– Армия без твоего таланта оскудеет. Да и я тоже.
– Брось. Тебя, парень, мне обучать больше нечему. Ты сам из тех, у кого стоит поучиться. Управишься и без меня.
– Не скажи. Без тебя мне все равно что идти в бой с одной привязанной рукой. Если женатая жизнь тебе все же поднадоест, у меня всегда отыщется для тебя место в одном из подразделений. Хотя не думаю, что меня так уж часто будут посылать в походы; я ведь попросил, чтобы нас в преторианскую гвардию вписали на постоянной основе.
– Ловкий ход… Теперь, когда ты заручился доверием императора, до командования гвардией тебе рукой подать. Стоит лишь попросить, если что-нибудь случится с Бурром.
– Знаю. Потому он и пришипился. Но я-то здесь при чем? Буду потихоньку ждать да наслаждаться столичной жизнью. На воспитание Луция времени тоже будет вдоволь.
– Вот это хорошо, – одобрил Макрон. – Мальчонка замечательный: хваткий, смышленый… Только смотри чтением его не испорть.
– Там видно будет, – Катон улыбнулся и указал одному из стоящих вдоль стены рабов на выпитые кубки. Когда тот снова их наполнил, префект поднял свой кубок со словами: – За жен и детей.
– Давай, – охотно присоединился Макрон. – Значит, Юлия прощена?
– Толком сказать не могу. Стараниями Нарцисса и его выродков я так до сих пор и не знаю, было ли что-нибудь, за что прощать или нет. Теперь, видно, уже не узнаю…
В этот момент к ним подошел один из канцелярских слуг и, услужливо нагнувшись, обратился к Катону:
– Господин префект, прошу простить: с тобой желает говорить мой хозяин.
– Паллас? Прямо сейчас?
– Да, господин.
– А что, повременить нельзя?
– Подозреваю, что нет. Он ведь просто так к себе не зовет.
Катон со вздохом поставил кубок. Сбросив ноги с края ложа, он встал и кивнул Макрону:
– Постараюсь побыстрее.
– Не волнуйся. Вина для компании мне здесь предостаточно.
Вслед за канцеляристом Катон вдоль стены пробрался в один из служебных коридоров. Здесь они с минуту пережидали, пока мимо пройдет вереница рабов, груженных корзинами с фруктами. Невдалеке по ходу находился таблинум начальника хозяйственной службы, возле которого канцелярист остановился, учтивым поклоном предлагая войти. Внутри за угловым столом сидел Паллас. При виде Катона он встал и с тороватой улыбкой подал руку. Префект этот жест проигнорировал.
– Чего тебе? Давай быстро. Там меня ждет доброе вино.
– Твое удовольствие видеть меня столь трогательно…
Вместо ответа Катон пожал плечами.
– Н-да, – несколько тускнея, произнес Паллас. – Ты, видимо, в восторге, как все для тебя обернулось. Сына себе вернул, а в придачу получил еще и богатый дом, щедрые наградные и благоволение императора… Казалось бы, о чем еще можно мечтать?
– Ты тоже себе все это спроворил. Хотя, похоже, не насытился: хочешь урвать еще…
– Мои прибытки соразмерны моим услугам как нынешнему императору, так и предыдущему.
– Кто б сомневался… Давай, однако, не будем переливать из пустого в порожнее. Зачем ты вызвал меня с пира?
– Есть одно весьма деликатное дело. Ни для кого, а уж тем более для меня, не секрет, что в гвардии ты на высоком счету. Кое-кто полагает, что даже слишком высоком.
– Для меня это чревато?
– Я бы сказал, может быть чревато. Сейчас ты у императора в фаворе. Но другие, такие как Бурр и иже с ним, смотрят на это несколько иначе. И не исключено, что могут что-нибудь замыслить против тебя. Кроме того, у некоторых есть подозрение, что, проявив преданность и храбрость, которая, по сути, всех спасла, ты в случае следующего заговора, случись таковой, можешь поддаться соблазну и начать плести интриги.
– У некоторых – это у Нерона?
– У него или у некоторых из его ближнего круга. Лично мне это поперек души. А потому у меня есть к тебе предложение. Которое, на мой взгляд, способно сгладить трения между тобой и Бурром. А иначе они непременно возникнут.
– И что это за предложение?
– Ты слышал о легате Корбулоне?[62]
Имя Катону было известно, а с ним и некоторые све-дения.
– Да, я о нем наслышан. Уважаемый офицер. Действует по уставу и строго спрашивает с подчиненных, но и с себя не в меньшей степени. Живет в таких же палатках, питается из того же рациона, а потому солдаты считают его за своего. Последнее, что я слышал, – это что Корбулона послали на восток готовить армию.
– Верно. На восточных рубежах неспокойно. Вновь поднимают голову парфяне, не говоря уже о случаях волнений в приграничье… Корбулон запросил подкреплений. В том числе офицерами. А у тебя как раз репутация человека, годного для службы под его началом. Я могу устроить так, чтобы вас с центурионом Макроном перевели под его командование, обучать войска и вести их в бой. Вам это по плечу. К тому же неплохая возможность добыть себе побольше славы.
– Чтобы не маячить в Риме, смущая Бурра своей популярностью среди гвардейцев. И не тревожить императора.
– В каком-то смысле да.
– Я подумаю над этим. Хотя не скрою: мне хотелось бы остаться в Риме.
– Ты не понял, Катон. Это не просьба.
– Ах вот оно что… – Префект призадумался. – Мне нужно некоторое время, чтобы все рассортировать. Думаю, я это заслужил. Семейные обязанности, знаешь ли. И кстати, Макрон может не выразить особой охоты. Как будет возможность, я тебя об этом извещу.
Он повернулся к выходу, но на подходе к двери Паллас его окликнул:
– На твоем месте я не стал бы затягивать с отъездом. В самом деле. Рим – небезопасное место для тех, у кого нет политической сметки. Не зная его устройства, пропадешь.
К тому времени как Катон возвратился к Макрону, гостям подали очередную перемену блюд – горшочки с улитками в пряном соусе. Макрон со смаком поедал угощение и Катона встретил виноватым взглядом.
– Так чего ему там надо? – полюбопытствовал он, протягивая другу его горшочек.
– Предложил нам новое назначение. Вдалеке от Рима, где мы не будем привлекать к себе излишнего внимания. У него в мыслях отправить нас в Малую Азию, в помощь армии Корбулона для подготовки похода на Парфию.
– Тебе того хочется?
– Я сказал, что надо подумать.
– А он?
Катон колупнул ножом улитку.
– Он сказал, чтобы мы здесь не задерживались.
Его прервал вопль, донесшийся из конца залы. Все лица повернулись в сторону возвышения с ложами императорской свиты. Нерон был увлечен разговором со своим кружком актеров. Сбоку от него корчился в муках Британник, хватаясь за живот и стеная от боли. Рокот беседы в зале быстро утих; разговор не прерывал только император со своими товарищами, которые между тем боязливо косились на муки сводного брата императора.
– Это что еще за несварение? – полушепотом спросил Макрон.
Внезапно Британник сел прямо, поднял голову и заверещал, упав затем на ложе. Он бился в агонии, дрыгая в воздухе ногами. Те, кто находился по соседству, взирали на это в ужасе, в то время как Нерон был по-прежнему занят беседой и даже не оборачивался на муки брата. Наконец с долгим утробным стоном Британник затих и смолк. Все сидели в молчании: разговаривать никто не отваживался. Все смотрели на Нерона в ожидании какого-нибудь знака, но тот в своей словоохотливости ничуть не унимался, упорно обходя вниманием тело своего сводного брата.
Кое-кто из гостей начал вставать и расходиться, уплывая из залы бесшумно, словно призраки. Катон поглядел на улитку у себя в пальцах и поспешил вернуть ее в горшочек. Хотя Макрон уже поел и ничего с ним не сделалось, префект подвергать себя такому риску не решился. Не оставалось сомнения, что Британник отравлен.
– Думаю, предложение Палласа нам все же придется рассмотреть…
От автора
Неспокойная эпоха Клавдия
Правление императора Клавдия продлилось значительно дольше, чем у его предшественника; и не только его, но и целых шести императоров, что правили после. Достижение весьма внушительное, особенно учитывая, что ему постоянно ставили палки в колеса сенаторы (из которых многие жестоко поплатились за недооценку безжалостности Клавдия и тех, кто его окружал). В те времена Рим был доподлинно очагом интриг. Часть аристократии никак не желала смириться с тем, что власть у нее перехватила династия венценосцев, и горела желанием возродить времена республики, когда неоспоримыми властителями Рима являлись сенаторы. Отношения между императором и сенатом не стали лучше, когда Клавдий вынудил уйти в отставку многих из сановников, более не соответствовавших имущественному цензу, и заменил их свежеиспеченными назначенцами из галльских провинций. К последним с нескрываемым презрением относились старшие члены сената, что лишь усугубляло напряжение между ними и их правителем.
Выбор преемника Клавдия
За последние века мир привык к безболезненному, по сути, переходу власти от одного монарха к другому. Однако во времена Римской империи этот процесс больше напоминал смену главы какого-нибудь мафиозного клана. Окольное маневрирование, подковерная возня, а подчас и смертельные броски были обычными уловками для тех, кто решал, кому быть следующим императором.
Несмотря на наличие родного сына, нареченного Британником (в честь провинции, присоединенной Клавдием к империи в ознаменование своих боевых заслуг), император, вероятно, чувствовал, что на мальчике лежит некая тень от скандального поведения его матери Мессалины, казненной в 48 году н. э. за участие в заговоре против своего венценосного супруга. В связи с этим перспективы наследования для Британника стали таять. Это стало лишь ясней, когда приближенные уговорили императора жениться на его племяннице Агриппине и принять ее сына Нерона как своего собственного. Теперь удача отвернулась от Британника окончательно. Его новоявленный сводный брат имел на наследование явно бо́льшие шансы; к тому же ему в этом подыгрывала Агриппина, используя для этой цели свое влияние на мужа через жар супружеского ложа. Однако со временем Клавдий это