- А каков же второй вывод, комиссар? - спросил министр.
- Узнав, что имя Даггана раскрыто, убийца не отказался от своего плана, не оставил надежды на удачный исход покушения. Другими словами, Шакал бросил вызов всём нам.
Министр встал и собрал со стола бумаги.
- Не будем вас больше задерживать, комиссар. Найдите его. Сегодня же ночью. Найдите и уничтожьте, если будет нужно. Это мой приказ. Приказ от имени Президента Франции.
С этими словами он покинул комнату.
Часом позже вертолет с комиссаром Лебелём на борту поднялся со взлетной площадки в Сатори и, продираясь сквозь гущу облаков, взял курс на юг.
- Наглая свинья! Да как он только посмел обвинить нас, высших чиновников Франции! Нет, я обязательно отмечу это в своем следующем докладе.
Жаклин опустила с плеч тонкие бретельки рубашки, и легкая прозрачная ткань складками легла вокруг бедер. Она сжала руки, и ее пышные груди сомкнулись, образуя глубокую ложбинку посередине. Обхватив голову любовника, она нежно прижала ее к своей груди.
- Милый, - проворковала она, - расскажи мне все, что тебя тревожит...
Глава 18
Утро 21 августа было ярким и солнечным, как, впрочем, и все предыдущие дни этого на редкость жаркого лета. Из окна замка Шалонье, выходящего на поросшие вереском холмы, все выглядело тихо и умиротворенно, ничем не выдавая напряженных поисков полиции, охвативших уже город Эглетон в 18 км отсюда.
Шакал в халате на голое тело стоял у окна в кабинете барона и набирал парижский номер телефона. Хозяйка спала в своей комнате, утомленная бурно проведенной ночью.
Когда, наконец, дали связь, Шакал произнес обычное:
- Это Шакал.
- Это Валми, - отозвался голос на том конце провода. - Обстоятельства снова изменились. Они нашли машину...
Еще две минуты Шакал слушал, изредка задавая короткие вопросы. Наконец, бросив "мерси", он положил трубку и полез в карман за сигаретами и зажигалкой. То, что он услышал, в корне меняло все его дальнейшие планы. Шакал собирался задержаться в гостеприимном замке еще на пару дней, но теперь необходимо было уходить, и чем скорее, тем лучше.
Что-то насторожило Шакала в работе телефона, но он никак не мог понять, что именно. Во время разговора он не обратил на это особого внимания, но, доставая сигареты, это "что-то" вдруг всплыло в памяти, пробуждая смутное беспокойство. Докурив, Шакал выбросил окурок в открытое окно, и внезапно беспокойство переросло в определенную догадку. Он вспомнил тихий щелчок вскоре после того, как снял трубку. За последние три дня он услышал его впервые. В спальне был параллельный телефон, но когда он уходил, Коллетт еще крепко спала. А если... Шакал круто повернулся и, тихо ступая босыми ногами по ступенькам лестницы, быстро поднялся наверх и распахнул дверь спальни.
Трубка телефона неровно лежала на рычаге. Все три его чемодана лежали открытые на полу, ключи от них валялись рядом.
Баронесса стояла на коленях среди разбросанных вещей. Вокруг нее лежали тонкие стальные трубки со снятыми колпачками. Из одной виднелась часть оптического прицела, из другой - глушитель. Коллетт держала в руках ствол и затвор винтовки, с ужасом рассматривая эти страшные предметы.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Первым пришел в себя Шакал:
- Ты подслушивала.
- Я... хотела узнать, кому ты все время звонишь по утрам...
- Я думал, ты спишь.
- Нет, я всегда просыпаюсь, когда ты встаешь с постели. Послушай, эта... штука... Это же винтовка. Винтовка убийцы.
Это был полувопрос-полуутверждение. Но она произнесла его с надеждой, что, возможно, сейчас он объяснит ей, что она ошибается, что это нечто совсем другое, какой-нибудь совсем безопасный предмет. Шакал взглянул на баронессу сверху вниз, и впервые Коллетт заметила серые безжизненные крапинки вокруг его зрачков.
Мертвым, леденящим душу взглядом на нее смотрели холодные глаза убийцы, жестокие и беспощадные. Она положила на пол детали винтовки и медленно поднялась на ноги.
- Ты хочешь застрелить его, - прошептала она. - Ты один из этих, оасовцев, ты собираешься убить де Голля.
Молчание Шакала было выразительнее любого ответа. Баронесса бросилась к двери, но он легко догнал ее и швырнул на кровать. Коллетт приподнялась на мятых простынях и открыла рот, чтобы позвать на помощь. Шакал подскочил к ней тремя большими прыжками. Удар ребром ладони по сонной артерии не позволил крику вырваться наружу. Левой рукой он схватил ее за волосы и подтащил к краю кровати. Перед глазами баронессы мелькнул узор ковра на полу, и страшный удар обрушился сзади на ее шею...
Подойдя к двери, Шакал прислушался. Снизу не доносилось ни звука. Эрнестина, скорее всего, готовит булочки и утренний кофе на кухне в другом конце замка. Луизон, наверное, собирается на базар. К счастью, оба туговаты на ухо.
Шакал вставил детали винтовки обратно в трубки и вместе с одеждой Андре Мартена упаковал их в третий чемодан, прощупав подкладку, чтобы убедиться, что документы на месте. Второй чемодан с вещами датского пастора тоже был открыт, но все содержимое оставалось нетронутым.
Несколько минут Шакал провел в примыкающей к спальне ванной комнате. Он побрился, принял душ и занялся прической. Немного подрезав свои длинные белокурые волосы, он зачесал их наверх и перекрасил в серо-стальной цвет. После окраски волосы стали немного мягче, что позволило ему зачесать их так же, как и на фотографии Пера Йенсена. Внимательно осмотрев результаты своей работы, Шакал вставил голубые контактные линзы.
Тщательно стерев с ванны пятна красителя и смыв в раковину обрезки волос, он собрал бритвенные принадлежности и вернулся в спальню, не обращая никакого внимания на лежащее на полу обнаженное тело.
Облачившись в купленную в Копенгагене пасторскую одежду, Шакал завершил свой наряд черной манишкой и жестким высоким воротником. Наконец, он надел обычные повседневные туфли, засунул в нагрудный карман очки в золотой оправе и переложил в саквояж туалетные принадлежности, бросив сверху датскую книгу о французских соборах. Во внутренний карман Шакал сунул паспорт пастора и пачку банкнот. Английская одежда вернулась на свое прежнее место в чемодане.
Было уже около восьми, когда Шакал закончил сборы. С минуты на минуту должна была появиться Эрнестина с утренним кофе. Баронесса старалась скрывать их роман от слуг, так как те обожали барона, зная его еще с тех пор, когда он был маленьким мальчиком.
Взглянув в окно, Шакал увидел Луизона, направляющегося к воротам замка. К багажнику велосипеда была привязана большая корзина для покупок.
В дверь постучали. Шакал не ответил. И через несколько секунд стук повторился.
- Ваш кофе, мадам, - проговорила Эрнестина сквозь закрытую дверь.
Сдерживая внутреннее напряжение, Шакал ответил по-французски сонным голосом:
- Оставь его у двери. Мы заберем, когда будем готовы.
- О! - приглушенно вскрикнула служанка. - Боже, какой скандал! И все это в спальне хозяина!
Старуха поспешила вниз, чтобы поделиться новостями с мужем, но тот уже уехал, и она отвела душу, прочитав длинную лекцию о развращенности современной молодежи раковине на кухне. Старый барон никогда не позволил бы себе ничего подобного.
За вздохами и причитаниями служанка не услышала глухого звука, когда из открытого окна спальни на клумбу под окном были спущены на простыне три чемодана.
Обмякшее тело хозяйки замка было уложено в кровать и укрыто простыней. Через минуту окно спальни захлопнулось, и седой человек легко спрыгнул с подоконника на лужайку.
Эрнестина услышала рев мотора автомобиля мадам и, выглянув из окна кухни, увидела, как "Рено” круто развернулся и устремился через двор к воротам замка.
- Что там еще задумала эта молодая особа? - проворчала служанка и поспешила наверх.
Поднос с кофе все еще стоял нетронутым под дверью спальни. Постучав несколько раз, она дернула ручку, но дверь была заперта изнутри. Комната гостя тоже была на замке, и никто не ответил на ее стук.
Служанка решила посоветоваться с Луизоном. Он, должно быть, уже на базаре, и кто-нибудь из кафе на площади может позвать его. Но для этого нужно было позвонить в кафе. Она не понимала, как работает телефон, и была уверена, что если снять трубку, то можно сразу же поговорить с тем, кто тебе нужен. Приложив трубку к уху, она прождала минут десять, но телефон молчал. Старуха, конечно, не заметила, что у двери в библиотеку телефонный провод был перерезан.
Утром Клод Лебель вернулся на вертолете в Париж. Позже он рассказал Карону, что Валентин первоклассно выполнил возложенную на него задачу, несмотря на ослиное упрямство этих чертовых крестьян. К утру он уже вычислил маршрут Шакала до кафе в Эглетоне, где тот завтракал, и сейчас ищет таксиста, который отвозил англичанина из кафе. Кроме того, полиция перегораживает все дороги в радиусе 20 км вокруг Эглетона, так что к полудню ловушка захлопнется.
Польстив самолюбию Валентина, Лебель слегка намекнул ему о важности успешного завершения охоты на Шакала, и Валентин пообещал обложить Эглетон таким кольцом, которое, по его словам, "будет меньше мышиной пуковой дырочки".
Маленький "Рено" мчался по извилистой горной дороге на юг в направлении Тюля. Шакал прикинул, что если полиция ведет поиски со вчерашнего вечера, увеличивая радиус вокруг того места, где был обнаружен его "Альфа-Ромео", то к рассвету они уже должны были достигнуть Эглетона. Они опросят бармена, разыщут таксиста и уже к обеду будут в замке. Но Шакал верил в свою удачу. Ведь полиция ищет светловолосого молодого англичанина, никто еще не знает о том, что он может превратиться в седого священника. Но все равно, кольцо вокруг Эглетона будет очень плотным.
Пронесшись по проселочной горной дороге, Шакал выскочил, наконец, на трассу RN8 в 18 км юго-западнее Эглетона и помчался по направлению к Тюлю. Часы показывали 9.40.