— А… ей… Маленькой Марантине… можно? — не ворчи, Альса, что я про тебя забыл, — Она тоже хочет учиться. Правда-правда. Очень хочет.
Колдун ни с того, ни с сего дернулся и вроде бы даже отшатнулся. И моментально во все стороны полезли шипы, иглы и лезвия. Он натянул на лицо повязку и забормотал что-то совсем непонятное.
— Я не наставник для аинахов, — с удивлением разобрал я, — не аррах…
Какие-то волшебные слова? Уже? Он нахохлился, подобрал колени, сложился, как сломанная лучина. Ого, как ты, Альса, его обидела!
— Не держи на нее зла, Тот, Кто Вернется, — примирительно попросил я, — Она попытается понять. Я ей объясню.
— Она тут не при чем, Иргиаро, — буркнул колдун, — Просто мне нельзя этим заниматься.
— Чем нельзя? Обучением?
— Обучением!
Я прижал к груди руки. Ничего не понимаю. Зачем тогда было обещать, обнадеживать?
— А как же… как же я?
Пауза. За ее короткое время воздух между нами превратился в лед.
— Так, Иргиаро, — процедил колдун, — Давай договоримся. Мне это не нравится.
— Что?
— Вот это. Что это такое? — он сорвал повязку и чудовищно скривил лицо. После небольшого ступора до меня дошло, что эта гримаса изображает униженную мольбу.
— А? — я сглотнул, — это… ты… меня?
— Тебя.
Ужас! Я по-девчоночьи спрятал лицо в ладонях. Ладоням стало горячо.
— Нет… Это не я. Я не такой.
— А какой? — издевался колдун, — Такой? — и засопел, как озлобленная мышь.
Я смотрел, раздвинув пальцы. Лицо человека сделалось вдруг невероятно подвижным. Он увлеченно строил мне разнообразные рожи в диапазоне от "маменькин сынок" до "оскорбленная невинность".
— Не смейся! — крикнул я, — Я слышу! Я не думаю, что у меня на лице!
— Ага, ага, — обрадовался он, — а вот так? Гр-р-р! — оскалил свои тупые зубы и зашевелил бровями.
— Не смейся! Ты глухой, ты ничего… нет, ты не глухой, но все равно… Не надо меня злить.
— Надо! — он рывком подался вперед, заглядывая мне в глаза, — Ты должен быть злым, Иргиаро.
— Я аблис! Я не трупоед!
В глазах у него зажглось что-то дикое, неистовое. На мгновение показалось, я вижу перед собой морду Маукабры. Но голос, когда он заговорил, оказался неожиданно спокойным.
— Ты мужчина, — заявил он почти небрежно, — Защитник. У тебя женщина за спиной. Или это ты при ней, дите неразумное?
"Ищи того, кто сможет". Ирги! Это — он? Ирги, я не ошибаюсь? Это — он?
Я глядел на него, бурно дыша. Даже голова закружилась от волнения.
— Я… я хочу быть злым. Хочу научиться. Хочу.
Я держу его, Ирги. Обеими руками. Он нужен нам с Альсой. Я не упущу.
— Хорошо, Иргиаро, — колдун откинулся к стене, — Попробуем.
— Я буду стараться! Изо всех сил! Когда я могу прийти?
— Пока я здесь, — колдун продемонстрировал ногу, которая за время нашего разговора не переставала ныть и болеть, — буду здесь еще… неделю, или около того. Приходите.
— "Приходите"? Значит, можно и с… Маленькой Марантиной?
— Почему нет?
Я не стал выяснять подробнее, почему при Альсе магией ему заниматься нельзя, а делать из меня цепную собаку можно. Пропасть, откуда я знаю, может, на него опять накатит очередная перемена настроения. Я поскорее распрощался и вышел, пока он не передумал.
Полечу-ка я к сосне-дракону. По пути, если повезет, перекушу, а там ты зеленый огонек на окне зажжешь. Мне о многом надо рассказать тебе сегодня.
Тот, Кто Вернется
— Метание рассчитано в основном на психологический эффект. Все должно быть четко и красиво. Игла — не тенгон. Смотри последний раз.
"Последний раз" — значит, если и сейчас не пойму, больше не покажет.
— Пробуй. Есть. Изобрази мне Птицу.
Герб Армии Каор Энена.
— Игл не хватит, Учитель.
— На столике — второй набор.
Хорошо. А вот вытаскивать их потом будешь сам.
Крылья сверху — три десятка. Поворот и — низ левого крыла — шея с головой и — низ правого крыла. Еще тридцать шесть.
— Стрелы, Учитель?
— Обойдемся без стрел. Теперь верни все на место.
Так и знал. Ладно. Вытащить из деревяшки иглы, загнанные по держатель — пустяк. По-моему, он и сам может это сделать. Я видел — он использует рукопожатие в качестве наказания для своих "раздолбаев". Со мной, правда, подобного не проделывает.
— Метание отработали. Пойдем в рабочую.
Я не люблю "рабочую". Не люблю "практических занятий". Понимаю, что — необходимо, но все равно — не люблю.
Но я вручил ему себя. Он — Учитель. И он знает, чего я хочу. Научиться добывать нужную мне информацию. Любым способом. Любым. И еще — кое-какие приемы Сетевых "ножей".
Я ведь хожу на "общие" занятия…
— Завтра после занятий — тоже "практика", — "утешает" Учитель. — И послезавтра. До полного спокойствия. Внутри, наследник, не снаружи.
Это — необходимо. Он прав. Прав.
И потом ведь — только иглы и тиски. Он говорит, этого будет достаточно. Он знает, как я отношусь к крови.
Дайте сил, Сущие…
Йерр
Эрхеас спит. Эрхеас устал и спит. Мы не спим, нет. Эрхеас говорил — будет опасность. Говорил — будет смерть. Смерть — нельзя. Мы не пустим смерть к Эрхеасу. Мы будем сторожить. Где опасность? Приходи. Мы убьем. Убьем и съедим. Мы хорошо убиваем. Быстро. Да.
Мы не слышим опасность. Не слышим. Наверху — Большая Липучка. Липучка — не опасность, нет. Липучка слушает. Липучке интересно. Когда зелень была везде, Липучки и собаки ходили за нами. Смотрели. Все смотрели. Следы смотрели. Сладкие палочки смотрели. Съеденные сладкие палочки. Смотрели вонючее. Зачем? Большая Липучка взяла вонючее, унесла. Собирает? Мы четыре солнца делали вонючее рядом. Много. Привели Липучек. Нам не жалко. Пусть берут себе, да. Липучки смешные. Смешные, как дети.
Опасности нету. Нету совсем. Эрхеас говорил — придут много, против нас, обученных хорошо. Эрхеас говорил — стрелы. Много стрел. Много стрел в Эрхеаса. Много-много, не увернуться… Когти сами щелкают. Плохо. Контроль слаб. Сильно плохо. Мы боимся. Не Темноты, нет. Боимся — если Эрхеас уйдет в Темноту раньше. Мы не хотим помнить, как это. Не хотим. Мы забудем. Забудем, да.
Эрхеас проснется — мы сходим в лес. Принесем вкусное. Будем есть. Мы хотим есть. Эрхеас тоже хочет есть. Только Эрхеас спит и не знает. Мы бы пошли в лес сейчас. Но Эрхеас спит. Надо сторожить. Опасность — хитрая. Придет, когда перестанешь ждать. А мы не перестанем. Да, так. Не перестанем.
Спи, Эрхеас.
Отец Арамел
Признаться, не очень я понимаю, что происходит, милостивые государи. Странно все это. Странно, чтобы не сказать больше.
Если кто-то затеял игру против Треверров — почему именно Невел Треверр и Ладален Треверр? И почему такие грубые методы?
Совпадение? С Невелом Треверром произошел несчастный случай, а брата его — убили? Маловероятно. Конечно, совсем исключать сие из расклада нельзя, но…
Но пока рассмотрим вариант с двумя убийствами. "Ищи, кому выгодно" — старое доброе правило. Итак, кому может быть выгодна смерть этих двоих? Кто и что может получить вследствие их смерти?
Запугать советника? Смешно и нелепо. Советник — ученик самого господина Мельхиора. Не станет он пугаться, как девица, и делать от страха глупости. И вообще, шантаж — работа тонкая. Ювелирная работа, можно сказать. Так не шантажируют.
Играй я советника Треверра, я бы похитил, а не убивал, и, скорее — его старшего сына, или одну из дочерей, чем Ладалена или Невела. Да, либо молодого Эрвела, либо Альсарену, потому что сестра ее — Нуррана, а с Нурранами Тевильскими я бы связываться не стал. Хотя можно было бы похитить Гелиодора Нуррана-младшего, чтобы поставить советника в щекотливое положение — гость его дома…
Стоп, Арамел. Погоди. Что-то ты слишком увлекся. Как говорил все тот же Эльроно:
"— Сам себя делает не только подопечный. Игроки — тоже люди. И, следовательно, тоже подвержены самодожиманию."
Успокоимся. Какое тебе дело до советника и его семьи? И спокойно посмотрим на это дело снова.
Начнем с Невела Треверра. В принципе — кто и что может получить от его смерти? Его сын унаследует поместье и состояние. Не знаю, насколько это состояние велико, но Треверры — богатая семья…
А у Ладалена Треверра нет ни жены, ни детей, и его деньги унаследует "ствол" родового Древа.
Ах, господин советник, неужели эта история — просто банальнейший перекрой наследства?
Тот, Кто Вернется
Йерр ушла на охоту. Дождавшись, пока я проснусь. Она теперь боится за меня. После этой идиотской истории.
Сам виноват. Она больше не уверена в моем спокойствии. Онгер сохраняет трезвую голову всегда. Но я ведь не эсха онгер… Да и сама моя малышка — странная с точки зрения эсха рахра. Хотя понятия "эсха рахр" не существует. Рахр — по определению эсха. А вот онгеры могут быть даже полукровками, а четвертькровка уже — эсха онгер…
Зачем ты думаешь об этом? Зачем? Ты никогда не сможешь вернуться, ты сделал выбор, ты — ушел. Ты покинул Аххар Лаог вместе с Йерр только потому, что она и так — мертвая. Как сказала Таосса:
"— Вам разрешено уйти эрса. Но помни, что рахр не должен мучиться.
— Да, Старшая.
— После первой же "серой волны", Эрхеас. Не жди второй.
— Да.
Она не будет мучиться, Таосса. Скорее всего, нас не станет гораздо раньше первой "серой волны". Но, если это произойдет… я смогу, Таосса. Смогу. Йерр не будет мучиться.
— Теперь — иди.
— Прощай… Наставник.
— Прощай, аинах."
Что это?
В коридоре.
Сработала моя "западня". Упала крышка кастрюли, старая ржавая крышка… Сдавленный полушепот — пожелания провалиться тому, кто тут всего нашвырял…
Маленькая Марантина. Иргиаро воспользовался моим приглашением. Но ведь ты затем и приглашал их, чтобы они пришли, разве нет?
Шаги. Знакомое уже сопровождение шагов — для Иргиаро, и Маленькая Марантина, совсем не ориентирующаяся в темноте.