай. — Он приставил левый кулак к правому плечу и резко ударил локтем вправо и вверх, очень быстро. С громким шлепком поймал удар ладонью правой руки. — Здесь нет хрящей, нет суставов, которые можно повредить, — просто кусок кости, которым можно отлично разбить ублюдку морду. — Нахмурился. Повернулся: — Миссис Керриган?
— Мистер Инглис? — Она возникла рядом со мной, как будто на ней сапоги-скороходы были надеты, резиновые.
Он кивнул в сторону молодого парня, истекавшего кровью на траве:
— Что за дела?
— Нужно было научить этого засранца хорошим манерам. Деньги у хозяев тырит.
Аляска выпрямился и, ухмыльнувшись из глубин капюшона, пару раз, хрипя от усердия, врезал Футболке по голове.
Миссис Керриган кивнула:
— Хватит, Тимоти. Сломай ему обе ноги и выброси у входа в отделение неотложной помощи.
Аляска приступил к работе.
Мистер Инглис повернулся к этой сцене спиной:
— Слышал, у тебя проблемы с домом в Кингсмите. Будто все затоплено и переломано?
Я взглянул на миссис Керриган:
— Муниципалитет утверждает, что он больше «не пригоден для жилья».
— Да он и раньше ни к чему не был пригоден. Ладно, хватит сопли жевать. Ты должен жить в ногу со временем, потому что Мистер Время очень скоро тебя сожрет. — Он сжал руку в кулак, словно выдавливая жизнь из воздуха. — Такие парни, как ты, не должны жить в такой помойке. Как насчет того, чтобы поселиться в одной из эксклюзивных квартир на Логансферри? Отличное место — у меня их там целая куча, пустые стоят. Хозяева, пидоры, разорились.
— Спасибо, конечно, но я не…
— Нет, больше ни слова. Живи на здоровье. Иначе для чего нужны друзья?
Футболка завопил под упаковочной лентой — это Аляска обеими ногами вспрыгнул ему на голени.
— Мистер Инглис, я…
— Миссис Керриган все устроит — ключи и все остальное. — Он снова схватил мою руку и снова сжал ее, как в тисках. — Заходи почаще, о’кей?
— Констебль Хендерсон? — Миссис Керриган взяла меня за руку и повела к выходу. — Депозит семьсот фунтов, плюс арендная плата за один месяц, авансом. Итого тысяча сто, наличными. Добавим их к тем шести тысячам, которые вы должны. — Миссис Керриган остановилась у входа в туннель. Вынула маленькую желтую записную книжку. Что-то написала в ней, вырвала листок, сложила его пополам и протянула мне. — Давайте больше не будем набирать долги, хорошо? Потому что если вы затянете с выплатой хотя бы на тоненький волосок, то просто-напросто превратитесь в собачью еду. И я лично скормлю ваши яйца нашим борзым.
— Да не нужна мне эта чертова квартира!
Она натянула на физиономию кривую улыбку, которая, впрочем, не коснулась ее глаз.
— Констебль Хендерсон, вы что, правда собираетесь плюнуть мистеру Инглису в глаза, и это после той дружеской услуги, которую он вам оказал?
Я молча взглянул на нее.
Она тоже посмотрела на меня. Потом кивнула:
— По-моему, нет. А теперь, если вы думаете о том, как отплатить мистеру Инглису за его доброту, сделайте ему одно одолжение. Через пару дней на суд привезут Брайана Коуви — может быть, вам захочется ему помочь? Имена и адреса свидетелей, копии протоколов, что-то вроде этого.
— Услугу?
— Это спишет тысячу с суммы вашего долга. — И она махнула рукой в сторону тоннеля.
Я потопал в темноту. Семь с небольшим штук…
Вслед мне эхом прозвучал ее голос:
— И еще кое-что. Вы очень сильно пожалеете о том, что сунули пистолет мне в лицо. Вам нужно было сразу нажать на курок, констебль Хендерсон. Это я вам точно говорю.
Я снова прошел через турникет — Арабелла сидела все в той же позе, опустив плоское круглое лицо в книгу, и, читая, шевелила губами. Даже глаз не подняла, пока я протискивался мимо нее.
Семь тысяч и сто фунтов. Три с половиной к среде, остальное через неделю. Снова появилась тяжесть, давящая мне на грудь. Семь тысяч и сто фунтов. Все, что я смог сделать: вымогательство, машина, ювелирка, нал, — и я все еще не выбрался из ямы. И миссис Керриган весело бросает в меня грязь совковой лопатой.
В горле запульсировала кровь, легкие засвистели, суставы обожгло болью. Господи…
Солнечный свет снаружи исчез, оставив после себя холодный ветер, круживший в пьяном танце пакеты от чипсов, пыль, грязь и листья деревьев. Исчезли и протестующие вместе со своим микроавтобусом, но пар все еще тянулся из раздаточного окна «Бургер-бара Плохого Билла». Здоровяк перекладывал ложкой майонез из банки в пластиковую бутылку. Доктор Макдональд стояла у прилавка и пила что-то из пластиковой чашки.
Семь тысяч и сто фунтов.
Она подняла глаза, увидела меня и махнула рукой.
Глубокий вздох. Распрямил спину. И пошел к ним, как будто ничто не терзало изнутри мои внутренности.
Билл отвинтил крышку у пластиковой бутылки с коричневым соусом:
— Все смела, подчистую.
Я кивнул доктору Макдональд:
— Ехать готовы?
— Билл дал мне немного горячего шоколада. — Подняла свою чашку. — А в нем мармеладинки.
Крепыш плеснул в бутылку приличную порцию уксуса:
— Кети рассказала мне, какой ты отличный отец. Она очень хорошая девочка. Ты счастливчик, мой старший — просто засранец.
Я остановился. Открыл рот. Но доктор Макдональд меня опередила.
— Я все время это маме говорю, а она мне не верит. — Ухмыльнулась во весь рот. Отхлебнула из чашки, потом поставила ее на прилавок. — Спасибо, Билл, отлично с вами поболтали.
Он улыбнулся, и его подбородок исчез в жировых складках на шее.
— Пожалуйста, милая. Успехов в университете. — Затем нырнул под прилавок и сунул что-то ей в руку: — Это тебя подкрепит.
В машине она развернула батончик с мюсли:
— Он милый.
Я вцепился в руль:
— Вы не Кети.
— Я понимаю, но ему было приятно, правда ведь? И вы не вывели его из заблуждения, когда оставляли меня с ним, правда? Так что мне пришлось играть роль. Вообще-то, это была ваша идея.
Она была права. Подвеска «рено» скрипела и стонала, пока мы выезжали с покрытой рытвинами парковки.
— Как так получается, со мной вы — бессвязно бормочущая, трясущаяся развалина, а с Биллом — нормальный человек?
— Вы скажете мне, кто такая миссис Керриган?
— Нет. — Я свернул налево на Ангус-роуд и направился в Касл-хилл.
28
— Нет, ничего не видела. — Женщина с плоским лицом и кудрявыми светлыми волосами выпроводила нас на улицу. Затем бросила взгляд в сторону дороги. Сморщила верхнюю губу. — А нельзя ли что-нибудь сделать с этими ужасными людьми? — Нырнула внутрь и закрыла за собой дверь.
На Макдермид-авеню стоял жуткий холод. Небо становилось совершенно черным, солнце спускалось за холмы. Я сунул руки поглубже в карманы, сгорбился:
— Сколько еще?
Доктор Макдональд вычеркнула из списка фамилию женщины, выдохнула облако теплого пара в шерстяные полосатые перчатки:
— Осталось еще двадцать шесть.
«Ужасные люди» сидели в своих раздолбанных машинах на другой стороне улицы, направляя на нас сияющие черные глаза своих фотокамер. Словно черные вороны в ожидании свежей жертвы. По крайней мере, они перестали донимать нас вопросами.
Я прошел вслед за доктором Макдональд пару домов, к следующему адресу из списка. Вслед за нами двинулся легковой автомобиль. Клик. Клик. Клик. Они, наверное, могли бы лучше потратить свое время — подсмотреть, например, как политики трахают своих любовниц, футболисты занимаются наращиванием волос, а третьеразрядные звезды ненароком обнажают свои сиськи…
Перед номером пятьдесят два стоял туристский фургон «фольксваген»: сверкающая краска, ни пятнышка ржавчины, красивый номер.
Доктор Макдональд поднялась по ступенькам и нажала на кнопку звонка.
Из легкового автомобиля выкарабкался мужчина в темно-синем анораке и стал перебегать через дорогу. В одной руке он держал большую цифровую камеру, в другой — что-то вроде диктофона. Волосатый скошенный подбородок, острый нос. Наполовину обезьяна, наполовину крыса. Встретился со мной взглядом и замер, поставив ногу на тротуар. Пару раз открыл и закрыл рот. На переносице белая полоска лейкопластыря, из-под которого вниз растекается кровоподтек. То самое место, куда я ему врезал его же камерой.
Какой-то там Фрэнк, фотограф Дженнифер. Это означало, что сама она тоже находится неподалеку. Как будто мне своего дерьма было недостаточно.
Он сделки шаг назад:
— Я… — Откашлялся. — Я не хотел заявлять на вас, это была идея Дженнифер… Я потом проследил, чтобы обвинения были сняты…
Двери машин на другой стороне улицы захлопали — запахло убийством. Вороны почуяли добычу.
Я повернулся и хмуро взглянул на дом:
— Кто здесь живет?
Доктор Макдональд сверилась с записями:
— Стивен Уоллес.
Никогда о таком не слышал.
Она снова нажала на кнопку звонка, и вороны встали полукругом у нижней ступеньки лестницы. Клик. Клик. Клик.
Что это за Стивен Уоллес, черт бы его побрал?
Она пожала плечами:
— Может быть, его нет дома?
В этот самый момент дверь распахнулась. Нам ослепительно улыбнулся полноватый мужчина: ярко-синий костюм, ярко-желтая рубашка, намазанные гелем волосы торчат в разные стороны, маленькая рыжая козлиная бородка и крошечные прямоугольные очки.
— Эй, эй, эй, что тут такое происходит? — Громкий мерзкий голос, широкая противная улыбка.
Доктор Макдональд снова заглянула в свой список:
— Мистер Уоллес?
Подмигнул:
— Можете называть меня Великолепный Стив!
О господи… Стивен Уоллес, ведущий передачи «Завтрак за рулем, или Утренняя Бонанза». В реальной жизни он был еще более крутым придурком. Тут же начал гримасничать перед камерами.
Я помахал удостоверением:
— Мы можем войти внутрь, сэр?
— Конечно, вы можете войти, конечно, конечно. Вот сюда проходите!
Он повернулся и пошел в холл, приволакивая ногу и задрав вверх одно плечо, словно у него был горб.