— Родя, помоги завтра во дворец попасть!
— Во дворец? — вор задумался. — Сложное это дело, Афоня. Можно, конечно попробовать, хотя и неохота на ночь-то глядя!
— Надо, Родя! — сказала решительно Настя.
— Ну, ладно! Попробуем. Есть у меня мыслишка одна!
Родя Гуд вскочил со стула, подвинул поближе к себе толстый половик, упал на него, ударился и оборотился серым волком.
— Давно ковер надо купить, — пробормотал волк человеческим голосом. — Дуся, — закричал он, — жди меня к чаю! Да не забудь еще одну чашку поставить, гостья будет!
— Куда тебя понесла нелегкая! — взвилась жена. — Что вам здесь, ресторан, что ли? Что я, нанялась…
— Во дворец я, — мирно объяснил волк; дикция у него ухудшилась, временами он просто лаял на жену. — Надо украсть царицу Несмеяну! — и, выпрыгнув в окно, он пропал в ночной темноте.
Афанасий достал из-за пазухи Глаз.
— Всевидящий, расскажи о царице Несмеяне, — попросил он.
— Царица Несмеяна, — начал громко Глаз, который по позднему времени уже слипался от сна, — в девичестве Марья-царевна. Вышла замуж за царя Салтана Третьего, но в браке несчастна, отчего постепенно стала царицей Несмеяной.
— Почему несчастна? — поинтересовалась Настя. — Ведь царица же? — психология русалочьей дочери не отличалась от взглядов широких сказочных масс, которые считали, что для счастья достаточно быть царицей.
— Видите ли, — продолжил Глаз, — дело в том, что царь Салтан Третий — алкоголик. Пить начал с молодости, когда был еще рядовым царевичем. Пил и пьет до сих пор исключительно с нужными людьми. Его мамка, графиня Б., в детстве часто говорила ему: «Человека угостить — что дорогу себе помостить». Эта великосветская пословица была в большом ходу среди графов и князей, — Глаз мигнул. — При дворе не завтракают, не обедают, не ужинают, а только закусывают. Строго между нами: во дворце нет канализации, и его величеству приходится пешком ходить на задний двор. Зато есть прекрасные очистные сооружения для самогона. Так вот, несмотря на то, что от пьяного зачатия рождаются известно какие дети, у царской четы нет никаких наследников, даже неполноценных. Хотя принц-дебил вполне устроил бы придворную знать.
— Бедная женщина! — по-бабьи вздохнула Настя. — Я бы от такого мужа ушла. Или завела кого-нибудь!
— Царица Несмеяна Вторая известна в царстве как верная жена, — сказал Глаз. — Правда, однажды… — он потупился, — однажды…
— Да-а? С кем? — что может быть интереснее для женщины, чем сплетни, а тем более придворные.
— Это случилось летом в отпуске. Царица отдыхала на побережье, а охрану морской границы несли тридцать три богатыря под командованием Черномора. Больше месяца Несмеяна знакомилась с личным составом отряда, — Глаз был немножечко ханжа. — Но особенно ей понравился Черномор. У старого вояки были шарм и элегантность. Даже девки-чернавки, которые все про всех знают, никогда не слышали, чтобы Несмеяна так хохотала, как в то лето…
— А вот и мы! — крикнул волк, внезапно впрыгивая в окно.
На его спине сидела молодая, красивая женщина в ночной сорочке и золотой короне.
— Царица Несмеяна Вторая! — представил ее серый волк, затем ударился о землю и опять стал Родей Гудом.
— Мальчики! — взвизгнула царица и повисла на шее Родиона.
— Но-но! — грозно, сказала Дуся. — Это мой муж!
— А это чей муж? — царица одним взглядом оценила Дусину фигуру и тут же перенесла свое внимание на Афанасия.
— Это ничей, — Настя решила пока что не вмешиваться в события.
— Почему не в гвардии? — царственным тоном спросила Несмеяна.
— Он мудрец, ваше величество, — пояснил Родя Гуд. — Из несказочной страны.
— Такой молоденький и уже мудрец? Мудрецами становятся, когда женятся и надо кормить детей!
— Он поторопился, государыня царица, — сказал Родион. — А теперь хочет во дворец попасть, загадки разгадывать, в большой царской викторине первый приз получить!
— Поцелуй меня — и завтра ты будешь во дворце! — сказала Несмеяна Афанасию и томно закрыла глаза.
— Целуй! — шепнула Настя. — Для пользы дела.
Афанасий старательно по-братски поцеловал царицу в щеку.
— Во дворец! — скомандовала Несмеяна недовольно.
Вор-оборотень со вздохом упал на половик, превратился в серого волка и почесал задней лапой оббитый за суетный сегодняшний день бок. Царица села на него верхом и обняла за шею.
— Но-но! — взвилась Дуся. — Держите-ка его лучше за уши, ваше величество. Это будет безопаснее для вас!
— Совсем мальчишка! — двусмысленно прошептала Несмеяна, вытирая после поцелуя щеку, и добавила: — До встречи во дворце, ветреник!
Серый волк вынес ее в ночь.
Наутро гонец принес пригласительный билет на два лица.
Дворцовый комплекс царя Салтана Гвидоновича Третьего был спроектирован в ложносказочном, или, как говорили местные искусствоведы, в псевдофольклорном стиле. А поскольку выстроили его за одну ночь, дворец был сдан с большими недоделками. Но и в таком виде он производил прекрасное впечатление: стены из стандартных золотых и серебряных кирпичей, крыши дворца и башенок — малахитовые, вход и лестница — из мрамора, орнаментированного рубинами и сапфирами.
Рядом с дворцом высилась Башня из Слоновой Кости. Царь Салтан Третий собирал книги, а, чтобы не давать их знакомым царям, королям и даже собственным придворным, складывал их в Башню из Слоновой Кости, для чего в стене башни была сделана дверца, открывающаяся только в одну сторону, а именно внутрь башни. Таким образом, втолкнуть в эту дверь книгу внутрь башни можно было, а получить изнутри нельзя. Была, правда, в башне и дверь, но ключ от этой двери царь нарочно потерял. В этой-то башне был добровольно заперт, жил, хранил библиотеку и писал свои бессмертные критические произведения Костей Бессмертный.
Только одно существо, будучи сытым, находясь в тепле, но не имея свободы, может быть счастливым. Это человек. Костей Бессмертный был счастлив. Новые книги заменяли ему живой мир, еда регулярно поступала по внутренним каналам, бумага прибывала по бумагопроводу, а чернила текли из специального крана. Местные писатели на отсутствие критики не жаловались, поскольку критические статьи бывали иногда толще самого произведения.
Однако вернемся к нашим героям. Афанасий предъявил пригласительный билет волшебным воротам, и те долго читали его, шевеля досками. Затем ворота распахнулись, и молодые люди, прыгая через ямы и горы строительного мусора, добрались до крыльца. Дворцовые лакеи, жирные и ленивые, довели их до большого приемного зала.
Они остановились перед огромными дверями из полированного красного дерева, украшенного золоченой бронзой. К ним тотчас подошел герольд с жезлом в руке и с великолепными подвязками на зеленых чулках. Он хищно пошевелил огромными усами и осведомился:
— С кем имею честь?
— Студенты вузов! — гордо сказал великан. — Афанасий Чугунов и Настасья Бессмертнова!
Герольд скривился так, будто ему дали что-то кислое и горькое одновременно.
— Нет, так нельзя! — сказал он задумчиво. — Какие-то студенты каких-то вузов! Зачем пришли?
— Участвовать в викторине.
— Ага, — сообразил герольд, — мудрецы, значит! А откуда?
— Из реального мира.
— Понятно, понятно! — Служака на минуту застыл в раздумье, посмотрел пристально на Настю и распахнул дверь.
— Их светлости мудрец из несказочной страны Афанасий и его спутница Настасья Прекрасная! — он стукнул жезлом об пол.
Молодые люди вошли и оказались в большом, красивом помещении, заполненном придворными.
— Главная Интриганка Двора Его Величества, Женщина Бабариха! — объявил герольд за их спинами.
— Слабый пол был эмансипирован царским указом совсем недавно, но жизнь при дворе сразу же стала намного интереснее, — из-за пазухи сказал Глаз.
Тут в зале началось движение, все встали в два ряда, образовав проход от двери к трону, и прекратили разговоры.
— Царь идет! Царь идет! — шептали придворные, шестым (верноподданническим) чувством уловив приближение монарха.
Двери зала распахнулись, и, прихлебывая на ходу из золотой фляжки, вошел его величество, отекший от пьянства человек с бессмысленным взглядом. Он прошел через весь зал и сел на трон, вокруг образовалось нечто вроде вихря с круговоротами, и, наконец, у трона живописно расположилась толпа мужчин в расшитых золотом кафтанах.
— Кто это такие? Около трона? — спросил Афанасий.
— Царские мудрецы, — ответил Глаз. — Его советчики по всем вопросам. Они делятся на младших ненаучных мудрецов, старших ненаучных мудрецов и кандидатов в гении. Гениев в царстве нет. Кроме самого царя, разумеется.
— А чем они все заняты?
— Да ничем. Казна платит им жалование, а требует от них только оптимизма. Все вопросы решает сам царь.
— Женщина Бабариха! — громко позвал царь.
— Я здесь, твое величество! — вырвалась к трону придворная интриганка, простая баба с трудовыми мозолистыми ушами.
— Доложи, женщина, что нового в царстве!
Женщина Бабариха что-то жарко зашептала наклонившемуся к ней монарху.
— Да, но от народа письменных жалоб на упырей не поступало! — возразил царь громко.
Бабариха опять зашептала. Придворные стояли, вытянув шеи и пытаясь уловить хоть словечко.
— Что значит ночью поубивали? — поразился царь. — От упырей письменных жалоб тоже не поступало! Считать мелким инцидентом!
Хор мудрецов, так и не узнавших, о чем шла речь, в прозаической и поэтической формах с жаром славили мудрость господина.
— Дальше что?
— Вор-оборотень из тюрьмы сбежал, твое величество, — затараторила Бабариха. — Твоему визирю Мухтару ибн Бакшишу совесть кто-то подкинул!
— Лишнюю? — ужаснулся царь.
— Совесть всегда лишняя, твое величество! — резонно возразила главная интриганка. — Нет. Говорят, евонную. Он ее где-то потерял перед самой инвентаризацией, а ему, того… Обратно!
— Нам больше останется, — заключил царь. — Еще что?
— Мудрец из несказочной страны объявился. Великан. С ним Настасья Прекрасная. Хотят участвовать в большой царской викторине.