Всё так просто! Я ничего не сказала Тинеке, но подумала: зачем вообще на клетке замок, если его так легко снять? Воры залезут ночью в сад, отвинтят что-то там – и украдут кроликов.
Мама Тинеке взяла на время у своей коллеги по работе кошачью переноску, и мы посадили в неё Пушистика и Ушастика. Тинеке разрешила мне пойти с ней к ветеринару.
Если у тебя нет собственного домашнего питомца, ты не так часто бываешь у ветеринара, и это жалко. Ведь сидеть к нему в очереди намного веселее, чем к обычному врачу.
Приёма у ветеринара ждали две собаки (конечно, не одни, а со своими хозяевами!), девочка с морской свинкой и женщина с серым попугаем в большой клетке.
Собаки были вест-терьер с перевязанной правой передней лапой и большая мохнатая пастушья собака (когда вырасту, куплю себе такую). Когда мы пришли, она устало повернула к нам голову. Сразу было заметно, что она уже взрослая.
Но забавнее всех был попугай. Он непрерывно болтал.
– Жареной картошки больше нет? – кричал он. Смешной вопрос для попугая, сидящего у кабинете ветеринара. Его голос звучал словно из магнитофона, поэтому я сначала подумала, что магнитофон спрятан где-нибудь в клетке. Но женщина сказала, что нет-нет, её Лукас действительно разговаривает.
– Доброе утро, где мой завтрак? – крикнул Лукас, разгуливая взад-вперёд по перекладине.
Мы с Тинеке невольно засмеялись, потому что уже начинался вечер.
– Жареной картошки больше нет?
– Ты хочешь на завтрак жареную картошку? – спросила Тинеке, сев на корточки перед птичьей клеткой. Я тоже присела рядом с ней.
– Проклятый свинарник! – закричал попугай. Он действительно был плохо воспитан. – Жареной картошки больше нет?
– У меня есть мармеладные медвежата! – сказала Тинеке и уже хотела сунуть попугаю сквозь прутья клетки одну мармеладину, но женщина остановила её и предупредила, что Лукас кусается, а мармелад попугаям не полезен.
Уж не знаю, полезнее ли попугаям жареная картошка.
– Доброе утро, где мой завтрак? – крикнул Лукас. – Проклятый свинарник!
Мы спросили у женщины, чем болен Лукас, и она ответила, что он выдёргивает у себя перья, а у попугаев это плохой признак.
– Поцелуй свою мамочку! – заорал попугай. – Жареной картошки больше нет?
Но тут его унесли в процедурную. Я сказала Тинеке, что, когда вырасту, обязательно куплю себе попугая и научу его говорить только хорошие слова.
– Или шутливые, – подсказала Тинеке, и эта идея мне понравилась. Приятно держать попугая, который всегда шутит или рассказывает анекдоты.
Мы поговорили ещё с другими людьми про болезни их животных. Морская свинка была почти лысая, у неё выпадала шёрстка, но теперь она почти поправилась. Девочка сказала, что это было из-за клещей и что ей надо каждый день втирать в кожу какую-то мазь.
Вест-терьер наступил на стекляшку и порезал лапу, а усталая пастушья собака уже несколько дней ничего не ест.
– Я ужасно за неё беспокоюсь! – сказал её хозяин.
Я бы на его месте тоже беспокоилась.
Потом тот мужчина спросил, что случилось с Пушистиком и Ушастиком, и Тинеке рассказала, что они всё растут и растут, никак не перестанут. Мужчина кивнул.
– Тут вам не нужен никакой доктор! – сказал он. – Не тратьте напрасно деньги. Они и должны расти: я сразу понял, что это бельгийские великаны.
– Великаны?! – с удивлением воскликнула мама Тинеке. – Не может быть! Это карликовые кролики!
Но мужчина лишь засмеялся и ответил, что он ещё никогда не видел таких огромных карликов. Он когда-то разводил бельгийских великанов, поэтому знает, что в кошачьей переноске сидят именно они. И даже готов поспорить на что угодно.
Мама Тинеке испуганно его выслушала, но всё равно решила узнать, что скажет ветеринар.
Но она действительно зря потратила деньги. Ветеринар подтвердил слова хозяина пастушьей собаки. Он обрадовался, что наконец-то к нему пришли со здоровыми животными, а потом сказал, что Ушастик и Пушистик – это прекрасные бельгийские великаны, но особенно крупными, то есть с овчарку, они не будут. Но новая клетка им всё равно понадобится, раз сейчас они живут в клетке для карликовых кроликов.
Всю обратную дорогу у мамы Тинеке было очень плохое настроение. Она сказала, что просто не знает, как сможет быстро купить новую клетку для двух таких крупных телят. Но я нерешительно заметила, что, скорее всего, Михаэль охотно её сделает. Когда мы снова посадили Ушастика и Пушистика в клетку и привинтили отвёрткой засов с замком, я вдруг снова вспомнила про открытку. Среди всей этой суеты я совсем про неё забыла.
Тинеке тоже нашла миленьким цыплёнка на открытке и охотно согласилась взглянуть вместе со мной на дом, где жила женщина, отправившая мне открытку.
Дорогу до супермаркета мы, конечно, знали, а её дом находился прямо за ним. И представьте себе, это была пекарня! А та женщина была женой пекаря.
Я ничего не перепутала, потому что фамилия на пекарне и на открытке была одна и та же – Путтфаркен. По-моему, красивая и весёлая, самая подходящая фамилия для пекарни.
Я сразу помчалась домой, чтобы написать ответную открытку. Тинеке сказала, что ей всё равно надо кормить Пушистика с Ушастиком.
– Почему же ты не зашла в лавку и не поздоровалась? – спросила мама.
Я ответила, что мне было неловко. И вообще, по-моему, ответ надо написать и отправить по почте.
Юл уже переписывалась с тремя девочками (это её подружки там, где они раньше жили), а я вообще ни с кем. Поэтому-то я и обрадовалась этой жене пекаря.
У меня в спальне хранилась коллекция красивых открыток. Самая красивая была с блёстками и Золушкой, а ещё много красивых лошадей, но посылать такие открытки мне стало жалко. Я выбрала открытку с симпатичным тюленем, который говорит «Что я видю?!».
Когда мама подарила мне эту открытку, я сказала ей, что там ошибка. У меня всё хорошо с грамотностью, и я знаю, что должно быть «Что я вижу?!».
Но мама убедила меня, что это шутка. Ведь это же говорит тюлень.
Я надеялась, что жена пекаря понимает шутки. Сначала я не знала, что написать, и спросила у мамы. Она посоветовала написать что-нибудь весёлое или увлекательное, а не просто «Как дела? У меня хорошо!». Так очень скучно.
Поэтому я написала:
«Дорогая фрау Путтфаркен!
Мы были у ветеринара, и там был попугай, который всё время просил жареной картошки.
Я. Т. Л.».
Тут я спохватилась, что не написала «Большое спасибо за Вашу открытку». Но места уже не осталось.
Я написала внизу «Я.Т.Л.». Так всегда пишут друг другу Юл и её подружки. Это значит «Я тебя люблю». Можно также написать «Я.Т.Б.Л.» (то есть «Я тебя безумно люблю») или «Я.Т. С.С.С.С.С.С.Б.Л.» (то есть «Я тебя совершенно, совершенно, совершенно, совершенно, совершенно, совершенно безумно люблю»). Можно даже написать ещё больше «С.». Но я не знала, можно ли так писать жене пекаря. У мамы больше не было почтовых марок, и она пообещала, что сама передаст открытку той женщине, когда завтра зайдёт в пекарню за хлебом.
Тут я разозлилась. Потому что считала, что почту должен приносить только почтальон. Поэтому я быстро сбегала к Тинеке (вообще-то мне пора было садиться за домашние задания, так как время уже шло к ужину), и Тинеке сказала, что у её матери марки всегда лежат в гостиной в ящике стола. А когда она выдвинула ящик, знаете, что мы там нашли?
Ключ от кроличьей клетки!
Мама Тинеке сказала:
– Ах да, конечно, я совсем забыла!
Вероятно, она вчера нечаянно положила его в ящик, когда повсюду искала футляр для очков. Ведь перед этим она как раз заходила к кроликам. Представляете, какая она рассеянная? Но она извинилась, наверное, раз сто.
Тинеке дала мне почтовую марку, и мы вместе с ней добежали до почтового ящика и бросили в него мою открытку.
По дороге Тинеке подтолкнула меня локтем.
– Жареной картошки больше нет? – спросила она. – Проклятый свинарник!
Я так расхохоталась, что даже не могла ответить.
– Где мой завтрак?! – крикнула я.
Когда Тинеке кокетливо проговорила: «Поцелуй свою мамочку!» – мимо проехал на велике Винсент.
– Ну вы даете! – пробормотал он.
Видно, он подумал, что Тинеке хотела, чтобы я её поцеловала! И мы смеялись всю дорогу до почтового ящика.
Осенью темнеет рано, и когда мы вернулись домой, уже наступили сумерки. Тинеке спросила, как я считаю: можем мы побегать с фонарями или мы уже слишком большие?
Я ответила, что, по-моему, бегать с фонарями прикольно и в нашем возрасте.
Мы договорились на следующий вечер и хотели сказать об этом Фритци и Юл, а может, и мальчишкам.
Очень довольная, я пошла домой.
12Как мы бегали с фонарями
На следующий день за обедом мама сказала, что она заходила за хлебом в ту пекарню и жена пекаря сообщила ей, что получила от меня открытку и очень этому рада. Ещё мама принесла от неё подарок – пакет с выпечкой, которая немного раздавилась или помялась, поэтому не годилась в продажу, но была всё равно такой же вкусной.
И я очень обрадовалась, что мой воздушный шар не улетел в Африку. По-моему, всегда интересно с кем-то переписываться, но когда тебе присылают вкусную выпечку – это ещё интереснее. Я сбегала к Тинеке, и мы с ней выбрали самое хорошее.
В пакете лежали надломанная плюшка, чуть помятый фруктовый рулет, три шоколадных кекса и печенье «ганзеат» с отломанным краем. (Это моё самое-самое любимое печенье, бело-розовое: по-моему, вкуснее ничего на свете не бывает.)
Тинеке взяла плюшку, а я ганзеат. Потом мы съели шоколадные кексы и помятый фруктовый рулет. Сначала мы хотели угостить ими Фритци и Юл, но Тинеке сказала, что они обидятся, если узнают про плюшку и ганзеат, которых мы им не оставили, и не захотят есть поломанные кексы и мятый рулет. Так что пришлось нам съесть и их тоже.
После этого мы всё-таки зашли к Фритци с Юл, чтобы спросить, будут ли они вечером бегать с фонарями.