пытаюсь помочь, но сама знаю, что иногда бываю слегка…
— Вы в этом не виноваты.
— Я не хотела говорить о ней как о еще одной жертве, она ваша дочь и…
— Это не важно. — Я бросил на зарядники пачку старых записных книжек. — Что угодно, лишь бы вернуть ее.
— О’кей. — Кивнула. — Паром Генри прибыл полчаса назад. Он хочет встретиться с нами на месте погребения… в Кэмерон-парке.
Я посмотрел в коробку. Сколько времени прошло — и с чем я остался? Дома нет, маленький дерьмовый «рено» и картонная коробка, полная барахла.
— Я больше не занимаюсь этим расследованием.
— И вы позволите этому остановить вас?
Черта с два.
Из двери донесся слабый стон.
— Никогда, больше никогда в жизни… — Рона, бледная, как овсяные оладьи, и с соответствующей текстурой кожи. Прислонилась к дверной раме. — Я умираю…
— Тогда иди домой и приляг. — Я бросил оставшиеся пожитки в картонный ящик.
— Еще чего. Завтра у Кети день рождения. Я никуда не уйду, пока мы ее не найдем. — Рона плюхнулась на ближайший стул и закрыла лицо руками. — О господи…
— Да и вообще, — доктор Макдональд качнула маленькой красной ступней, — нам уже, скорее всего, пора идти, Генри не будет…
— Подожди минутку, Принцесса. — Рона выглянула из-за пальцев своей руки. — Как-то ты по-новому выглядишь?
— Вам нравится? Просто у меня сегодня был небольшой несчастный случай в душе — взяла средство для волос тети Джен, и все волосы распрямились, но мне кажется…
— Ага, и одежда — это тоже совершенно случайно? Ты на самом деле думаешь, что сможешь заменить Кети, если выкрасишь волосы и вырядишься в ее одежду? — Рона скривила верхнюю губу. — Да ты больна на всю голову, мать твою.
Я моргнул. Нахмурился. Уставился на доктора Макдональд. Волосы, одежда… она на самом деле была похожа на…
— Я не заменяю ее, я пытаюсь влезть в ее голову, в смысле, когда я увидела, что случилось с моей головой, я подумала, о’кей, пусть будет так, иногда это даже полезно свести вместе все связи и точки соприкосновения, ведь вы же сами считаете, что мы должны делать все, что в наших силах, чтобы…
— О господи, хватит уже! — Рона снова закрыла лицо руками. — Ты когда-нибудь перестанешь болтать?
Я взял в руки свою коробку и пошел к двери. Доктор Макдональд соскочила с рабочего стола и затараторила, прискакивая рядом со мной:
— Мне кажется, что у вашей подруги приличное похмелье.
Неудивительно, что она была первой у себя на курсе.
Захлопнул за собой дверь криминального отдела.
Припарковал «рено» на Макдермид-авеню — как раз напротив той самой аллеи, через которую я прошлой ночью попал в Кэмерон-парк… выбрался из машины в мрачные сумерки и пошел. Нырнул под ленту с надписью «ПОЛИЦИЯ». Ну что, офицер, нашли мою ДНК? Да, конечно, я был там с пяти до восьми утром в воскресенье с доктором Элис Макдональд. Ночью в субботу? Нет, вы, скорее всего, спутали меня с кем-то другим…
Рядом со мной вприпрыжку бежала доктор Макдональд:
— Брр, холодно, правда ведь холодно, я замерзла.
Кэмерон-парк вырисовывался черно-белым пятном, расплывающимся в тумане. В полумраке, словно маяк, светился полицейский шатер. С ветвей искривленных деревьев и поникших кустов скатывались капли росы. Мы пошли по тропинке, потом свернули к входу.
Старый «вольво» Генри был припаркован рядом на траве. На заднем сиденье, рядом с чемоданом и парой картонных файлов, колечком свернулась Шеба, положив на лапы серый нос.
Позади меня голос:
— Она не очень хорошо себя чувствует…
Я повернулся — за спиной стоял Генри.
Кивнул на дымящуюся чашку в своей руке:
— Прежде чем спросишь, это просто кофе.
— Спасибо, что приехали. — Доктор Макдональд встала на цыпочки и поцеловала его в покрытую щетиной щеку.
— Нам нужно поговорить об очередности жертв.
Она сделала шаг назад. Кивнула. Затем обняла себя одной рукой:
— Это на самом деле зависит от того, делал ли Мальчик-день-рождения перерыв на год или нет, и…
— Не делал. — Генри отхлебнул кофе. Кружка дрожала в его руке. — Я абсолютно точно знаю, что пять лет назад была еще одна жертва, но родители об этом не заявляли.
Доктор Макдональд пристально посмотрела на него, наклонив голову набок:
— Откуда вы знаете, что они…
— Мне сказал ее отец. — Он стал вглядываться в туман. — Они не хотели, чтобы об этом стало известно.
— Значит, Кети была номером тринадцать, и все это он организовал ради нее.
— Твою мать… — Я сел на капот автомобиля Генри. Сквозь брюки стал просачиваться холод.
Генри улыбнулся доктору Макдональд:
— Вы выглядите замерзшей, Элис. Почему бы вам не зайти внутрь и сделать себе чашку чая? Заодно посмотрите, когда будете внутри, нет ли у них подробной карты местности?
Она отступила на шаг назад. Посмотрела на Генри, потом перевела взгляд на меня, потом снова на Генри. Затем кивнула:
— О’кей. — Ее красные кеды проскрипели по мокрой траве, и она скрылась внутри шатра.
Единственным доносившимся изнутри звуком был шум дизельных генераторов, запитывавших прожектора.
— Спасибо, что приехал, Генри.
— Ты должен сказать ей.
— Не хочу.
— Эш, ей нужно знать. Она и так играет не с полной колодой, да еще ты прячешь от нее карты.
— Нет.
Он положил мне руку на плечо:
— Я говорил с Дики — тебя отправят в отпуск но семейным обстоятельствам. Теперь это уже не важно.
— Это важно для меня!
— Почему? Ради всего святого, Эш, ты…
— Потому что это мое. Понял? Вот почему. — Я встал с капота, руки сами сжались в пронизываемые болью кулаки. — Четыре года это было моим. Ребекка — не общественная собственность, она моя дочь. И я не воспринимаю ублюдков, играющих ее жизнью и пытающихся сказать мне, что она мертва…
— Прости меня, Эш, но Ребекка… — Голос Генри был едва слышен.
— Она не мертва Она не мертва до тех пор, пока я не получу открытку…
По туману распространилось сияние — розовое, золотое и кроваво-красное. Должно быть, над холмами взошло солнце.
Я посмотрел на свои кулаки:
— И да. Я понимаю, как это звучит. Я никогда… — Глубокий вздох. — Это — мое.
Из полицейского шатра появилась доктор Макдональд. Она что-то несла подмышкой, а в руках у нее были две дымящиеся чашки.
— Эш, послушайте, вы хотели кофе, и вот вам кофе, там были еще рогалики, но они слегка засохли, но если вы хотите, я могу за ними сбегать? — Протянула мне чашку. — И карту тоже возьмите.
Генри расстелил ее на капоте «вольво». Она была очень детальная и достаточно большая, вмещала в себя весь парк с прилегающими улицами. Кто-то красными крестиками отметил места захоронений — отдельно для каждой девочки.
— Если он заботится о телах, то будет хранить их рядом друг с другом, — сказал он.
Издалека, сквозь туман, послышался шум автомобильного двигателя и хруст гравия. Шум становился громче.
Она склонилась над капотом:
— А он не заботится. Судя по расположению, он просто выбрасывает тела.
— Именно так. Просто не хочет носить их слишком далеко. — Генри достал карандаш. — Вы сделали какой-нибудь географический анализ? В наши дни сплошные компьютеры и статистический анализ, а мы иногда шевелили мозгами.
Раздолбанный «опель-астра» припарковался рядом с фургоном криминалистов. Из машины выбрался Дики, улыбка добавила морщин на его щеки.
— Генри! Генри Форрестер, старый черт, мне сказали, что ты здесь, но я сначала… — Уставился на меня. — Эш.
— Дики. — Я тоже посмотрел на него.
Доктор Макдональд улыбнулась:
— Правда, здорово? Генри согласился помочь следствию.
— Да, это великолепно. — Дики даже не взглянул на нее. — Эш, ты не можешь здесь находиться.
— Она моя дочь.
— Я знаю, что она твоя дочь. Слушай, ты в отпуске по семейным обстоятельствам. Обещаю держать тебя в курсе всех дел, но ты — не — можешь — здесь — находиться.
— Завтра ее день рождения, ты что, на самом деле думаешь, что я…
— Не заставляй меня вызывать кого-нибудь, чтобы тебя сопроводили домой, Эш. — Он закрыл глаза и потер рукой лоб. — Пожалуйста.
Прорезавшееся сквозь облака солнце сверкало на мокрых улицах, когда я, скрипя тормозами, вывел «рено» на Роуэн-драйв. Вебер, наверное, нажал на кое-какие кнопки, потому что полицейский кордон стоял метрах в пятидесяти от дома, держа журналистскую братию на приличном расстоянии, давая возможность Мишель хоть немного уединиться.
Я припарковался у тротуара, за фургоном с передвижной передающей станцией Би-би-си. Давно нужно было приехать сюда, посмотреть, как у нее дела. Помочь чем-то. Соврать, притвориться, что это совсем не то, что случилось с Ребеккой…
Может быть, Генри был прав, и это уже больше не важно. Меня пинком под зад вышибли из расследования, и кого теперь волновало, что все об этом узнают?
Руль леденил руки, пластиковое покрытие заскрипело, когда я сжал его.
Меня волновало.
Я моргнул.
Почему это был не Стивен Уоллес?
Еще моргнул.
Зажмурил глаза и так сжал руками руль, что они затряслись.
Зазвонил мобильный телефон — слишком громкий звук в тишине машины. Достал: «НОМЕР СКРЫТ».
— Кто это?
— Эш… — Энди Инглис, босс миссис Керриган. Он откашлялся и продолжил: — Я слышал о твоей дочери, и мне очень жаль.
Водительское окно холодило лоб.
— Мне тоже.
— Слушай, я тут собрался тебе позвонить, хотел сказать обычное в этих случаях «Чем я могу тебе помочь?» и всякую другую муть, но потом подумал: почему бы не протянуть парню руку? Так я это делаю. И знаешь, в чем дело? Один чувак, которого я знаю, рассказал мне, что там одна девчонка пропала, пару месяцев назад, открытку получили, все дела. А ее родители сказали, на хрен, мол, все это, тут ее бойфренд завязан, такие дела, сечешь?
Пара месяцев назад — двенадцатая жертва. Как раз перед Меган Тейлор. Нет ничего, что поможет мне отыскать Кети до завтрашнего дня.