Но было в нем и нечто большее. Еще до того, как Лебель возглавил Отдел Расследования Убийств самой могущественной уголовной полиции в Европе, он десять лет проработал в прославленной Судебной Полиции. За его внешней мягкостью и простотой скрывались проницательный ум и бескомпромиссность. Бывали случаи, когда Лебелю угрожали наиболее опасные мафиози Франции. Они жестоко ошиблись, недооценив его при беглом знакомстве и посчитав, что их угрозы возымели действие. Лишь позже, оказавшись за тюремной решеткой, они могли поразмышлять о том, что же в действительности представляет собой этот человек с добрыми карими глазами и невыразительной внешностью.
Дважды его запугивали финансовые воротилы и власть имущие. Первый раз, когда некий промышленник после недобросовестной, беглой проверки и с подачи ревизора задумал осудить одного из своих служащих за якобы причастность к хищениям на его предприятии. Второй раз на Лебеля нажали, когда он вел расследование по делу о смерти от наркотиков одной молодой актрисы.
В первом случае расследование определило, что сам же промышленник оказался замешан в крупных финансовых махинациях, в результате чего тому пришлось ретироваться при первом же удобном случае в Швейцарию.
Во втором деле выяснилось, что в смерти актрисы был замешан хозяин некоего светского салона. Ему надолго пришлось оставить Францию в поисках убежища в одном из государств, о котором он вряд ли до этого много слышал, обитая в своем особняке на Авеню Виктор Гюго.
Поэтому реплика полковника Сен-Клера, конечно, немного озадачила Лебеля, но никак не была способна повлиять на ведение расследования.
Появился Морис Бувье. Детектив услышал, как министр пожелал ему удачи, пожал на прощание руку и направился к лестнице. Бувье подошел к Лебелю и похлопал его по плечу.
- Таким вот образом, мой дорогой Клод. Эти бы часами толкли воду в ступе, если бы я не предложил передать это дело Судебной Полиции. Пойдем, поговорим в машине.
Он спустился первым, Лебель едва поспевал за своим шефом.
Было уже начало десятого, когда они сели в "Ситроен", ожидавший у входа, и выехали на Авеню де Мариньи. Лебель ехал молча, не в силах оторвать глаз от широкой светящейся реки Елисейских полей. Прошло вот уже десять лет, как он переехал в Париж из провинции, но это зрелище по-прежнему притягивало и восхищало его своей грандиозностью и великолепием.
- Я освобождаю вас от всех текущих дел, - сказал Бувье, - от всех. С завтрашнего дня ни одна бумага из того, чем вы занимались ранее, не должна находиться у вас на столе. Самые важные дела передадите Фавье и Малкосте. Вам нужен новый кабинет?
- Нет, я бы предпочел остаться в своем.
- Хорошо. Но с настоящего момента он становится штабом операции "Поиски Шакала". Все. Вам дать кого-нибудь в помощь?
- Да. Карона, - ответил Лебель.
Карон был молодым инспектором, знакомым Лебелю еще по их совместной работе в Отделе Расследования Убийств и которого детектив взял с собой помощником начальника Криминальной Бригады Судебной Полиции.
- Согласен. Еще кого-нибудь?
- Нет, спасибо. Но Карону придется все рассказать.
Бувье задумался.
- Хорошо. Чудес не бывает, и вам без осведомленного помощника не обойтись. Но пока в течение часа-двух воздержитесь от посвящения Карона в это дело. Я позвоню Фрею и узнаю его мнение на сей счет. Больше никто не должен знать. Если хоть какая-то часть информации просочится, все это будет в газетах уже через пару дней.
- Никто, кроме Карона, ничего знать не будет.
- Прекрасно. И последнее. Сангинетти предложил информировать всех присутствовавших на сегодняшнем совещании о ходе расследования. Фрей с ним согласился. Ферне и я пытались оспорить это решение, но у нас ничего не вышло. Каждый день в министерстве в десять вечера вы будете докладывать о состоянии дел.
- Бог мой! - воскликнул Лебель.
- Теоретически, - саркастично заметил Бувье, - все мы можем надавать вам кучу советов. Впрочем, не беспокойтесь, Клод, я буду рядом и в случае чего помогу, если эти волки начнут лязгать зубами.
- Сроки? - спросил Лебель.
- Вся пакость в том, что ни сроков, ни графиков у нас нет. Убийцу нужно найти раньше, чем он доберется до Большого Шарля, вот и все. Мы сами не знаем, что у этого черта на уме. Может быть, он уже наметил день, а может, и нет. Покушение может произойти завтра утром или через месяц. Поэтому расследование необходимо провести в кратчайшие сроки. По крайней мере установить его личность и местонахождение. Потом обо всем позаботятся ребята из Службы "Действие".
- Банда головорезов, - пробормотал Лебель.
- Это уж точно, - непринужденно подхватил Бувье, - но и они для кое-чего сгодятся. Мой дорогой Клод, мы живем в такое ужасное время, что волосы становятся дыбом. Возьмите рост обычной преступности, добавьте появление политической - картина получится удручающая. Что-то необходимо делать. Надо отдать должное, Служба "Действие" порой бывает незаменима. Ну, да бог с ними. Найдите убийцу - это все, что я жду от вас.
Машина свернула на Ки де Орфевр и въехала в ворота Судебной Полиции. Десятью минутами позже Клод Лебель уже находился в своем кабинете. Он распахнул окно и выглянул наружу. Неторопливо несла свои воды Сена. За ней, на левом берегу расположилась набережная Великого Августина. Детектив мог легко различить смех и звон бокалов на той стороне, доносившиеся из открытых ресторанов, которыми изобиловал остров Сите.
Будь Лебель устроен немного по-другому, он бы вообразил себя самым могущественным полицейским Европы. Для этого у него имелись все основания. Никто, кроме Министра Внутренних дел и самого Президента не мог наложить вето на его решения или ограничить полномочия. Лебель мог бы привлечь даже армию, если бы при этом можно было сохранить секретность.
Еще детектив мог бы подумать, что многое в предстоящем деле будет зависеть от удачи; если она будет сопутствовать ему, то он увенчает свою карьеру небывалым успехом. В случае провала - падет под меч, как давеча ему зловеще предсказал Сен-Клер.
Но Лебель был скроен совсем по-другому. Ни о чем таком он не думал. Детектив размышлял, как бы объяснить своей жене Амели столь позднее возвращение с работы. В этот момент в дверь постучали.
Вошли инспекторы Малкосте и Фавье, чтобы забрать папки с четырьмя делами, которые еще каких-то пару часов назад Лебель перебирал, задержавшись на работе.
Когда коллеги вышли, забрав с собой его прежние заботы, и дверь за ними закрылась, Лебель тяжело вздохнул. В дверь снова постучали. На этот раз пришел Люсьен Карон.
- Только что звонил комиссар Бувье, - начал инспектор, - он приказал мне срочно явиться к вам.
- Да, да, проходи. До особого распоряжения меня освободили от всех обязанностей и поручили расследование одного весьма специфического дела. Тебя назначили моим помощником.
Лебель мог бы, конечно, польстить Карону, сказав, что он сам попросил, чтобы молодой следователь стал его правой рукой, однако это было не в его правилах. В этот момент зазвонил телефон, детектив снял трубку и услышал голос своего шефа. Через минуту он снова обратился к Карону:
- Итак, я только что получил разрешение комиссара Бувье, дающее мне возможность посвятить тебя в суть дела. Для начала прочти вот это.
Пока Карон знакомился с содержанием доклада Роллана, Лебель очистил свой стол от оставшихся бумаг, свалив их на обшарпанные полки позади стола. Его кабинет, даже при беглом взгляде, совсем не напоминал мозговой центр самой большой охоты на человека, которая когда-либо разворачивалась во Франции. . Впрочем, полицейские офисы редко отличаются от обычной чиновничьей конторы, и его не был в этом смысле исключением.
Комната, где работал Лебель, была размерами три на три с половиной метра. С юга окна выходили на реку и далее на медовые соты Латинского квартала, громоздящегося вокруг бульвара Сен-Мишель. В помещении стояло два стола - один для Лебеля, рядом с окном, другой - для секретаря, у одной из стен. Дверь располагалась как раз напротив окна. Из другой мебели в кабинете имелись: кресло с высокой спинкой; вдоль стены - шесть шкафов серого цвета с папками, справочниками и разнообразной юридической литературой.
Единственным предметом, создававшим подобие домашней обстановки, была вставленная в рамку фотография, на которой была запечатлена мадам Амели Лебель собственной персоной - полноватая женщина с решительным лицом - и двое детей: девушка с хвостиками и в круглых очках, а рядом подросток с такими же мягкими, как у Лебеля, глазами.
Карон закончил чтение и поднял голову:
- Дерьмо собачье, - сказал он с чувством.
- Дерьмо, какого свет не видывал, - поддержал его детектив, редко вставлявший в свою речь крепкие словечки. Сотрудники Судебной Полиции давно закрепили за своими непосредственными начальниками какие-нибудь прозвища, такие как "Патрон" или "Старик". За Лебелем же, вероятно, потому, что он редко пил что-либо крепче, чем апперитив, не курил, не ругался и многим молодым следователям напоминал своих бывших учителей, закрепилось имя "Профессор". Если бы он не был таким замечательным сыщиком, то уж точно носил бы прозвище похлеще.
- Тем не менее, - продолжал Лебель, - сейчас, пока у нас есть еще немного времени, я хотел бы посвятить тебя в детали.
В течение 30 минут детектив рассказывал Карону о событиях, последовавших за докладом Роллана; о визите Роже Фрея к Президенту, о совещании в министерстве и, наконец, о предложении Мориса Бувье поручить расследование Лебелю. Карон молча слушал своего шефа.
- Черт побери, - сказал он, когда Лебель закончил. - Ну и задачку они вам подкинули!
На мгновение Карон задумался и взглянул на шефа. В его глазах была тревога и озабоченность.
- Мой комиссар, а вы знаете, почему дело поручили именно вам? Просто потому, что больше никто за него не брался. Знаете, что они сделают, если вам не удастся вовремя поймать этого типа?
Лебель кивнул с видом обреченного человека.