— Для начала — трех, — добавил он многозначительно.
Мне хотелось подпрыгнуть. Усталость как рукой сняло. Я улыбалась во весь рот. Я была просто великолепна. Я сделала это. Yes!
Сама придумала. Сама организовала. Сама сделала.
Сама.
Я чувствовала себя так, словно вышла в открытый космос без скафандра. И не умерла. А даже наоборот, справилась с заданием. Под восхищенные взгляды телезрителей всего земного шара.
И откуда-то оттуда, из космоса, на меня наверняка смотрела Машка. И заливисто хохотала.
— За то, чтобы мы все когда-нибудь встретились. — Анжела подняла бокал с пузырящимся шампанским и протянула мне второй.
Гости уже почти разошлись, но мы упорно не отходили от барной стойки.
— А хочешь, я покажу тебе Машкину Москву? — неожиданно предложила Анжела.
Я кивнула. Была полночь.
Анжела повезла меня к зданию Главпочтамта на Мясницкой. Вход через железную арку.
— Сегодня суббота, — объяснила она, — нам повезло. Потому что лесбиянки гуляют только по субботам и только в этом клубе.
— Лесбиянки? — как будто бы удивилась я.
На двери висела табличка: «Частная вечеринка».
— Здравствуйте! — радостно объявила Анжела на входе. — Мы как раз на вашу вечеринку!
Я с любопытством поглядывала в глубину зала. Несколько пар, обнявшись, танцевали между столиками. Пары состояли из девушек. Хотя мне показалось, что юношей я тоже видела.
За вход мы заплатили по 75 рублей.
На входе стояла невысокая спортивная женщина лет сорока пяти — видимо, хозяйка заведения. Что-то в ней было такое, что выделило бы ее из десятка других. Про таких говорят: «В ней есть стержень». Она смотрела собеседнику прямо в глаза, как будто внутрь, но не искала там изъян, а, наоборот, словно направляла пучок чего-то светлого и доброго.
Скорее всего, эта женщина провела свою молодость в туристических палатках, с песнями под гитару у костра или в походах на байдарках по горной реке. Думаю, у нее и муж был.
Но, наверное, не ценил прелестей походной жизни. Зато появились подружки. Близкие. По духу. И вообще.
Хотя, возможно, она всю жизнь банально проработала поваром в школьной столовой.
Маленький зал был набит битком.
Я даже немного протрезвела.
Я почему-то не чувствовала себя в безопасности среди сотни девушек. Вернее, пятидесяти пар.
К счастью, за стойкой оказался мужчина. Это меня немного взбодрило. Я даже захотела с ним поболтать, но он, видимо, был не расположен.
Интересно, он полагает, что я — одна из этих?
Нас с Анжелой никто не разглядывал. Непонятно почему. Хотя мы сильно отличались от толпы. В вечерних платьях, с хорошими прическами. На Анжеле — бриллианты.
Девушки были одеты в основном в джинсы и бесформенные свитера. На тех, про кого я сначала подумала, что это юноши, были мужские рубашки и подтяжки. Но таких оказалось немного.
Одна девица сидела за стойкой в белом кружевном корсете и короткой юбке. Это была местная звезда. К ней все подходили поболтать и поцеловаться.
Вообще целовались здесь постоянно. И просто так, и во время танца. По-настоящему, в губы.
Все было как в обычном ночном клубе. Кто-то с кем-то знакомился, кто-то выяснял отношения у выхода, кто-то объяснялся в любви в углу. Только мне все это напомнило возню детей в песочнице: когда происходящее кажется значимым только им самим, а окружающие поглядывают снисходительно, в лучшем случае с любопытством.
Такими игрушечными мне казались их поцелуи. И их страсти. Девушка в корсете стремительно выбежала в другой зал, ее догнала бритоголовая особа в подтяжках. Прижала ее к стенке. Я подглядывала из дверного проема.
Девушка в корсете начала плакать и как будто оправдываться. Лысая целовала ее, а я чувствовала себя каким-то великаном в стране лилипутов.
Хотя про лилипутов лучше не вспоминать.
— Ну, как? — спросила Анжела меня прямо в ухо.
— Сборище неудачниц.
— Еще не самое плохое сборище, — усмехнулась Анжела.
Я удивленно посмотрела на нее.
— Есть один секрет. Про Машку. Дай слово, что никому не расскажешь!
Я кивнула:
— Даю.
— Во-первых, я ей обещала, — объяснила Анжела, — а во-вторых, опасно.
Машка познакомилась с членами секты.
Секта называется «Крысятницы».
С центром где-то в Подольске. Они поклоняются не богу, а первой женщине.
Машка попала туда случайно. И видела обряд посвящения. Женщины одеваются в желтые балахоны и принимают какой-то наркотик. Какой — Машка не поняла. Но эффект ей понравился.
Обряд начинается с обращения к сатане и к «святой Лилит» — повелительнице «Крысятниц».
Кандидатка должна принести на обряд кошку, разбить ей голову и слегка отпить мозга.
Потом Лилит убивает крысу. За это ей надо заплатить своей кровью. Она делает надрез на руке и мажет кровью свое лицо и лица всех присутствующих.
Трудно себе представить, чтобы Машка все это делала.
Наверное, наркотик действительно был хорош.
А потом все пьют «любовное зелье» и занимаются сексом.
— Представляешь? — спросила Анжела. — На Машку это произвело такое впечатление! А еще она говорила, что они все там друг о друге очень заботятся. Настоящее женское братство.
Наверное, так себя чувствуют дальтоники. Надевают синий свитер к голубым джинсам и думают, что замечательно выглядят. А какая-нибудь подружка им небрежно сообщает: «Симпатичный зеленый свитерок, очень подходит к твоим туфлям».
— Поедем отсюда, — попросила я Анжелу.
Она рассмеялась.
— Да здесь нормальные девчонки, ты что? Просто лесбиянки. Подумаешь!
Хозяйка проводила нас внимательным взглядом.
— Мы вернемся, — пообещала я. И зажала пальцы крестиком.
Ленка вернулась в Италию. Антонио уже слишком долго оставался без присмотра. В Милане полно туристок, готовых к любовным приключениям. Это, конечно, не Венеция, но все же…
14
Просто ты же представляешь, что он с ней сделает?
Такая дурацкая осень. Листья цвета разлуки.
И такого же цвета вино в наших бокалах. С запахом банана. Чем больше вина, тем меньше запаха.
Холодно. Никто уже не сидит на «Веранде».
Только мы. Я. Катя. Антон и Анжела. Кутаемся в пледы и дышим газом из обогревателей.
Я наблюдаю за воронами. Они кружат над нами в беспорядочном плавном движении.
— Папа купил себе Maybach, — говорит Анжела с легкой завистью, — за четыреста тысяч долларов.
Вороны похожи на бумажные самолетики.
Как им удается летать, не взмахивая крыльями?
А тут хоть маши, хоть что…
— Что это за Maybach? — спросила я.
— Машина такая. Клевая. Их выделили на Москву всего тринадцать штук. А заявок было сто, — объяснила Анжела, наблюдая за тем, как официант открывает новую бутылку.
— Я поехал, — объявил Антон. Но не сделал ничего, что подтвердило бы его намерения.
— Куда? — поинтересовалась Катя лениво.
— В кино. Кто со мной?
— Никто. — Анжела выразила общее мнение.
— Ну и ладно. У вас вон целый стол женихов сидит. — Антон ревниво покосился на соседний стол.
— Правда, лучше в кино сходи. А то с тобой к нам и не подойдет никто. — Анжела улыбнулась так, словно фотографировалась.
— Конечно. Подумают, что я — сутенер и запрошу за вас слишком дорого.
— Не примазывайся к чужой славе, — проговорила Катя, строя глазки кому-то за моей спиной.
— В общем, не уговаривайте, я все равно уезжаю.
— Давай, давай! — торопила Анжела.
— Или выпить еще бокал? — протянул Антон, явно издеваясь.
Трое мужчин, которых Антон назвал нашими женихами, попросили счет.
— Возьми с собой, — прошипела Анжела.
— В клювике, — посоветовала я, — и глотай понемножку. Как раз до кино дотянешь. А там продается.
Антон уехал. Столкнувшись в дверях с нашей приятельницей Олесей и небрежно ей кивнув, поскольку людей, чей IQ был ниже среднего, он большим вниманием не удосуживал.
Олеся очень любила своего мужа — уже лет пятнадцать — и он ее тоже, но проблема была в том, что она никак не могла поверить в свое счастье.
Олесю явно что-то расстроило. Она прятала заплаканные глаза под огромными солнечными очками. Убедившись в том, что Олесино появление не произвело никакого впечатления на женихов с соседнего стола, мы предложили ей присесть с нами.
— Девочки, я решила завести любовника, — сообщила Олеся так, словно объявила о смерти кого-то из членов своей семьи.
— Да вон, полный стол! — кивнула я, решив, что из Олеси получится прекрасная наживка. — Поулыбайся им, они чуть в обморок не попадали, когда ты зашла.
— Да? — Олеся выпрямила спину и сняла очки. Глаза ее заблестели. Инстинктивное поведение на уровне самец — самка.
— Подмигни им, — предложила Катя, поглядывая на меня и еле сдерживая смех.
— Только не тому блондину, — предупредила Анжела и проверила, достаточно ли расстегнута розовая атласная рубашка на груди. Достаточно.
Если бы грудь была хоть чуть-чуть меньше, она была бы видна вся.
Я налила Олесе в бокал Антона. Тут же подошел официант и предложил свои услуги.
— Давай, давай!
Но Олеся не нуждалась в том, чтобы ее подбадривали. Она выпила вино залпом.
— Легкий аромат банана, — прокомментировала за нее Анжела.
— Меню? — спросил официант Олесю.
Мы замахали на официанта руками, и он обиженно отошел.
— Давай, Олеська! — Я уже не сдерживала смех.
Трое молодых людей, симпатичных не только в общей массе, но и каждый по отдельности, встали из-за стола.
Олеся повернулась к ним с таким видом, словно ей наступили на ногу.
Расплываясь в улыбках, мы, не отрываясь, смотрели на ее лицо.
Олеся медленно закрыла левый глаз и так же медленно открыла его. Я вспомнила шариковые ручки, в которых девушки раздеваются по мере того, как ручку переворачиваешь.
Мы зашлись в хохоте. Я оказалась почти под столом, Анжела закрылась новым журналом «Буржуазия». Катя постаралась повторить за Олесей маневр с глазом.