- Передай суперинтенданту Томасу, что я хотел бы видеть его здесь в... - он посмотрел на часы и прикинул, сколько осталось от ленча, - ровно в два часа.
Шакал прибыл в Национальный аэропорт Брюсселя в двенадцать с небольшим. Там же, в аэропорту, он запер три чемодана в автоматической камере хранения, оставив при себе лишь саквояж с туалетными принадлежностями, гипсом, бинтами и ватой. Затем перешел в главное здание, где в обычной камере хранения - на том же самом месте, где его неделю назад оставил англичанин, - лежал фибровый чемодан с винтовкой. Шакал отдал квитанцию, взял чемодан и вышел из аэропорта. Неподалеку он нашел небольшой и довольно убогий отель, каких особенно много в непосредственной близости от крупных транспортных узлов по всему миру.
Англичанин снял одноместный номер, сразу заплатив наличными за весь срок проживания. Свой багаж он внес в номер сам, не доверив его гостиничному клерку. Заперев дверь, Шакал набрал в ванну холодной воды, вывалил на кровати гипс и бинты и принялся за работу.
Через два часа гипс застыл. Все это время Шакал курил сигарету за сигаретой, обозревая из окна лоскутное одеяло грязноватых крыш и периодически проверяя пальцем твердость гипса. Из фибрового чемодана уже было вынуто содержимое. Остатки бинта и немного гипса Шакал положил обратно в саквояж, рассудив, что они могут понадобиться для косметического ремонта. Когда все было готово, англичанин заткнул чемодан под кровать, проверил, не осталось ли в комнате чего-нибудь лишнего, и опустошил пепельницу, выбросив содержимое из окна.
Облачив свою ногу в гипсовую повязку, Шакал сделал так, что не хромать уже было невозможно. Спустившись по лестнице в холл, англичанин, к своему удовлетворению, обнаружил, что портье удалился в подсобку за стойкой. Было время ленча, и неудивительно, что тот отсутствовал, оставив лишь приоткрытой дверь, чтобы видеть подходящих к стойке посетителей.
Бросив взгляд на парадный вход и убедившись, что никого нет, Шакал пригнулся и бесшумно пробежал по облицованному плиткой гостиничному холлу.
Из-за жары входная дверь была открыта. Оставшись незамеченным, Шакал вышел на ступеньки и выпрямился. Он прошел вниз по улице до пересечения с шоссе и через полминуты поймал такси. Шакал ехал в аэропорт.
Там он подошел к стойке "Алиталии" и вытащил паспорт. Девушка в окошке приветливо улыбнулась.
- Два дня назад я зарезервировал билет до Милана на имя Даггана, - обратился он к ней.
Девушка полистала записи.
- Да, действительно, мистер Дагган, - лицо ее сияло. - Билет был заказан, но не оплачен. Вы хотите его выкупить?
Англичанин снова рассчитался наличными, взял билет и отошел от стойки. При помощи благожелательно расположенного носильщика, повздыхавшего, над его загипсованной ногой, Шакал вынул три своих чемодана из автоматической камеры хранения, сдал багаж на рейс "Алиталии", прошел таможенный контроль, где у него лишь бегло взглянули в паспорт, и провел остаток времени в ресторане для вылетающих пассажиров - несколько поздновато для ленча, однако это с лихвой компенсировалось достоинствами кухни.
Все служащие, заметив его больную ногу, проявляли особое внимание. На специальной тележке его подвезли к самолету и с участием наблюдали, как он медленно поднимался по трапу, пока не скрылся в салоне лайнера. Милая итальянская стюардесса одарила англичанина особой улыбкой и усадила его на одно из лучших мест в середине салона.
В 4.15 самолет вырулил на взлетную полосу и вскоре уже летел по направлению к Милану.
Суперинтендант Брин Томас вышел из кабинета заместителя начальника Отдела Расследования Убийств приблизительно около трех. Вид у него был жалкий. Его беспокоила не только тяжелая простуда, которую он умудрился заработать летом, но и только что полученное задание, которое, без сомнения, похоронило его планы на сегодняшний день. С самого утра его преследовали неудачи; сначала он узнал, что один из его сотрудников упустил человека из советской торговой делегации, которого должен был "пасти"; позднее Томас получил сообщение из MI-5[20] с вежливой просьбой сложить с себя полномочия и передать слежку за русскими самой MI-5. После обеда дела пошли еще хуже. Вряд ли найдется что-либо из всего спектра деятельности Специальной или другой службы, что вызывало такое же сильное неприятие, как политическое убийство. Но в данном случае еще и не было имени.
- Имя неизвестно, - сказал шеф. - Тебе придется как следует покопаться. Попытайся выяснить все до завтра.
"Покопайся", - проворчал Томас, входя в свой кабинет. Хотя список не должен был выйти длинным - просто по причине отсутствия большого выбора, - тем не менее задание обрекало его и персонал отдела на тяжелую работу: проверить подозреваемых, осужденных и просто переворошить похожие дела. Проверять придется все. Единственным светом в своем окне было то, что убийца был настоящим профессионалом, а не одним из тех бесчисленных идиотов, которые доводили до сумасшествия всех сотрудников Специальной Службы в периоды визитов политических деятелей в страну.
Томас вызвал двух инспекторов, наименее занятых на текущий момент, приказал им оставить все дела и изложил задание, которое он сам только что получил от Диксона. Его речь была еще короче, чем речь шефа Специальной Службы. Томас объяснил, что нужно делать, не сказав, почему. Никого пока не должен волновать тот факт, что французская полиция подозревает этого человека в попытке покушения на Президента Франции.
Втроем детективы очистили столы от лишних бумаг и принялись за работу.
Самолет “Алиталии" приземлился в Миланском аэропорту в шесть с небольшим. Стюардесса помогла Шакалу сойти с трапа, и тот направился к зданию аэровокзала.
Здесь, проходя через таможню, Шакал был вознагражден за предусмотрительность, которую он проявил, достав из чемодана трубки с деталями винтовки, превратив их в менее подозрительный объект транспортировки. Чиновники лишь бегло взглянули на паспорт, но когда его чемоданы вынырнули на ленточном конвейере из грузового отсека и были разложены на таможенной стойке, опасность стала возрастать.
Когда носильщик удалился, англичанин встал рядом с багажом, озираясь вокруг. Таможенник заметил прихрамывающего человека еще издали и поплелся к нему.
- Синьор? Это ваш багаж?
- Да, три чемодана и этот саквояж.
- У вас есть что-нибудь для заявления в декларации?
- Нет, ничего.
- Вы по делам, синьор?
- Нет, просто отдыхаю. Но надеюсь и поправить свое здоровье. Хочу поехать на озера.
На таможенника это явно не произвело впечатления.
- Разрешите взглянуть на ваш паспорт, синьор.
Шакал протянул паспорт. Итальянец тщательно изучил его и отдал обратно, не проронив ни слова.
- Пожалуйста, откройте этот чемодан.
Шакал вытащил кольцо с ключами и открыл один из трех больших чемоданов. К счастью, в нем лежала одежда пастора и американского студента. Без особого любопытства таможенник перебрал белье, рубашки, костюм, туфли, носки. Не привлекла внимания и книга на датском языке. Хотя на обложке была цветная фотография собора Шартр - название читалось как и в английском эквиваленте, поэтому чиновник не стал интересоваться лингвистическими способностями Шакала.
Не нашел он и аккуратно зашитый разрез в подкладке со спрятанными в нем фальшивыми документами. Если бы таможенник действительно постарался, он бы, конечно, обнаружил их, но итальянец не проявлял особого рвения, поскольку чемодан англичанина не вызывал у него никаких опасений. Он просто выполнял служебный долг.
Компоненты снайперской винтовки находились в каком-то полуметре от него, однако таможенник ничего не заподозрил. Он закрыл чемодан. Работа была закончена. Его лицо расплылось в улыбке:
- Спасибо, синьор. Приятного отдыха.
Носильщик помог найти такси, за что получил хорошие чаевые. Вскоре Шакал уже въезжал в Милан. Улицы города были запружены машинами. Экспрессивные итальянцы непрестанно гудели клаксонами. Такси доставило Шакала к центральному вокзалу.
И здесь англичанин направился к камере хранения. Еще сидя в такси, он переложил в карман брюк небольшие ножницы. В камере хранения Шакал оставил два чемодана и саквояж. Третий чемодан, с одной французской шинелью, он оставил при себе.
Отпустив носильщика, англичанин заковылял в туалет. Внутри был лишь один человек, задумчиво стоявший перед писсуаром. Шакал поставил чемодан на пол и долго мыл руки, пока тот не вышел. Затем англичанин вошел в одну из кабинок и запер дверь.
Поставив ногу на унитаз, он в течение 10 минут работал ножницами, ковыряя гипс, пока он не начал отваливаться, обнажив сначала ватную прокладку, а затем и ногу.
Освободившись от гипса, Шакал надел шелковый носок и изящный остроносый ботинок, который был прикреплен пластырем к икре, пока нога находилась в гипсе. Куски гипса, бинта и ваты англичанин собрал и швырнул в унитаз. Шакал дважды спустил воду, пока не убедился в том, что от гипса не осталось и следа. Потом он поместил чемодан на крышку унитаза и, раскрыв его, уложил трубки между складками шинели. Теперь чемодан был полон. Затянув ремни на чемодане, Шакал тем самым плотно прижал друг к другу все трубки, чтобы они не лязгали при ходьбе. Затем выглянул из двери. Двое стояли у писсуаров, еще двое мыли руки. Англичанин вышел из кабинки, резко повернул в сторону двери и через несколько мгновений уже стоял в холле вокзала. Никто из находившихся в туалете его не заметил.
Поскольку англичанину не хотелось показываться в камере хранения - его загипсованную ногу могли запомнить, - то он подозвал носильщика, сказал, что очень торопится, и, сунув тому в руку тысячелировую бумажку, попросил забрать чемоданы и поймать такси. Отдав носильщику багажную квитанцию, Шакал показал, что будет у стойки обмена денег.