мки фартука.
Какое-то время тянулось молчание, на протяжении которого пекарь, обеспокоенно вытянув шею, смотрел на улицу, явно за чем-то следя. Наконец он со вздохом задвинул оконце заглушкой.
– Похоже, мой господин, ты прав. Двое, шли следом за носилками. Ошибки быть не может.
Семпроний строго поглядел на Макрона.
– Теперь ты понял, почему я взываю к осторожности?
– При всем почтении, господин сенатор, я так и не пойму, что происходит.
– Мы направляемся в дом одного моего друга, и важно, чтобы за нами туда никто не увязался. Надеюсь, наши «хвосты» не сразу раскусят, что их просто водят за нос по задворкам Рима. Кстати, перед тобою Матфий, один из моих клиентов. Когда-то он был моим невольником, но я уже давно, много лет назад освободил его и помог начать собственное дело.
– За что я, господин мой, несказанно тебе благодарен.
Семпроний благодушно отмахнулся.
– На всякий случай мы уйдем через другую дверь.
– Разумеется. Извольте следовать за мной.
Матфий пропустил их через дверь сзади кладовой, уставленной пузатыми амфорами с мукой, зерном, маслом и другими компонентами, и вывел во двор. Здесь в ряд стояли три больших печи с открытыми заслонками, где догорали россыпи малиновых угольев. Через еще одну дверь прошли в дом пекаря, где на них удивленно уставилась его жена, кормящая грудью младенца; трое других детишек шумно возились на общей кровати. Притихнув, они проводили взглядами незнакомых дядь (Макрон на ходу успел подмигнуть им). Дальше коротким коридором Матфий подвел их к еще одной двери.
– Отсюда выход на улицу серебряных дел мастеров. Идите влево до перекрестья, затем направо, а там уже поймете, куда держать путь.
Семпроний тронул своего вольноотпущенника за плечо.
– Благодарю тебя.
Пекарь отодвинул засов и, приотворив дверь, бдительно глянул в оба конца улицы.
– Никого.
Макрон вслед за сенатором вышел наружу, и они заспешили вдоль улицы. Дверь за их спинами бесшумно закрылась. Что именно происходит, ясности не прибавилось, но спросить сенатора центурион не решался. Под зловещим серпом луны Семпроний первым двинулся в сторону Тибра. В дальнем конце улицы они начали подъем на Яникульский холм. Из последнего разговора, что состоялся у них с Катоном несколько дней назад, Макрон догадался, куда примерно лежит их путь.
Через заднюю дверь мужчин впустили на подворье Веспасиана, и мимо построек к господскому дому их провел пожилой слуга, который, как пояснил Семпроний, лишен дара речи из-за того, что язык ему еще в детстве отсек прежний хозяин.
– Кому-то такое отсечение обходится в немалую цену, – сказал сенатор.
– Да уж я вижу, – печально кивнул Макрон.
– Я не про то, – мимоходом заметил Семпроний. – А в смысле что Домиция выложила за него кругленькую сумму.
– Ах вон оно что…
Они ступили в колоннаду с видом на сад и через широкий дверной проем прошли во внутренний зал, освещенный множеством светильников и свечей. Здесь вокруг низенького столика на кушетках сидели и лежали люди, не так чтобы много. На столике, вперемешку с вощеными дощечками и стилосами, виднелись тонкой работы стеклянные сосуды и бокалы. Навстречу вновь прибывшим поднялась женщина – как оказалось, жена Веспасиана.
– Дорогой мой Семпроний, – с гостеприимной улыбкой приветствовала она. – И ты, центурион Макрон. Мы рады вас видеть.
– Я тоже рад, – ответил Макрон с чопорным кивком. – Только вот знать бы, зачем меня сюда привели.
– Зачем? А затем, что Риму сегодня нужна помощь каждого патриота, и кое-кто из нашего числа за тебя в этом поручился. Он сказал, что если у отчизны и есть достойный защитник, так это именно ты, Макрон.
– Прошу простить, но ерунда это все.
– Как ты сказал? Ерунда? – строго сдвинула брови Домиция, а у самой в глазах мелькнула лукавинка. – Неужели ты мог настолько заблуждаться насчет своего друга? – обратилась она в глубь зала. – А, префект?
Домиция отступила в сторону, и Макрон увидел, как там на ее голос, прервав разговор, обернулись двое мужчин. Сердце центуриона радостно подпрыгнуло: в одном из них он узнал своего друга. Катон был чисто выбрит, опрятно одет. На лице Макрона расцвела улыбка – но тут же и поблекла.
– Ох, язви тя… А этот откуда тут взялся? Тебя же нет и быть не может! – Рука центуриона непроизвольно легла на меч. – Если не будет возражений, я готов этот недочет устранить.
Зал потрясенно смолк. Обстановку примирительным жестом попытался разрядить Катон. Что до Нарцисса, то тот бесцветно улыбнулся и в ответ Макрону сказал:
– Я тоже рад нашему повторному знакомству, центурион. По-своему. Ну а то, что я жив, объясняется моей прозорливостью. Я был готов к тому, что Паллас сделает попытку меня устранить. Свое отсутствие при дворе я тогда объяснил болезнью и послал во дворец письмо, что поправляюсь на своей вилле под Капуей. При себе я держал особого раба, внешностью очень похожего на меня. В нужный момент он был отравлен, а запястья ему перерезаны. Прибывшие казнить меня преторианцы были вынуждены удовольствоваться трупом, а в качестве доказательства забрали с собой в Рим голову. К той поре она настолько подгнила, что различить подлог стало невозможно. Ну, а я, переждав в укромном месте, направил свои стопы в Рим – и вот теперь тайно пользуюсь гостеприимством госпожи Домиции. Что ты, собственно, и лицезреешь.
– Как я, дурак, не догадался: всегда найдется жопошник из бедняков, который вместо тебя пойдет под нож… А ты жив останешься.
– Благо Рима требует от всех нас жертвенности, – Нарцисс томно возвел очи, – в том или ином виде.
Взяв центуриона за руку и таким образом пресекая изъяснение, Домиция подвела его к кушетке и усадила между Нарциссом и Катоном.
– Сейчас мы все на одной стороне, – примирительно сказала она. – Представлять тебя, Макрон, даже нет нужды. Катон рассказал нам о тебе всё, что нужно.
– В самом деле? – застроптивился тот. – Надеюсь, не настолько уж всё.
Катон рассмеялся.
– Достаточно для того, чтобы тебе доверились, друг мой. – Он протянул руки, и они приобнялись. Затем Макрон, посерьезнев, кивком указал на собравшихся:
– Ну, а могу я узнать, что собой представляют остальные гости? Хотя я уже знаком с господином сенатором и госпожой Домицией…
Кое у кого такая прямота вызвала недовольство. Очередную попытку сгладить углы предприняла Домиция:
– Каждый из нас, центурион, верен идеалам республики. Так что все мы здесь – патриоты отчизны, твердо намеренные покончить с чередой императоров, гнетом своим наносящих урон свободе и величию Рима.
– И как вы, госпожа, думаете все это осуществить?
– Через свержение Нерона, его матери и их порочной свиты. Мы заменим их Британником, вверив ему временное правление, пока принимаются меры для возвращения к республике.
– Понятно, – степенно кивнул Макрон. – А если Британник решит быть все-таки императором, а не гражданином?
На него напустился один из гостей:
– Британника я знаю на протяжении всей его жизни. Сердцем он с нами. Он присягнул служить тому же делу, ради которого, если придется, готовы пожертвовать жизнью мы. Тебе следует над этим поразмыслить, прежде чем очернять его замыслы своим сомнением.
Макрон повернулся к Катону:
– А ты на это уже присягнул?
– Пока нет.
– Тогда ты, наверное, крепко над этим подумаешь.
– Почему?
– Потому что у меня для тебя есть известие. И боюсь, отнюдь не самое приятное.
Судя по тревожно изменившемуся лицу, Катон сразу подумал о худшем.
– Что-то с Луцием?
– Похищен, – кивнул Макрон. – Дело рук Палласа.
Глава 26
– Тогда нам тем более следует поскорей исполнить задуманное, – заключил Нарцисс вслед за тем, как Макрон изложил другу подробности похищения его сына. – Особенно с учетом того, что мы слышали ранее.
– Ранее? – Семпроний подался вперед. – А что произошло?
– На Британника было совершено покушение, – объяснил Нарцисс. – Сегодня среди дня, по дороге в театр, кто-то попытался наброситься на него с ножом. Если б не наш человек, помешавший убийце прорваться сквозь эскорт, Британник мог бы погибнуть. И наши планы в таком случае пошли бы прахом. Для свержения Нерона жизнь принцепса нам нужно беречь пуще глаза.
Семпроний солидарно кивнул.
– От участия в игре Британника зависит все. Если же Паллас чувствует себя уверенным настолько, что прилюдно покушается на его жизнь, то следует ожидать от него повторной попытки, едва лишь представится такая возможность. Наше время истекает. Нужно действовать, причем в короткие сроки.
– А что тот несостоявшийся убийца? – спросила Домиция. – Он у нас в руках?
Нарцисс покачал головой.
– Убит на месте покушения. Нашему человеку пришлось действовать быстро и исчезнуть прежде, чем его схватил эскорт. Недопустимо, чтобы кто-нибудь из наших попал в заточение и его дознавателем стал Паллас. Уж он-то быстро скомандует своим палачам приступить к делу. У них не выдерживает никто – ни мужчина, ни женщина. – Он со значением поглядел на Домицию. – Так что в этот раз нам считай что повезло.
– Где Британник сейчас? – осведомился Семпроний.
– Возвратился в дом своей матери. Теперь, когда выяснилось, что Нерон со своими приспешниками хотят его смерти, ему какое-то время придется находиться там. Там он окружен караулом из преданных ему германцев. Они были верны его отцу и присягнули беречь его как зеницу ока.
– Клавдия, однако, это не спасло, – усмехнулся один из заговорщиков, лысач с квадратными челюстями.
– Клавдия отравила жена, Сульпиций. Британник насчет такой опасности в курсе. И знает, что дальние поездки для него чреваты. – Нарцисс, подливая себе в бокал, сделал паузу. – Для нас это хорошо. В своем нынешнем местонахождении он в безопасности, однако нужно учитывать, что Паллас не дремлет и уже вынашивает планы, как к нему подобраться. Вот почему нам необходимо ускориться. Ждать до дня рождения принцепса мы не можем. Нужно послать известие легату Пастину, чтобы он без промедления вел свой легион на Рим. Ему уже пора быть в пути. Если Шестой пойдет скорым шагом, то через десять дней уже приблизится к городу.