– Чай будете? – спросила она.
Я кивнула, Тинеке тоже. Нам дали кружку с горячим чаем.
От костра струилось приятное тепло. Мы пели и пили чай, а тем временем наступил вечер.
– Мы тоже можем стать скаутами, – прошептала мне Тинеке. – Правда, Тара?
– Скаутами и пожарными, – шепнула я в ответ.
Я пила чай и думала, как прекрасно, когда всё так прекрасно и когда знаешь, что впереди тебя ждёт ещё больше прекрасного.
А я точно это знаю. Тинеке сказала, что и она тоже это знает.
8Как мы решили помочь африканским детям
На следующее утро (в воскресенье) мы проснулись и увидели, что идёт дождь. Значит, нам снова повезло. Если бы погода испортилась на день раньше, то есть вчера, не состоялся бы прекрасный летний праздник.
– Мне кажется, что святой Пётр нас любит и посылает плохую погоду именно тогда, когда она нам не мешает, – заметила мама.
– А кто он такой, святой Пётр? – спросил Мышонок.
Петя закатил глаза и хлопнул себя по лбу, а я объяснила Мышонку, что святой Пётр – это тот, кто делает погоду.
– И теперь он писает с неба! – воскликнул Мышонок и захохотал. – Пс-пс-пс!
Мама строго сказала ему, что так говорить нехорошо.
Сначала дождь мне не мешал, и Тинеке тоже, потому что мы любим бегать по лужам и по грязи. Но дождь лил и лил, и через несколько дней он нам уже надоел.
– Дорогой святой Петр, пошли нам снова солнце! – попросила я за обедом.
– Вы ешьте и ничего не оставляйте на тарелках, тогда хорошая погода вернётся, – сказала мама. Да, говорят, что солнышко светит тогда, когда дети съедают всё, что у них на тарелках.
Но на обед у нас был шпинат.
Конечно, так не может быть, это ерунда, но я подумала, что попытаться стоит, и съела весь шпинат, а на следующий день даже брокколи. Но погода не улучшилась, дождь лил как из ведра. Юл насмешливо заявила, что нельзя быть такими глупыми.
– Верите во всякую ерунду! – фыркнула она. – Погода вообще не зависит от того, как вы едите!
– Не-е, это какой-то дядька писает с неба! – крикнул Мышонок и снова захохотал. Ведь рядом не было мамы и его никто не отругал.
– Просто наступила осень, и теперь начнутся дожди, – пояснила Юл.
Но мне не хотелось в это верить.
Однажды утром наша учительница сказала, что хочет обсудить с нами важный вопрос. И она рассказала нам про Африку и бедных детей, которые спят прямо на улице в картонных ящиках и не могут ходить в школу.
– Они больше всего на свете хотят учиться! – добавила она.
Я совершенно не могла представить, что кто-то хочет ходить в школу. Тинеке прошептала, что она тоже.
Фрау Стрикт сообщила, что учителя придумали, как наша школа поможет тем бедным детям. Ведь мы все живём очень хорошо.
И я с ней согласна.
– Что же мы можем сделать, чтобы собрать деньги для африканских детей? – спросила учительница. – Чтобы они могли жить в домах и ходить в школу?
Никлас предложил, чтобы мы все отдали наши карманные деньги.
Я подняла руку и сказала, что мы можем также заработать деньги.
Учительница похвалила меня за отличную идею и добавила, что четвёртый класс так и сделает: они испекут кексы и будут их продавать. А для нашего класса она придумала кое-что другое – спонсированную ходьбу. Ясное дело, никто из нас не знал, что это такое, и фрау Стрикт нам объяснила. В следующий четверг все ребята из нашего класса будут ходить вокруг стадиона столько, сколько хватит сил. Или бегать. Но перед этим нужно найти людей, которые будут давать нам за каждый круг, скажем, по пятьдесят или по десять центов – кто сколько захочет. Если мы пройдём или пробежим много кругов, то заработаем много денег, пояснила учительница. И их мы потом пожертвуем бедным детям из Африки.
Тинеке спросила, почему это люди должны платить деньги за то, что мы ходим вокруг стадиона. Учительница ответила: потому что те люди наверняка тоже захотят помочь африканским детям.
Потом она раздала всем ребятам листки, с которыми мы должны были пойти к нашим знакомым взрослым и спросить у них, сколько они хотят заплатить за один круг. Вот мой листок:
Фамилия ученика/ученицы_______________
Фамилия спонсора Взнос за один круг Подпись
1 ___________________________
2 ___________________________
3 ___________________________
Я разволновалась, мне хотелось немедленно этим заняться, но у нас впереди был ещё урок математики. Зато я хотя бы написала на листке свою фамилию.
За обедом я показала листок маме. Она похвалила нашу идею и назвала её замечательной.
– Если я дам тебе по пятьдесят центов за круг, – спросила она, – это нормально?
Я ответила, что это очень хорошо. Потом в графе «Фамилия спонсора» я написала «Мама», а в графе «Взнос за один круг» – «50 центов», и мама поставила свою подпись.
Я поставила свою тарелку в посудомойку и сразу побежала к Тинеке. Её мама хотела дать Тинеке тоже по 50 центов за каждый круг, а мне по 30.
Потом мы побежали к моей маме, чтобы и она смогла дать для Тинеке 30 центов. Иначе будет нечестно.
Пойти с нашим листком в другие дома мы решились не сразу.
– Мы можем пойти к Фритци и Юл, – предложила я. – Михаэль точно нам не откажет.
Тинеке согласилась со мной, и мы отправились сначала к Фритци и Юл.
– Какая замечательная идея! – воскликнула их мама, совсем как моя. Тогда мы поставили её фамилию, а она написала на обоих листках «30 центов» и подписалась.
Юл спустилась по лестнице со второго этажа и хмуро смотрела на нас. Кажется, она злилась, что в их новой школе нет таких хороших мероприятий.
Фритци сообщила, что её класс делает кольца для салфеток и доски для ключей. Они продадут всё это на благотворительном базаре, а деньги тоже отправят в Африку.
Такая идея мне тоже понравилась, чуть ли не больше, чем наша ходьба вокруг спортплощадки, потому что продавать всегда увлекательно.
Мы снова вышли на улицу, посмотрели на наши листки и сосчитали деньги. У нас было по 50 центов (от наших мам), по 30 центов (от них же, только наоборот) и ещё по 30 центов от матери Фритци и Юл. Всего по 1 евро 10 центов.
За один-единственный круг! А я хотела пробежать не меньше десяти.
– Тогда дети из Африки станут богачами! – заметила Тинеке.
По-моему, это и хорошо, раз сейчас им приходится спать в картонных коробках.
Тинеке предложила пойти к бабушке и дедушке Клеефельдам – они точно дадут нам что-нибудь. Мы позвонили к ним в дверь, но нам никто не открыл. А Винсент и Лорин поехали с матерью покупать зимние куртки. Так что мы могли позвонить только Войзинам.
– Они нас обругают, и всё! – пожала плечами Тинеке.
Но я сказала, что ради бедных африканских детей мы всё равно должны попытаться с ними поговорить.
– Я не пойду! – заупрямилась Тинеке. – Иди одна.
Тут я по-настоящему разозлилась! Разве можно быть такой трусихой?!
– Ты мне подруга или нет? – спросила я, и Тинеке ответила, что ладно, она пойдёт, хотя точно знает, что это бесполезно.
Но вдруг оказалось, что Войзины дали нам больше всех!
Когда я позвонила в их дверь, нам открыла фрау Войзин, и лицо у неё было злое.
Вероятно, она решила, что мы озорничаем. Поэтому я поскорее объяснила ей, что это делается в пользу бедных детей в Африке и что мы будем бегать вокруг спортплощадки.
– Можно взглянуть на листок? – спросила фрау Войзин. – Да, тут действительно стоит штемпель школы.
Я не поняла, почему ей так важен штемпель, но мы с Тинеке добавили на наших листках фамилию «Войзин», а фрау Войзин написала «1 евро» и поставила свою подпись.
– Большое спасибо! – воскликнули мы и сразу же убежали, чтобы фрау Войзин не передумала.
– Так много! – удивилась Тинеке.
Но ведь Войзины всё-таки довольно богатые. У них дорогой газон и золотые шары на заборе.
Бабушки и дедушки Клеефельдов по-прежнему не было дома, и тогда Тинеке решила покормить Пушистика и Ушастика.
– Можно я буду тебе помогать? – попросила я. Мне очень нравится кормить кроликов, убирать за ними – я люблю, когда они бегают возле моих ног.
– Нет, спасибо, это же мои кролики, – ответила Тинеке.
Разве это не подло с её стороны?! Иногда Тинеке бывает довольно противной, хоть она и моя лучшая подруга.
Но в это время из дома вышла Фритци, и я тут же предложила ей поиграть в прогулку с собаками. Фритци согласилась.
Играем мы так: застёгиваем на шее игрушечной собаки ремешок, как будто поводок, и идём с ней гулять. (Конечно, игрушечная собачка не умеет бегать, но если тащить её за собой на ремешке, получается очень похоже.)
Фритци принесла своего Белло – он такой крошечный, что похож на хомячка. Я принесла Блэки, коричневую таксу с белыми лапами. И мы стали ходить с собаками вдоль наших домов, изображая, как будто они обнюхивают друг друга.
– Мадам, я надеюсь, что ваша собака не кусается! – говорила я Фритци.
– А я надеюсь, что ваша собака не кусается, мадам! – отвечала она. – Моя собачка добрая.
– И моя тоже! – заверяла я.
Тут вдруг Тинеке выглянула из своей двери и спросила, возьмём ли мы её в игру.
– По-моему, ты собиралась кормить Пушистика и Ушастика, – ответила я, но потом мы всё-таки приняли её, хоть она недавно и вредничала.
Но когда Тинеке играет с нами, это ещё интереснее. И тогда она принесла своего Бонни.
Только мы собирались отнести наших собак домой, потому что нам стало скучно ходить с ними взад-вперёд вдоль домов, как с дзюдо вернулся Петя.
– Вау! – воскликнул он. – Что видят мои слепые глаза? Three dogs?
Петя теперь учит английский и, разумеется, сразу начал воображать. Но я тоже знаю, что three значит «три», а dog – «собака».
– Помогите! – закричал Петя. – Я б