рассветом уже успел войти в порт.
На приближении к городу стали видны разбросанные у обочины трупы – видно, авангард колонны при входе наспех перебил ночную стражу. По приказу старшего центуриона арьергард остановился и сомкнул ряды, выставив сплошной прямоугольник щитов. Снова командный возглас – и прямоугольник пришел в движение, прикрывая собой колонну, которая уже втягивалась в ворота и исчезала из виду. Вскоре тяжелые створки сомкнулись перед лицами преследователей, а сверху на воротной башне заблестели легионерские шлемы.
Катон остановил строй и, опершись о луку седла, стал оглядывать портовые укрепления. Справа нес свои воды Тибр; городская стена спускалась к его берегу и заканчивалась крепостной башней. По другую сторону стена на добрую милю оторачивала порт и заканчивалась у устья реки еще одной башней. От строений, разбросанных возле других сходящихся к Остии дорог, стена отделялась рвом. Если по приказу Нарцисса взяты под охрану все остальные ворота, то в Остию сейчас не попасть. Во всяком случае, с суши.
Катон повернулся к реке. Там вдали виднелось несколько разномастных суденышек. Вверх по течению запряженные быки тянули две крупные баржи. Со стороны Рима следовала порожняя барка, медленно скрывшаяся за полосой прибрежного леска. Группе людей на такой посудине не укрыться: с береговых башен всё просматривается как на ладони. А вот один человек, может, и проскользнет…
Развернув поводьями коня, Катон обратился к старшему декуриону:
– Выведи вперед все четыре турмы. Мечитесь туда-сюда перед главными воротами, шумите, поднимайте пыль столбом. Задирайте часовых, приковывайте к себе их внимание, пока не подойдет Макрон. А ему передай, что я ушел вперед и буду дожидаться его в Остии.
– То есть?
– Просто скажи, что место встречи на пристани.
С этими словами Катон повел коня в тыл и там ждал, когда декурион даст турмам приказ о приближении к воротам. Спустя минуту послышалась команда трубачам, и тишину вспорол хриплый рев буцин. «Неплохой маневр», – мысленно одобрил Катон, галопом правя коня к леску на прибрежной полосе. Под сенью деревьев он спешился, привязал коня и побежал в тени леса, откуда выскочил к воде.
От успевшей отдалиться барки его сейчас отделяло полсотни шагов, и префект побежал вдогонку, криком привлекая внимание барочника на корме, который сейчас шестом промерял дно, чтобы судно шло ровно. От своего занятия он отвлекся лишь тогда, когда Катон на берегу поравнялся с баркой. Вид насквозь пропыленного, окровавленного солдата явно всполошил его – реакция, вполне ожидаемая после вчерашних событий в Риме.
– Чего тебе? – крикнул он.
– Подходи к берегу, – замедлив бег, одышливо велел Катон, – быстро!
– Ты кто?
– Именем и волей императора… Возьми меня на борт.
– От Нерона, что ли? Паулин! – окликнул барочник своего напарника на носу. – Бери к берегу.
Его напарник обернулся через плечо, при виде Катона озадаченно помедлил, а затем пожал плечами и налег на свой шест, грузным движением поворачивая нос суденышка к прибрежным камышам. Сигать с берега в полной экипировке было рискованно, да и усталость брала свое, поэтому Катон забрел на илистую отмель и подковылял к середине барки, где высота борта пониже. Кое-как перебросив одну ногу через борт, он толкнулся и перекатился на дощатое дно. Здесь истомленно растянулся, хватая ртом воздух. Человек на носу заработал шестом и постепенно вновь вывел барку на течение. Тем временем барочник подошел и хозяйски присел рядом с новоявленным пассажиром.
– Так в чем дело-то?
Со стоном сев, Катон отстегнул ремни нагрудника и облегченно скинул его.
– Мне надо в Остию. Ты, наверное, слышал о заговоре против императора?
Барочник кивнул.
– Своей шкурой его ощутил. Как только начал свирепеть пожар, я сразу на эту свою посудину и быстрее вниз по Тибру. Будем с Паулином пережидать в Остии, пока там все уляжется. Так, во всяком случае, мы изначально думали… – Он поскреб себе шею. – А теперь вот вижу, сколько вокруг ратных людей, и уверенности во мне все меньше. Тебя-то чего понесло в Остию, друг?
– Сюда бежали изменники, и мне нужно незаметно для них пробраться в порт. Поможете мне?
– Об изменниках я знаю немного. А вот новый император мне нравится. На последних скачках в Большом Цирке он для народа ни на хлеб, ни на вино не поскупился. Так что я за него. И тебе мы поможем. Доспех и прочее железо тебе лучше снять, чтоб не привлекать внимания.
Катон послушно снял с себя наручи и поножи, и барочник вместе с нагрудником сунул их под груду пустых мешков на корме. А взамен бросил Катону поношенный плащ.
– Надень вот это. Меча не будет видно, и ты станешь как один из нас.
С благодарным кивком префект принял «обнову», стараясь не обращать внимания на исходящую от нее привонь плесени и пота. Запахнувшись в плащ, он сдвинулся на корму и сел там на мешки. Тем временем барка вышла из-за линии деревьев. Уровень Тибра был достаточно высок, и отсюда открывался кусок берега, где преторианская кавалерия металась возле ворот и стен, размахивая копьями и издевательски что-то крича смотрящим сверху легионерам.
– Это небось твои? – усмехнулся барочник.
Катон с ответом замешкался. Хоть ему и оказывали услугу, но кто его знает: посул награды за поимку префекта может заставить его помощников переметнуться. Поэтому Катон ограничился непринужденным кивком:
– Ну да. Наша стая.
– Да разве ж они так в город пролезут? Ни за что. Жопошники они, эти гвардейцы, ни на что не годны… К здесь присутствующим это не относится.
Катон улыбчиво подмигнул и расслабил занемевшие мышцы, вполглаза послеживая за происходящим возле городских ворот. Барка скользила в направлении башни, что высилась над рекой, замыкая сбоку городскую стену. На приближении стало видно, что на ней установлена баллиста – реликт тех дней, когда в устье реки еще рисковали соваться пираты. Если эта машина в рабочем состоянии, то вполне способна потопить барку. Над зубцами стены уже маячило несколько шлемов; солдаты вглядывались в подплывающее суденышко. Но на нем сидело всего трое барочников, а в трюме вряд ли мог помещаться отряд для высадки, поэтому барка беспрепятственно повернула к пристани, где были пришвартованы десятки таких же плоскодонных посудин. Паулин налег на шест и развернул нос барки, готовясь причалить. В последнюю секунду он упер шест в крайнюю лодку, смягчая пристыковку, и сноровисто уцепился за закраину борта. Ухватился со своего края и барочник.
– Ну-ка, друг, – призывно кивнул он Катону, – видишь рядом с собой моток веревки? Привяжи ее к тому вон клину на соседней лодке, а второй конец продень через скобу на нашем носу и тоже завяжи. Уяснил?
Катон кивнул в ответ и взялся выполнять порученное. Спустя минуту барка была надежно пришвартована повдоль, а Катон оглядел остальные суда возле пристани. Солдат здесь не было; лишь кое-где лодочники на своих суденышках да снующие среди прибрежных складов гражданские. Напряжение, царящее в столице, и желание убраться подальше от солдат, судя по всему, перекинулось и на Остию. Надежды слиться у берега с толпой не сбылись, и пробираться через порт предстояло с оглядкой. Катон поблагодарил барочников и, карабкаясь через принайтовленные суда, выбрался на причал. В двухстах шагах справа находился короткий мол, за которым вода была уже глубже, а на якорях стояли морские суда, утыкаясь рапирами мачт в погожее утреннее небо. Солнце поблескивало на шлемах и панцирях стоящих на моле солдат, под видом досмотра ближних барж ищущих себе поживу. Катон двинулся в их сторону полупустой улицей, идущей между пристанью и складами. Неподалеку от солдат он свернул в проулок и направился к центру порта. Рядом тянулось огромное зернохранилище, куда сгружалось зерно из Египта и Сицилии, предназначенное для безудержно растущего населения Рима.
На конце проулка виднелось скопление солдат, и Катон, обогнув зернохранилище, повернул вдоль него обратно, направляясь в ту часть Остии, где корабли готовились к отплытию. По всей логике, Нарцисс со своей компанией должен грузиться для отплытия где-то там. А с ними находится и Луций. Ускоряя шаг, Катон пошел в обход здешнего храма Геркулеса, соседствующего с широкой дорогой к центру порта. Смежные улицы были забиты направляющейся к причалу солдатней. Некоторые подразделения, где центурионы с опционами блюли дисциплину, шагали строем. Другие, отбившиеся от своих, брели в одиночку, парами или небольшими группами. Кое-кто по дороге заскакивал в лавки выклянчить вина или съестного, а то и приворовать какую-нибудь мелочь. Жрецы храма заперли дверь на засов, а за катящей мимо напастью следили из-за решетчатых окошечек по сторонам от входа.
Катон затесался в стайку горожан, теснящихся на верхней ступени одной из базилик. На проходящих внизу легионеров были направлены тревожно-взволнованные взгляды.
– Я-то думал, этот сброд призван защищать нас, – тихо пожаловался кто-то своему соседу и указал на легионера, шагающего с тючком шелка на плече. – Ты глянь на этих подлецов. Расхаживают, как победители.
– Мародеры, язви их всех, – горько отозвался сосед. – Сборище бездельников и головорезов. Не лучше тех дерьмоедов, что попытались сковырнуть Нерона. Мерзавец на мерзавце. Натравливают римлян друг на друга. И на нас напускают этих своих псов…
Катон плотней завернулся в плащ, чтобы не показывать свой меч, выпутался из толчеи и сошел по ступеням вниз, после чего проулками добрался до Остийской верфи, пройдя туда между двух складских строений. Причал здесь кишел легионерами. Из укромного уголка префект тайком наблюдал за происходящим. Легионеры партиями грузились на корабли. Но не только: отдельные отряды заходили на другие суда, рубили там снасти и дырявили спущенные паруса. Однако и это не все: на палубы заносились ведра со смолой, вязанки хвороста и тюки с куделью, добытые на ближних складах. С кораблей Катон перевел взгляд на причал, пытаясь высмотреть там свиту Нарцисса, а в ней, возможно, и Луция.