за, принеси мсье кофе, и несомненно он не откажется от стопочки яблочной водки.
Сельский констебль заулыбался.
- Вот карточки, - сказал владелец, протягивая заполненные накануне вечером бланки новых постояльцев.
- Только трое прибывших за эту ночь.
Констебль взял карточки и засунул их в кожаную сумку на поясе.
- Из-за этого и не стоило появляться здесь, - снова улыбнулся он, но уселся в ожидании своего кофе и кальвадоса. Только около восьми полицейский вернулся в комиссариат Гапа с полной сумкой регистрационных карточек. Затем их быстро просмотрел инспектор и сложил на полочку, чтобы позже днем отправить их в региональное управление в Лионе, а уже оттуда в архивы Статистического Управления в Париж. Во всей этой процедуре он не видел абсолютно никакого смысла. В то время когда инспектор складывал все карточки на полку, мадам Коллет де ла Шалонье, оплатив счет, села за руль своей машины и укатила в западном направлении.
На втором этаже Шакал спал до 9 часов утра.
Суперинтендант Томас дремал, когда вдруг раздался звонок. Это был внутренний телефон из комнаты снизу, где после утреннего совещания работали шесть сержантов и два инспектора.
Он взглянул на часы. Десять, черт возьми, не может быть, чтобы я так отключился. Затем он вспомнил, сколько часов он спал, точнее не спал после того, как Диксон вызвал его в понедельник после обеда. Сегодня был уже четверг. Телефон снова зазвонил. В трубке послышался голос старшего инспектора.
- Наш друг Дагган, - начал тот без предисловии, - вылетел из Лондона в понедельник утром. Билет заказал в субботу. Имя то же. Александр Дагган. В аэропорту за билет заплатил наличными.
- Куда? В Париж?
- Нет, шеф. В Брюссель.
В голосе Томаса прояснилось.
- Так слушай. Он, может быть, уехал, но скоро вернется. Продолжай проверять все заказы на авиабилеты на это имя. В частности заказы на рейсы, еще не вылетевшие из Лондона. Проверь все предварительные заказы. Если он вернулся из Брюсселя, я должен это знать. Впрочем, сомневаюсь. Наверняка мы потеряли его, хотя, конечно же, он вылетел из Лондона за несколько часов до начала нашего расследования. Так что, это не наша вина.
- Ясно. А как насчет поисков настоящего Калтропа? Наша провинциальная полиция по уши завязла в этом деле, и в Ярде говорят, что они жалуются.
Томас на секунду задумался.
- Хорошо. Отставить. Я твердо уверен, что в стране его нет.
Он потянулся к другому телефону и попросил дать ему кабинет комиссара Лебеля.
Инспектор Карон подумал, что после того, что произошло в четверг утром, он обязательно попадет в сумасшедший дом. Сначала в пять минут одиннадцатого позвонили англичане. Он ответил сам, но суперинтендант Томас сказал, что хочет говорить только с Лебелем. Карон пошел будить комиссара. Лебель выглядел так, будто умер неделю назад. Но все же ответил. Как только он представился Томасу, Карону снова пришлось взять трубку из-за языкового барьера. Он переводил сообщения Томаса и ответы Лебеля.
- Скажи ему, - сказал Лебель, переварив полученную информацию, - что мы привлечем бельгийцев сами. Передай ему мою самую искреннюю благодарность за помощь, и что если убийца будет найден на континенте, я немедленно сообщу об этом Томасу, чтобы он дал отбой своим людям.
Повесив трубку, оба полицейских откинулись за своими столами.
- Соедини меня с Сюрете в Брюсселе, - сказал Лебель.
Шакал проснулся, когда солнце было уже высоко над горами, обещая еще один прекрасный летний день. Он принял душ и оделся. Его костюм в клетку, прекрасно выглаженный, уже принесла горничная Мари-Луиза, которая снова покраснела, когда англичанин благодарил ее.
Около 10.30 он выехал на своей '"Альфе" в город и подъехал к почте, чтобы заказать разговор с Парижем. Когда 20 минут спустя Шакал вышел оттуда, он был нахмурен и очень спешил. В хозяйственном магазине поблизости он купил литровую банку блестящего синего лака, двухсот-пятидесяти граммовую банку белой краски и две кисточки, одну широкую с мягкой щетиной, другую тонкую из верблюжьего волоса, предназначенную для нанесения букв и цифр. Он также купил и отвертку. Засунув все в машину, Шакал опять отправился к отелю де Сёрф и попросил счет.
Пока его готовили, англичанин поднялся наверх упаковать вещи, которые сам вынес к машине. Когда три чемодана были уже в багажнике, а саквояж на переднем сиденье рядом, он вернулся в фойе и оплатил счет. Клерк, стоявший за стойкой, позже сказал, что англичанин, казалось, спешил и протянул для оплаты счета новую стофранковую купюру.
Чего он не упомянул просто потому что не видел было то, что когда он пошел в заднюю комнату, разменивать банкноту, светлый англичанин, развернув журнал регистрации постояльцев отеля, пролистал назад одну страницу и увидел вчерашнюю запись: мадам баронесса де ла Шалонье, деревня Верхний Шалонье, Коррез.
Через несколько минут после того, как счет был оплачен, с улицы послышался рев "Альфы", возвещающий о том, что англичанин уехал.
Ближе к полудню в кабинет Клода Лебеля начали поступать новые сообщения. Позвонили из брюссельской Сюрете и сообщили, что в понедельник Дагган провел в городе только 5 часов. Прибыв из Лондона утром, в полдень он вылетел рейсом Алиталии в Милан. Он заплатил наличными. Билет был заказан по телефону из Лондона в субботу, накануне.
Лебель сразу же связался с миланской полицией.
Не успел он положить трубку, как снова зазвонил телефон. На этот раз была DST с сообщением о том, что вчерашним утром среди всех прибывших во Францию из Италии через пограничный пункт Вентимилья был и Александр Дагган.
Лебель взорвался.
- Около 30 часов, - заорал он в телефон, - больше суток...
Он бросил трубку, и Карон удивленно взглянул на него.
- Карточка, - устало начал Лебель, - столько добиралась из Вентимильи в Париж. Сейчас они разбирают вчерашние въездные карточки со всей Франции. Говорят, что больше 25 тысяч. Заметь, за один день. Мне не стоило так орать. По крайней мере мы определенно знаем одно - он здесь, внутри Франции. Если у меня ничего не будет для вечернего совещания, они спустят с меня шкуру. Ах, да, позвони суперинтенданту Томасу и поблагодари его. Скажи, что Шакал во Франции, и здесь мы уже сами начнем заниматься им.
Не успел Карон положить трубку после разговора с Лондоном, как раздался телефонный звонок из регионального управления Судебной полиции в Лионе. На этот раз ответил Лебель. Слушая сообщение из Лиона, он ликующе глядел на Карона, и произнес, зажав трубку ладонью: "Мы нашли его. Вчера вечером он остановился на два дня в Гапе в отеле дю Серф. - Затем продолжил в телефонную трубку. - Послушайте, комиссар, я не собираюсь объяснять вам, почему мы ищем этого Даггана. Но поверьте мне на слово, это очень важно. Я хочу, чтобы вы выполнили следующее..."
Он говорил еще 10 минут, а когда закончил, зазвонил телефон на столе у Карона. Опять звонили из DST, чтобы сообщить, что Дагган прибыл во Францию на взятой напрокат белой "Альфа-Ромео", двухместной спортивной машине, регистрационный номер МI-61741.
- Объявлять тревогу по всем постам? - спросил Карон.
Лебель на секунду задумался:
- Нет, еще не надо. Если сейчас он где-то на загородных дорогах, его наверняка остановит какой-нибудь деревенский полицейский, думающий, что пришел приказ найти украденную спортивную машину. А тот убьет любого, кто окажется на его пути. Оружие должно быть где-то в машине. Самое главное то, что он заказал гостиницу на две ночи. Когда он вернется, целая армия должна уже окружать отель. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь пострадал, тем более если этого можно избежать. Нам, наверное, понадобится вертолет. Давай, действуй!
В тот момент, когда он произносил эти слова, полиция Гапа подготавливала и устанавливала стальные заграждения на всех выездах из города и в районе отеля. Приказы поступили из Лиона. В Гренобле и Лионе вооруженные автоматами и винтовками полицейские усаживались в машины. На базе в Сатори, в предместье Парижа, стоял наготове вертолет, предназначенный для полета комиссара Лебеля в Гап.
Даже в тени деревьев полуденная жара была невыносимой. Раздевшись по пояс, чтобы без необходимости не пачкать одежду, Шакал в течение двух часов работал над своей машиной.
Выехав из Гапа, он направился на запад через Вайен и Аспресюр-Беш. Дорога была под гору и лентой петляла среди гор. Он жал на полную, и дважды встречные машины едва не срывались в пропасть. После Аспре он поехал по автостраде RN93, следующей вдоль реки Дрома на восток, где та сливалась с Роной.
Следующие 18 миль дорога многократно пересекала речку. Сразу же за Люкан-Дюа он подумал, что пора сворачивать. Там было множество дорог, ведущих в горные деревеньки. Он свернул на одну из них и через полторы мили выехал на тропку, уходящую в лес.
Около 3-х часов дня Шакал закончил покраску и отошел немного назад, чтобы взглянуть на проделанную работу. Темно-синяя машина сверкала в пробивающихся сквозь листву лучах солнца, краска уже почти высохла. Хотя "Альфа" была выкрашена и непрофессионально, это вряд ли можно было заметить, особенно в сумерках. Номера были сняты и лежали на траве лицевой стороной вниз. Белой краской были выведены вымышленные французские номера, оканчивающиеся на 75, регистрационный код Парижа. Шакал знал, что это самые распространенные номера на дорогах Франции.
Документы о прокате машины, как, впрочем, и страховки, уже не подходили для синей французской "Альфы", и, если его остановят, то без бумаг он пропал. Шакал обмакнул тряпку в бак для бензина, стал вытирать ею испачканные руки. Его мучал вопрос, ехать ли сейчас, когда в лучах солнца можно было увидеть, что машина выкрашена непрофессионально, или подождать до сумерек.
Англичанин рассчитал, что уж если его фальшивое имя было раскрыто, то вскоре обязательно узнают, в каком месте он въезжал во Францию, а там уж начнутся поиски машины. До намеченной даты у него в запасе было еще несколько дней, и ему нужно было место, где можно залечь на дно. Необходимо быстро добраться до департамента Коррез в 250 милях отсюда. Это было, конечно, рискованно, но он решил, что попробовать стоит. Ладно, и чем быстрее, тем лучше, пока каждый полицейский на дорогах страны еще не получил указание задержать "Альфа-Ромео" со светлым англичанином за рулем.