Вскоре, после девяти, как только эти люди появились на работе и узнали, что направляются в распоряжение Томаса, они начали струйкой стекаться в кабинет. По прибытии последнего Томас начал совещание.
- Так, мы ищем человека. Я не буду останавливаться на том, зачем он нам нужен, вам это необязательно знать. Нам необходимо задержать его и как мбжно быстрее. Итак, мы знаем, или думаем, что знаем, что в данный момент он находится за границей. Мы уверены почти наверняка, что он разъезжает по фальшивому паспорту.
- Вот... - он раздал светокопии фотографий Калтропа с заявления на получение паспорта... - так он выглядит. Он может быть загримирован и поэтому вряд ли будет отвечать этому описанию. Вы должны пойти в Паспортный отдел и получить полный список всех заявлений на паспорт, поданных за последние пятьдесят дней. Если не будет никакого результата, берите еще пятьдесят дней назад. Придется много попотеть.
Он продолжал, описывая обычные способы получения фальшивого паспорта, кстати, одним из которых и воспользовался Шакал.
- Главное, - сказал он в заключение, - не полагаться только на свидетельство о рождении. Проверяйте все свидетельства о смерти. После того как у вас будет список лиц из Паспортного отдела, сразу же направляйтесь в Сомерсет Хаус[31], где, разбив список между собой, начинайте работать со свидетельствами о смерти. Если найдете заявление на получение паспорта, поданное человеком, которого давно нет на этом свете, можете не сомневаться, что этот мошенник как раз тот, кого мы ищем. Ну что, вперед за работу.
Восемь человек вышли из кабинета, а Томас позвонил по телефону в Паспортный отдел, а затем в Бюро регистрации рождений, браков и смертей, чтобы те были готовы к визиту его людей и оказали им всяческую поддержку.
Двумя часами позже он брился одолженной электробритвой, когда позвонил старший инспектор, руководивший этой группой: за последние 100 дней было подано восемь тысяч сорок одно заявление на получение паспорта.
- Лето, - объяснил он, - время отпусков, поэтому так много заявлений.
Брин Томас повесил трубку и высморкался в платок:
- Чертово лето.
Этим же утром около одиннадцати Шакал свернул в Канн. Как обычно, он начал искать самый лучший отель, и через несколько минут подъехал к "Маджестику". Причесавшись, он вошел в фойе.
Уже был полдень, и в холле почти никого не было. Его элегантный светлый костюм и уверенные манеры выдавали в нем английского джентльмена. Никто не удивился, когда он обратился к портье с вопросом, где находятся телефонные кабинки. Когда он подошел, дама, сидевшая за стойкой, взглянула на него.
- Дайте мне, пожалуйста, Париж, МОЛИТОР 5901.
Через несколько минут она жестом пригласила его в кабинку, глядя, как он закрывает за собой звуконепроницаемую дверь.
- Алло, это Шакал.
- Это Валми. Слава богу, что вы позвонили. Мы уже два дня ждем вашего звонка.
Любой, глядящий через стеклянную дверь кабинки, увидел бы, что внутри нее англичанин нахмурился. Все 10 минут разговора он слушал. Лишь иногда его губы двигались, когда он задавал короткие вопросы. Но никто не смотрел. Девушка-оператор была занята чтением романа. Она оторвалась от своего занятия, лишь когда увидела, что гость в темных очках подошел к стойке и уставился на нее. После чего он заплатил за разговор.
Шакал заказал чашечку кофе на террасе, выходящей на сверкающее море, где плескались и веселились загорелые отдыхающие. Глубоко задумавшись, он затянулся сигаретой.
Насчет Ковальского он еще мог понять, англичанин вспомнил здорового поляка в венском отеле, но он абсолютно не понимал, как телохранитель за дверьми узнал его кодовое имя и то, что поручалось выполнить Шакалу. Наверное, французская полиция сама додумалась до этого. А может, Ковальский, сам будучи убийцей, хоть и немного придурковатым, почувствовал, кто англичанин есть на самом деле. Валми посоветовал Шакалу сворачивать все и возвращаться домой, хотя прямых указаний Родена прекратить операцию не было. Все, что случилось, подтвердило серьезные опасения Шакала об ослаблении мер предосторожности в ОАС. Но он знал то, чего они не знали, и чего не могла знать французская полиция. Он разъезжал под чужим именем, имея все необходимые документы, включая два иностранных паспорта, в любой момент готовый изменить свою внешность.
Ну что есть у французской полиции, у этого человека, которого Валми назвал комиссаром Лебелем? Приблизительное описание: высокий, блондин, иностранец. В августе во Франции должно быть тысячи таких. Они же не могут арестовать каждого.
Его вторым преимуществом было то, что французская полиция охотилась за человеком с паспортом на имя Чарльза Калтропа. Ради бога, пусть ищут. Он же - Александр Дагган, и может это доказать.
Сейчас, когда Ковальский уже мертв, никто, даже Роден и его приспешники, не знает, кто он и где находится. Наконец Шакал остался один на один с порученным ему заданием, и это то, к чему он всегда стремился.
И тем не менее, несомненно, его стало подстерегать больше опасностей. Когда открыт сам замысел покушения, ему придется осуществлять свою миссию, прорываясь через сотни оборонительных препонов. Вопрос заключается в том, может ли его попытка увенчаться успехом, несмотря на все предпринимаемые меры предосторожности? Немного поразмыслив, он пришел к выводу, что сможет.
Но еще один вопрос требовал ответа. Вернуться или продолжать? Вернуться означало вступить в споры с Роденом и его сворой головорезов по поводу четверти миллиона долларов, в данный момент находящихся на его счету в Цюрихе. Если он откажется возвращать их назад, они без излишних колебаний выследят его, под пытками заставят подписать поручение о снятии денег со счета, а потом просто убьют. Для того, чтобы они его не настигли, потребуется много денег, наверняка в дело пойдут все имеющиеся. Продолжать - значит, дальше бороться с трудностями и опасностями, подстерегающими его до тех пор, пока работа не будет выполнена. С каждой минутой, по мере того как приближается этот день, все труднее становится повернуть назад.
Подали счет, взглянув на него, он вздрогнул. Боже, ну и цены! В этой жизни нужно быть богатым, иметь доллары и еще доллары, очень много долларов. Он посмотрел на сверкающую, как драгоценный камень, гладь моря, на изящных загорелых девушек прогуливающихся по пляжу, проносящиеся со свистом "Кадиллаки", урчащие "Ягуары", медленно барражирующие вдоль Круасет.
Бронзовые от загара молодые парни, сидящие за рулем, стреляли глазами по тротуарам в поисках симпатичных попутчиц. Он так долго мечтал об этом, еще с тех времен, когда будучи коммивояжером прижимался носом к окнам пригородной электрички, разглядывая рекламные щиты, показывающие другую жизнь, другой мир. А сам в то время довольствовался лишь холодным чаем, скрепками и квитанциями в трех экземплярах. За последние три года он почти приблизился к заветной цели. Шакал привык к хорошей одежде, дорогим ресторанам, шикарной квартире, спортивной машине, элегантным женщинам. Вернуться - означало расстаться со всем этим.
Шакал оплатил счет и оставил щедрые чаевые. Сев в свою "Альфу", он направился от "Маджестика" прямо в глубь страны.
Комиссар Лебель сидел за столом. Ему казалось, что он не спал всю свою жизнь и вряд ли когда-нибудь еще уснет. В углу на раскладушке громко храпел Люсьен Карон, который всю ночь руководил поисками Чарльза Калтропа. Лебель сменил его на заре.
Перед ним сейчас лежала большая стопка ответов из различных служб, в чьи обязанности входила регистрация иностранцев, прибывающих и находящихся во Франции. Но во всех этих ответах содержалось одно и то же. Ни один человек под такой фамилией не пересекал границу с начала года. Данные за более ранний период проверяются. Ни в одном отеле страны, в провинции ли, Париже, гость под такой фамилией не останавливался. Он не был ни в одном из списков нежелательных лиц для посещения Франции; французские власти ничего о нем не знают.
При поступлении каждого ответа, Лебель устало приказывал не прекращать проверки, пока не обнаружатся следы посещения Калтропом Франции. Из этого возможно будет установить место, где он обычно останавливался, будь то адрес друга или любимого отеля, где он и сейчас может находиться под чужим именем.
Утренний звонок суперинтенданта Томаса почти развеял все надежды быстрой поимки скользкого, как уж, убийцы. Опять прозвучала фраза "мы вернулись к тому, с чего начинали", к счастью на этот раз в беседе с Кароном. Участники вечернего совещания еще не знали, что эта ниточка по делу Калтропа оборвалась. Об этом он и собирался сообщить им вечером в 22.0. Если он не сможет предложить другое имя Калтропа, можно представить себе насмешки Сен-Клера и немой укор остальных.
Сейчас только две вещи могли успокоить его. Первое то, что по крайней мере у них есть описание Калтропа и его фотография анфас. Наверняка он изменил свою внешность, если пользуется фальшивым паспортом. Но и то это лучше, чем ничего.
И второе, вряд ли кто-нибудь из собравшихся мог предложить что-либо лучше того, чем он сейчас занимался: полная проверка всех и вся.
Карон предположил, что, наверное, британская полиция спугнула Калтропа, когда тот занимался своими делами в городе; что у него есть другой паспорт и он наверняка залег на дно, решив поставить крест на операции.
Лебель вздохнул:
- Хорошо бы, - обратился он к своему адъютанту. - Но на это рассчитывать нельзя. Британская Специальная Служба сообщила, что из его ванной пропали все банные и бритвенные принадлежности. А в разговоре с соседями он упоминал, что собирается попутешествовать и порыбачить. Если Калтроп оставил свой паспорт, это значит только то, что ему он больше не нужен. И не следует думать, что этот человек будет делать много ошибок. Я даже начинаю уважать этого Шакала.