- Хорошо, даже очень хорошо. Поздравляю вас. Прекрасная работа.
Госсенс засиял.
- Но еще надо будет выставить прицел и сделать несколько пробных выстрелов. У вас есть патроны?
Бельгиец полез в ящик стола и вытащил оттуда коробку со ста патронами. Пачка была разорвана, и шести патронов не хватало.
- Вот, как раз для пристрелки, - сказал Оружейник, а из этих шести я сделал разрывные.
Шакал взял горсть патронов. Они показались ужасно маленькими для той работы, которую один из них должен был выполнить. Но он заметил, что они были немного длиннее, чем обычно используемые для этого калибра, и с дополнительным зарядом, придающим пуле скорость и, следовательно, более высокую точность и убойную мощь. Пули были заострены, тогда как для охоты использовались тупоконечные. К тому же, охотничьи были со свинцовой головкой, а эти - с медно-никелевой. Эти были патроны для спортивной винтовки того же самого калибра, что и "охотничье" ружье, которое он сейчас держал.
- А где патроны для дела?
Госсенс снова подошел к столу и достал скомканную промокашку.
- Обычно я их держу в очень надежном месте, - объяснил он, - но, зная, что вы придете, я достал их...
Бельгиец развернул бумажку. С первого взгляда пули казались похожими на те, которые англичанин высыпал из руки обратно в коробку. Шакал взял один из патронов с промокашки и внимательно изучил его. Медно-никелевое покрытие было аккуратно сточено с кончика. Сам кончик был слегка затуплен.
В нем было просверлено небольшое отверстие в полсантиметра длиной. Туда была помещена капелька ртути, и дырка опять была аккуратно обработана надфилем и наждачной бумагой, пока кончик опять не принял первоначальную форму.
Шакал слышал о таких пулях, хотя использовать их случая не представлялось. Изготовление достаточно сложно, чтобы их можно было применять массово. А так как использование этих пуль запрещено Женевской конвенцией, промышленность их не выпускала. Ужаснее, чем простая "дум-дум'', эта пуля, при попадании в тело разрывается, как небольшая граната. В момент выстрела капелька ртути прижимается к задней стенке полости вследствие ее стремительного движения вперед. Так же, как пассажир, вдавливаемый в сидение при значительном увеличении скорости. Как только пуля попадает в тело, происходит резкое торможение. Ртуть вследствие этого перекатывается вперед к запаянному концу и разрывает его, выворачивая наружу свинец, как разжатые пальцы руки или лепестки распустившегося цветка. Этот свинцовый снаряд будет разрывать и кромсать плоть, оставляя повсюду осколки, поражая участок размером с чайное блюдце. При попадании в голову эта пуля не выходит навылет, но разрушает на мелкие осколки черепную коробку из-за ужасного давления энергии, высвобождаемой внутри.
Шакал осторожно положил патрон на промокашку. Рядом с ним стоял маленький человечек, придумавший все это, и вопросительно глядел на него.
- Все это мне подходит. А вы действительно мастер своего дела, мсье Госсенс. Так в чем же затруднения?
- Трубки, мсье. Сделать их оказалось труднее, чем я предполагал. Сначала я попытался работать с алюминием. Но поймите, прежде всего я приобрел и усовершенствовал винтовку, поэтому-то за все остальное принялся лишь несколько дней назад. Я думал, что для меня это будет довольно просто. Для того чтобы трубки были как можно уже, я купил тонкий металл, но он был слишком тонок, и при нанесении резьбы трубки стали, как оберточная бумага. Из более толстого металла конструкция выглядела бы совершенно неестественно. Поэтому мой выбор пал на нержавеющую сталь. Она похожа на алюминий, но немного тяжелее его. И вместе с тем прочнее. На нее можно нанести резьбу, и гнуться она не будет. Конечно же, со сталью работать труднее, и на эту работу уйдет больше времени. Я начал вчера...
- Ладно, логично. Единственное, я хочу, чтобы работа была выполнена качественно. Так когда я получу эти трубки?
Бельгиец пожал плечами:
- Трудно сказать. Во всяком случае, все нужное для работы у меня есть. Да и трудности теперь вряд ли возникнут. Пять - шесть дней. Ну, неделя...
Англичанин не показывал никаких признаков раздражения. Лицо его оставалось невозмутимым, пока бельгиец объяснял сложившуюся ситуацию. Когда же тот умолк, Шакал все еще молчал, изучающе разглядывая Оружейника и обдумывая услышанное.
- Ну, ладно, - нарушил он, наконец, тишину. - Это значит, что мне придется изменить свои планы. Но это не так серьезно, как я думал раньше. В некоторой степени это будет зависеть от телефонного звонка, который я должен сделать. В любом случае мне необходимо пристреляться, а это можно сделать и в Бельгии. Но мне понадобится винтовка, обычные патроны и один с "начинкой". Также мне бы хотелось знать, где здесь имеется укромное местечко, чтобы можно было бы попрактиковаться и опробовать новое оружие. Ну, сто пятьдесят метров открытого пространства.
Мсье Госсенс на секунду задумался.
- В Арденском лесу, - ответил он. - Там есть тихие места, где, гуляя часами, никого не встретишь. За день можно обернуться туда и обратно. Сегодня четверг. Завтра там может быть уже много людей, приехавших отдохнуть на выходные. Я предлагаю понедельник, пятое. Ко вторнику - среде, я думаю, все будет готово.
Англичанин, удовлетворенный ответом, кивнул.
- Хорошо. Винтовку и патроны, наверное, лучше взять сейчас. Я выйду на вас во вторник - среду.
Бельгиец хотел что-то сказать, но клиент опередил его;
- Кажется, я должен вам 700 фунтов. Вот, он бросил на стол несколько скрученных пачек, - 500 фунтов. Оставшиеся вы получите, когда мой заказ будет выполнен полностью.
- Мерси, мсье! - радостно отозвался бельгиец, пряча в карман пачку пятифунтовых банкнот.
Он разобрал винтовку, укладывая все на свои места в чемоданчике. Один разрывной патрон был завернут отдельно, в оберточную бумагу и спрятан там же. С тряпками и щеточками. Закрыв чемоданчик, бельгиец передал его с коробкой патронов англичанину и вежливо проводил гостя до двери.
Шакал вернулся в отель к обеду. И первым делом спрятал чемоданчик с винтовкой в глубь шкафа, закрыл его, а ключ сунул в карман. После обеда он не спеша побрел на главпочтамт и заказал разговор с Цюрихом. Через полчаса ему дали Швейцарию, а еще через 5 минут трубку взял господин Майер. Англичанин представился, назвав свое имя и номер.
Господин Майер извинился и через 2 минуты вновь взял трубку. В его голосе уже не было той осторожной сдержанности. Клиенты, у которых счета в долларах и швейцарских франках росли постоянно, заслуживали обходительного обращения. Человек из Брюсселя задал всего лишь один вопрос, и опять швейцарский банкир отошел от телефона и через полминуты снова взял трубку. Очевидно, он вытащил из сейфа папку клиента и внимательно изучал ее.
- Нет, майн герр, - потрескивал голос в телефонной трубке. - У нас есть ваше поручение, в котором говорится, что мы должны незамедлительно сообщить вам о новых поступлениях на ваш счет, но за указанный период таковых не было.
- Я звоню вам только потому, господин Майер, что меня не было две недели в Лондоне, и ваше письмо могло прийти в мое отсутствие.
- Нет, нет, ничего не было. А как только будут поступления, мы незамедлительно сообщим вам.
Шакал уже повесил трубку, а господин Майер все еще рассыпался в любезностях. Англичанин заплатил за разговор и вышел. В тот вечер в баре недалеко от улицы Рю Нуве в половине седьмого он встретился с фотографом, исполняющим его заказ. Тот уже сидел там, а англичанин, заприметив пустое местечко в углу, позвал его кивком головы. Через несколько секунд, закурив, он обратился к подошедшему бельгийцу:
- Ну, что, закончил? .
- Да, все готово, превосходная работа, только не подумайте, что я хвастаюсь.
Англичанин протянул руку:
- Покажи.
Бельгиец закурил и покачал головой:
- Мсье, поймите меня правильно, здесь очень людно. А кроме того, нужно хорошее освещение, чтобы рассмотреть их, особенно французские документы.
Шакал холодно, изучающе оглядел его и кивнул.
- Хорошо, пойдем посмотрим без свидетелей. Через несколько минут они вышли из бара и, взяв такси, доехали до угла улицы, где находилась студия. Был теплый солнечный вечер, и, как всегда, на Шакале были большие темные очки. Хозяин студии первым прошел по лестнице к двери. Внутри было темно, как будто на улице стояла ночь. Несколько ламп дневного света, установленных внутри витрин между отвратительными фотографиями, позволили англичанину различить стул со столом в глубине квартиры.
Фотограф прошел за бархатные занавеси и включил центральное освещение. Вытащив из кармана коричневый конверт, он открыл его и вывалил содержимое на маленький круглый столик из красного дерева, стоящий сбоку. Затем подтащил его в центр под лампу. Два светильника над небольшим подиумом в глубине студии оставались невключенными.
- Пожалуйста, мсье.
Бельгиец широко улыбнулся и указал на документы, лежащие на столе. Англичанин взял первый и поднес его к свету.
Это были водительские права, на первой странице был вклеен новый листок. Права гласили, что "Мистер Александр Джеймс Квентин Дагган, проживающий в Лондоне, имеет право водить транспортные средства группы 1а, 1в, 2, 3, 11, 12 и 13 только в период с 10 дек. I960 по 9 дек. 1963 включительно". Сверху стоял номер, конечно, вымышленный, и слова: "Лондонский муниципалитет", "Акт о движении на дорогах I960". Далее "Водительские права” и "Плата в размере 15 фунтов получена". Насколько Шакал мог судить, это была безукоризненная подделка. Для дела как раз сойдет.
Следующим было французское удостоверение личности на имя Андре Мартена, 53 лет, уроженца Колмара, а ныне жителя Парижа, с фотографией англичанина, на которой он выглядел двадцатью годами старше, седой и слегка смущенный. Края были ободраны, настоящий документ рабочего человека.
Больше всего его интересовал третий экземпляр. Фотография на нем слегка отличалась от той, предыдущей. Даты выдачи на удостоверениях расходились на несколько месяцев так, как если бы они не были фальшивыми. Ведь в действительности всегда так и было, эти даты не могли совпадать день в день. На этом удостоверении уже был другой портрет Шакала, сделанный двумя неделями раньше, но рубашка казалась темнее, да и н