— Кто же такой ловкач? — полюбопытствовал Стив.
— Понятия не имею, — удрученно сказал Лем.
— И много сперли?
— Все, что у меня было… Почти тридцать долларов.
— Ловкий щипач попался.
— Щипач? — повторил наш герой, незнакомый с жаргоном преступного мира, неплохо известного разносчику.
— Ну да, щипач, — карманный вор. Кто-нибудь разговаривал с тобой в поезде?
— Только мистер Веллингтон Нейп, богатый молодой человек. Он родственник мэра Нью-Йорка.
— Кто тебе это сказал?
— Он сам.
— Как он был одет? — Стив почуял недоброе (в детстве он сам был наводчиком у щипача и кое-что понимал). — На нем была голубая шляпа?
— Да.
— Этакий франт?
— Да.
— Он сошел на предыдущей станции, а с ним уплыли и твои денежки.
— Ты хочешь сказать, он и украл их? Ну надо же! Он сказал мне, что у него целый миллион и что он живет в отеле «Риц».
— Они все так говорят. А ты не сказал ему, где хранишь деньги?
— Сказал. Но как мне их вернуть?
— Вот уж не знаю. Он сошел с поезда.
— Ну попадись он мне! — воскликнул в сердцах Лем. — Я его тогда…
— Если такое случится, он стукнет тебя куском свинцовой трубы. Но ты проверь карманы, вдруг он оставил доллар-другой, — посоветовал Стив.
Лем опустил руку в карман, где у него раньше хранились деньги, и поспешно выдернул ее, словно его укусили за палец. В руках у него было бриллиантовое кольцо.
— Что это? — спросил Стив.
— Не знаю, — удивился Лем. — Первый раз вижу. Черт побери, оно, наверное, соскочило с пальца этого мошенника, когда он полез в карман. Я видел это кольцо у него на руке.
— Неплохо! — воскликнул разносчик. — Тебе везет. Это все равно, что свалиться в выгребную яму и вылезти оттуда с золотыми часами. Да ты счастливчик!
— Сколько оно может стоить? — с интересом осведомился Лем.
— Разрешите мне взглянуть на него, мой друг, и я, возможно, смогу ответить на ваш вопрос, — сказал джентльмен в серой шляпе, сидевший через проход. Он слушал с большим вниманием разговор между нашим героем и мальчишкой-разносчиком. — Я работаю в ломбарде, — пояснил он, — и если вы позволите мне осмотреть кольцо, я смогу назвать его стоимость.
Лем передал вышеуказанный предмет незнакомцу, который вставил в глаз увеличительное стекло и внимательно его осмотрел.
— Мой юный друг, это кольцо стоит пятьдесят долларов, — сказал он.
— Стало быть, мне повезло, — сказал Лем. — Мошенник украл у меня только двадцать восемь долларов шестьдесят центов. Мне не нужно лишнего. Я только хочу получить назад то, что у меня украли.
— Вот что мы сделаем, — сказал самозваный брокер. — Я выдам вам двадцать восемь шестьдесят за кольцо и верну его за указанную сумму плюс небольшие проценты, если владелец объявится.
— Это справедливо, — с благодарностью сказал Лем, положив в карман деньги, переданные ему незнакомцем.
Наш герой заплатил за апельсин и съел его с чувством удовлетворения. Тем временем «работник ломбарда» приготовился выходить. Он пожал руку Лему и выдал ему квитанцию на кольцо.
Но не успел незнакомец сойти с поезда, как в вагон ворвался отряд вооруженных полицейских. Лем смотрел на них с большим интересом. Его интерес, однако, сменился тревогой, когда они остановились рядом с ним и один из них грубо схватил его за горло. На запястьях Лема щелкнули наручники. Ему в голову нацелились револьверы.
— Вот мы его и сцапали, — сказал командовавший полицейскими сержант Клэнси.
— Но я ничего не сделал, — возразил побледневший Лем.
— Веди себя тихо, радость моя, — сказал сержант. — Ты пойдешь сам или нет? — Прежде чем юноша мог выразить готовность идти, полицейский с силой стукнул его дубинкой по голове.
Лем обмяк на сиденье, а сержант велел своим молодцам вынести его из поезда. Возле станции стоял полицейский фургон. Бесчувственное тело Лема погрузили в «Черную Марию», и она поехала в участок.
Когда спустя несколько часов наш герой пришел в себя, он лежал на каменном полу в камере. В ней было полно сыщиков. Мерзко пахло сигарным дымом. Лем приоткрыл один глаз, подав таким образом сигнал к началу допроса.
— Признавайся, гад, — заорал детектив Гроган и, прежде чем Лем смог открыть рот, ударил его ногой в живот.
— Погоди, — вмешался детектив Рейнолдс, — надо дать парню шанс. — Он нагнулся над распростертым на полу Лемом и с доброй улыбкой сказал: — Малыш, твое дело труба.
— Я ни в чем не виноват! — возопил Лем. — Я ничего не сделал!
— Ты украл бриллиантовое кольцо и продал его, — сказал другой детектив.
— Ничего подобного, — сказал Лем с убедительностью, на которую был способен в данных обстоятельствах. — В поезде вор залез ко мне в карман и уронил туда кольцо, а я отдал его в заклад незнакомому мне человеку за тридцать долларов.
— Тридцать долларов! — фыркнул детектив Рейнолдс, всем своим видом выражая крайнее недоверие. — Тридцать долларов за кольцо, которое стоит больше тысячи! Нет, нас не проведешь. — И с этими словами детектив ударил юношу ногой в ухо.
Наш герой, как и следовало ожидать, снова потерял сознание, и детективы убрались из его камеры, предварительно удостоверившись, что он еще жив.
Через несколько дней Лем предстал перед судом, но ни судья, ни присяжные не поверили его рассказу.
К несчастью, Стэмфорд — город, где арестовали Лема, — захлестнула волна преступности, поэтому и полицейские, и судейские сажали всех подряд. Роковую роль в деле Лема сыграло то обстоятельство, что человек, представившийся ему работником ломбарда, на самом деле был Хирам Глейзер, он же Булавка, хорошо известный в преступном мире. Этот негодяй согласился дать показания в поддержку обвинения и свалил всю вину на нашего героя в обмен на небольшой гонорар от окружного прокурора, который вскоре должен был баллотироваться на перевыборах.
Как только был вынесен вердикт «виновен», все стали обращаться с Лемом самым нежным образом, даже детективы, которые были такими скотами в участке. Исключительно благодаря их заступничеству — они отметили его готовность помочь следствию — Лем получил всего пятнадцать лет исправительных работ.
Нашего героя тотчас же отправили в тюрьму и посадили в камеру — ровно через пять недель после его отъезда из Оттсвилла. Из всего этого неизбежно вытекало, что правосудие срабатывает у нас быстро, хотя, если вдуматься, не всегда справедливо.
Эзекиль Парди, начальник тюрьмы, был с виду суровым, но, в сущности, добродушным человеком. Он всегда лично приветствовал новичков, и Лем не стал исключением.
— Сын мой, путь преступника тяжел, но в твои годы еще не поздно свернуть с этой стези. Не надо морщиться, я не собираюсь читать тебе нотации.
(Лем, собственно, и не думал морщиться — слова мистера Парди носили чисто риторический характер.)
— Присядь-ка на минуту, — сказал он Лему, указывая на стул. — Твои новые обязанности заключенного могут немного подождать, как подождут и тюремный парикмахер с портным.
Начальник откинулся в своем кресле, время от времени посасывая огромную трубку из тыквы-горлянки.
— Первым делом надо удалить все твои зубы, — сказал он. — Они часто являются источником инфекции, и лучше сразу принять меры предосторожности. Одновременно с этим мы начнем серию холодных обливаний. Холодная вода — отменное лекарство от мрачных мыслей.
— Но я же ни в чем не виноват, — вскричал Лем, когда до него дошел смысл слов начальника. — У меня нет мрачных мыслей, и у меня никогда в жизни не болели зубы.
На все протесты юноши мистер Парди только небрежно повел рукой.
— На мой взгляд, — сказал он, — больных нельзя ни в чем винить. Ты просто болен, как и все преступники. Что касается твоего второго аргумента, помни: береженого Бог бережет. То, что у тебя никогда не болели зубы, вовсе не значит, что они у тебя не заболят в будущем.
Лем только застонал.
— Держись бодрее, сын мой, — весело сказал начальник тюрьмы и нажал вмонтированную в стол кнопку звонка.
Через несколько минут нашего героя повели к тюремному дантисту, но мы за ним туда не последуем.
Несколько глав назад я покинул нашу героиню Бетти Прейл, когда она лежала в кустах в чем мать родила. Ей повезло меньше, чем Лему, и она очнулась, только когда он вернулся домой.
Когда она полностью пришла в себя, то поняла, что находится в каком-то ящике, который кто-то сильно трясет. Немного спустя выяснилось, что она лежит на дне фургона.
«Жива ли я?» — спросила она себя и решила, что да, поскольку слышала голоса и ощущала свою наготу. «Даже самых последних бедняков, — утешала себя Бетти, — во что-то одевают, прежде чем похоронить».
На месте кучера, судя по всему, сидели двое. Бетти пыталась понять, о чем они говорят, но не смогла, потому что они говорили на иностранном языке. Она поняла только, что говорят по-итальянcки, так как недолгое время училась музыке в приюте.
— Gli diede uno scudo, il che lo rese subito gentile[46], - сказал один из ее похитителей.
— Si, si… — согласился второй. — Questa vita terrena e quasi un prato, che'l serpente tra fiori giace[47].
После чего оба впали в долгое молчание.
Не стану больше мистифицировать читателей. Бедная Бетти стала добычей охотников за белыми рабынями, и ее везли в один из публичных домов Нью-Йорка.
Поездка оказалась тяжелой. Во-первых, фургон, в котором ее везли, был без рессор, а во-вторых, по дороге похитители преподали Бетти несколько основательных уроков в ремесле, каковое ей предстояло освоить.
Поздним вечером фургон остановился на Мотт-стрит у дверей китайской прачечной. Итальянцы вылезли из колымаги, осмотрелись по сторонам. Убедившись, что полицейского поблизости нет, они завернули свою жертву в мешковину и перенесли в прачечную. Там сидел пожилой китаец и что-то подсчитывал на счетах. Этот сын Поднебесной окончил Йель и свободно владел итальянским.