— Всевидящий, кто это такие? — Афанасий достал Глаз и показал ему незнакомцев.
— Это братья Настиного отца, однояйцовые близнецы Добро и Зло. Они так долго прожили вместе, что между ними уже начали стираться различия, и стало все труднее отличать их друг от друга.
— Вот почему иногда, делая добро, мы, бывает, приносим зло. И вот почему зло приносит подчас добрые плоды! — получавший высшее образование великан был не чужд философии.
Пока шел этот примечательный разговор, Добро и Зло подошли ближе. Настя познакомила великана с родственниками и рассказала им суть дела, приведшего молодых людей к Бабе Яге.
— Придите и расскажите все честно и прямо! — сказал дядюшка Добро. Он был наивным и прямолинейным идеалистом.
— Это Бабе Яге — честно и прямо? — дядюшка Зло расхохотался; будучи прагматиком, он точно оценивал события и людей, прежде всего предполагая в них отрицательные стороны характеров, и редко ошибался. Ведь, как правило, человек, когда от него ожидают плохого, всегда совершит недобрый поступок. — Уморил, братец! Нет, ты, Афанасий, собери букетик из поганок поярче да из ягод поядовитее, преподнеси и обязательно скажи комплимент. Польсти старухе. Да и старухой ее не называй, этого тебе ни одна женщина не простит.
— Врать нехорошо! — крикнул дядя Добро. — Я не советую…
Разгорелся спор. Устав от крика, решили давать советы по очереди. Кинули пятак. Выпало следовать советам Зла.
Домик повернулся к молодым людям передом, а к лесу задом, но, когда Афанасий попытался подсадить Настю на высокий порог, курьи ножки оказали отчаянное сопротивление. Они отпихивали великана и пытались его лягнуть. Они бесчинствовали до тех пор, пока он не провел одной ноге подсечку. Избушка упала на одно колено, внутри загрохотала металлическая посуда, что-то стеклянное разбилось, и из порядком прогнившего угла избушки потекла сизая жидкость. Однако к тому моменту, когда Баба Яга влетела в трубу, Настя уже кончила убирать, выбросила осколки и расставила посуду по местам.
Баба Яга младшая была почти Настиного роста. Прямая и сухощавая, со взбитыми седыми волосами, уложенными в прическу, она носила очки модной формы и строгий деловой костюм. Старухе было уже триста пятьдесят два года, выглядела она на шестьдесят, а выдавала себя за сорокалетнюю. Возраст элегантности и иногда сбывающихся надежд. Она легко соскочила с помела, одернула юбку и сдула с плеча невидимую пушинку.
— Сто лет русского не видала! — сказала она низким, почти мужским басом. — Век русского духа не слыхала! Чем обязана?
— Позвольте, мадемуазель… — сказал Афанасий и преподнес старухе букетик. — Никогда бы не подумал, что Баба Яга — такая молодая женщина!.. Не может быть! У вас что же — костяная нога?
Лицо Бабы Яги потемнело.
— А у нас костяные ноги только сейчас входят в моду, — продолжал великан. — Джинсы уже не носят, все носят костяные ноги, а некоторые даже головы.
— Черт те что и сбоку хвост! — старуха заулыбалась. — С этой работой, да в нашем лесу совсем одичаешь! Значит, костяные входят в моду? — она поправила прическу. — Ну, я давно это предвидела! Хорошо, а вас какое дело привело в мою однокомнатную?
В общих чертах ей все рассказали.
— Кощей Бессмертный! — воскликнула старуха, — Значит, женат шестнадцатым браком. Какой был красавец лет триста назад! Огонь, а не мужчина! Помню, когда я ему отказала, он рыдал как ребенок… Да, но что же мне с вами делать? Я так занята! Перешла на преподавательскую работу. В школе молодых жен читаю курс лекций «Молодая жена, ее права и обязанности». Первый семестр: права — шестьдесят часов; второй семестр: обязанности — два часа… Сделаем так: я дам тебе, милый, записку к моей средней сестре, в тривосьмом царстве, может, она что знает?
— Средняя сестра пошлет нас к старшей, бабушка, — Настя не желала, чтобы кто-нибудь кроме нее называл Афанасия «милым». — Так мы лучше прямо к ней, бабушка!
— Хотите прямо к старшей? Пожалуйста! — Баба Яга на «бабушку» озлилась, но осталась сдержанной. — Вот вам записка, идите в тридевятое царство.
— А вы не можете, дорогая Баба Яга, сказать, чем кончится наше приключение? Найдем ли мы то, что обещали?
— Я вам не цыганка! — сварливо сказала старуха. Помолчала. Лицо ее просветлело: — Значит, в моду, говоришь, входят костяные?
— Очень модно, особенно из натуральной кости! — вдохновенно врал великан.
— Найдете ли? Что ж, это мы можем! — ласково и напевно сказала старая ведьма. — Но без нее! — она указала на Настю. — Не могу я волшебные книги смотреть при третьих лицах. По правилам безопасности. Ты пойди, милая, погуляй! Погуляй, милая!
Тон последних слов был таким, что Настя выпрыгнула из избушки. Тем временем старуха достала из-за печи огромный фолиант в кожаном переплете, нацепила очки и открыла оглавление.
— Вот, милый, то, что надо! Глава «Принеси то, не знаю что…». Так. Через трех ведьм, — она поморщилась, — ну, это я вам сократила… обманув нечистую силу, победить Змея Горыныча.
— А кто может победить Змея Горыныча?
— А дракона может победить или Иван-царевич, или прост-человек, но не ниже двух метров семидесяти пяти сантиметров ростом, — она взглянула на него оценивающе. — Тебе такое дело с руки, рост позволяет!
— Спасибо большое, — сказал Афанасий. — А как нам теперь пройти в тридевятое царство?
— Как выйдешь, красавец, на главную дорогу, то справа будут четные царства, а слева нечетные. Следующее за нашим и будет тридевятое! Только помни, если проговоришься кому-нибудь, что я тебе нагадала, — окаменеешь!.. И еще дам тебе совет — как с моей старшей сестрой разговаривать. Понимаешь, грубая она. Не злая, а где-то очень глубоко, в самой глубине души, она даже добрая. Мы, три сестры, рано осиротели, она нам мать заменила, выкормила, образование дала. А сама всю жизнь, считай триста годочков, на низовой работе. Всю жизнь с лешими-алиментщиками, чертями-бездельниками, домовыми-надомниками и многодетными русалками. Мат, лай, шипение! Вот и огрубела! Переживает, как нагрубит, а иначе не может. Ты на ее языке поговори, потому что твоего она может не понять. Ты проще с ней, проще! Понял?
— Да, — ответил несколько удивленный великан. — Спасибо вам.
Попрощавшись со старой дамой, он вышел, и, найдя суженую, поспешил обратно, через лес на дорогу из цветного булыжника.
Внезапно одно искривленное дерево зашевелилось, и от ствола отделился нестарый человек в черном бархатном камзоле. Под камзолом у него была надета зеленоватая рубашка со следами губ от карлиц до великанш.
— Афанасий, — сказал Мастер Вальпург громовым голосом, — родители учили тебя не врать, но ты соврал пожилой женщине, и за это будешь наказан!
Тут Чугунов почувствовал, как суставы его ревматически заскрипели, и увидел, что руки и ноги стали уменьшаться. Он обернулся — злого волшебника как не бывало. Посмотрев на Афанасия, Настя вскрикнула. Рост великана уменьшился на пятьдесят сантиметров.
— Проклятие! — пробормотал великан. — Как это не вовремя! Ладно, не будем падать духом.
— А я и не думаю падать духом, — ответила девушка. — Так тебе будет легче попасть в кольцо, а мне целоваться с тобой. Хотя все равно высоко, — вздохнула она.
Настя начала понимать, что слишком большое достоинство тоже может оказаться недостатком. О причине огорчения Афанасия она не подозревала. Молодые люди выбрались из леса на дорогу и с походной песней зашагали по цветному булыжнику. К вечеру они увидели город, переночевали на опушке леса в стоге сена.
Утром скатерть-самобранка накормила их пряниками и сладкими пирогами, и уже к десяти утра они перешли государственную границу тридевятого царства, а в полдень входили в столицу.
Странное зрелище представлял собой этот город. Ряды мрачных одно- и двухэтажных домов уныло тянулись по обеим сторонам улицы, высокие заборы с глухими воротами закрывали все промежутки между домами, массивные ставни наглухо закупоривали подслеповатые, низко, почти у самой земли расположенные окошки. Несмотря на яркое солнце, светившее высоко в небе, на улице царил сумрак, и в этом сумраке молча брели редкие согбенные фигуры. Не слышно было ни смеха, ни плача, только шарканье ног по булыжной мостовой нарушало тишину. Было в этом что-то нехорошее. В воздухе пахло тревогой и неизвестной опасностью.
— Почему здесь так страшно, Всезнающий? — спросил великан.
— Тридевятое царство — это царство ужаса, — ответил Глаз. — Страна страшных сказок, привидений и кошмарных снов.
— Нечего сказать, попали! — проворчал великан.
— Мне с тобой совсем не страшно. Как хорошо, что ты такой большой и сильный! — сказала Настя. Зубы ее мелко стучали.
— Ладно, не бойся! — он обнял девушку за плечо. — Спросим-ка лучше, где Бабу Ягу искать.
Но прохожие на вопрос не отвечали и испуганно шарахались в сторону. Так и не получив ни от кого ответа на свой вопрос, они дошли до конца улицы. Здесь, на окраине, начинался пустырь, точнее — городская свалка, высились груды мусора, валялись старые бочки и ящики. И все-таки в этом унылом месте слышался какой-то сдержанный гомон. Время от времени сюда приплетался тоскливый и протяжный вой. Они пошли на шум и увидели странную картину.
Вокруг перевернутого ящика толкались две компании призраков, одетых в такие лохмотья, которыми побрезговал бы даже небрезгливый пункт вторсырья. Одна компания привидений состояла из повешенных с обрывками веревки на шеях, вторая — из казненных на плахе; эти держали окровавленные головы под мышкой. Шла игра в карты. Но поскольку денег у призраков не было, а личное имущество не представляло собой заметной ценности, команда висельников выставила закладом совесть местного визиря, противники же играли на материнскую любовь одной непрофессиональной проститутки. Игра шла хоть и азартная, но какая-то невеселая. Время от времени кто-нибудь из игроков начинал выть что-то фольклорное. В конце концов, все они в прошлом были людьми и каждый был несчастен по-своему. Однако путешественников эта картина поразила.