–Балбес ты, Егор,– напустилась на лохматого раздолбая девица.– У тебя шуточки, как у Гильса, я чуть не слилась по трубам, вслед за всеми… А вот Марик застрял в вентиляции, когда пытался удрать, и что теперь делать?
–Помогите!– раздался откуда-то сдавленный полузадушенный вопль.– Вытащите меня! Ай-ай-ай!
Наверху, там, где заканчивалась лестница, из стены торчали чьи-то толстые ноги в тренировочных штанах. Они дрыгали из стороны в сторону, и кто-то отчаянно вопил:
–Помогите же мне! Караул! Спасите!
–Хватайтесь,– скомандовал Егор.– Дергаем по команде три-четыре! А ты чего стоишь?– Он глянул на Молли.– Помогай, раз пришла… Хватайся за ногу и дергай… три-четыре…
Егор схватил за одну ногу, а Молли и девица с зелеными волосами – за другую, и они дружно рванули ноги на себя. Что-то крякнуло, раздался хлопок, и все они отлетели, взметнув тучу пыли, в другой конец холла вместе с чем-то большим и толстым.
Это большое и толстое, отплевываясь от пыли и сажи, поднялось и оказалось подростком-увальнем, с рыжими длинными волосами и крупными передними зубами, что делало его похожим на гигантскую говорящую белку. У него были розовые, как яблоки, щеки, а за толстыми стеклами очков блестели поросячьи глазки.
Он недовольно отряхивал от пыли свою майку цвета «взрыв в тропиках» и тренировочные штаны, при этом яростно фыркая и чихая.
–Я с тобой больше не разговариваю, дурак,– начал он наскакивать на Егора.– Набрался от Муранова его шуточек, скоро будешь таким же невыносимым! Я тебе этого никогда не прощу!
–Знаешь, Марик, я все-таки друг Гильса, с кем поведешься,– развел руками Егор.– Я не знал, что ты настолько боишься моей матери. В следующий раз вытолкну тебя в ту сторону, а не обратно.
Тут Егор кивнул на Молли.
–Познакомьтесь – это подружка Гильса, Молли, и она… она человек.– Он многозначительно посмотрел на ребят и добавил: – Гильс покусал ее собаку, и она приехала, чтобы поколотить его…
–Нет, ничего подобного, я не…– начала протестовать Молли, но ребята уже окружили ее и принялись трясти ее руку в приветствии. Рыжий толстяк долго раскланивался, важно представляясь Марибором Уткиным, а попросту – Мариком, а девица с зелеными косичками назвалась Адрианой.
–Но Дрина – короче,– объяснила она и протянула Молли руку с очень длинными острыми ногтями, которую та осторожно пожала.– Очень рада с тобой познакомиться.
–А я – Егор Бертилов, но я уже это говорил,– улыбнулся лохматый паренек.– Пока родители Гильса в отъезде, он разрешил нам устроить в его доме штаб-квартиру для написания рефератов. А знаете что? Предлагаю нам всем поужинать. Заодно Молли расскажет нам эту историю с Гильсом и собакой.
Идея поужинать была очень кстати – Молли с утра ничего не ела, выбежав из квартиры без завтрака, поэтому, увидав огромный накрытый стол в просторной столовой, куда отвели ее ребята, очень обрадовалась.
Стол был уставлен чашками, тарелками с сыром и ветчиной, а посредине возвышалась огромная тарелка с пирогами. Поскольку за высокими, во всю стену, окнами начинало вечереть, Дрина нашла свечу и зажгла ее, водрузив на блюдечко посредине стола.
–Как мы вовремя выгнали гостей! Осталось чем поужинать.– Егор довольно потер руки.– Молли, не стесняйся. Не думаю, что наша еда сильно отличается от вашей…– Он осекся и быстро взглянул на нее.– Я хотел сказать, что это вполне съедобно.
Дрина разлила чай в большие фарфоровые чашки, и Молли с удовольствием принялась за пироги с ягодной начинкой, которые оказались необыкновенно вкусными. На вопрос Молли, что это такое, Дрина назвала эту ягоду упырикой и сказала, что она растет в окрестных лесах.
–Так ты говоришь, что из-за Гильса тебя с дедом собираются выселить из квартиры?– спросил Егор.– И ты приехала, чтобы он исправил то, что натворил. А как ты нашла его дом?
Молли рассказала историю с собакой, вплоть до утреннего прихода милиционеров.
–Поэтому я и приехала, хоть Гильс меня и не приглашал…– Молли смутилась.– Если собака нашего соседа, Льва Михайловича, снова не залает, нас с дедом могут выселить из квартиры.
–Какой ужас,– тряхнув косичками, громко возмутилась Дрина.– А разве так можно – взять и выселить из квартиры?
–Некоторые люди могут. Лев Михайлович – просто монстр, он очень страшный, и весь наш двор его боится.
–Мне уже интересно посмотреть на этого монстра,– фыркнул Егор.– Я вот, например, ничего страшнее своей мамаши в гневе не видел. Если этот собаковод приедет сюда, в Пестроглазово, надо будет познакомить его с моей мамой, и это будет настоящий ремейк фильма «Чужой против хищника»!
–Нет, Егор.– Дрина замотала головой.– Не надо вмешивать в это ничьих родителей. Мы должны сами поехать туда, на Садовую улицу, и все уладить. Это так похоже на Гильса – заварить кашу, чтобы потом ее расхлебывало побольше народу…– Дрина запнулась и быстро взглянула на Молли.– Ты не думай – надо помочь, и мы поможем. Так ведь, Егор?
–А что,– лохматый паренек закатил зеленые глаза к потолку, потрогав серьгу в ухе.– Я давно не был в городе, все МУН да Пестроглазово, учеба да каникулы… И правда, съездим все вместе завтра утром, и я сниму с собаки… это… болезнь.
–Правда?– У Молли от радости перехватило дыхание.– Вы ее вылечите, она снова будет лаять?
–Попробую,– пообещал Егор.– Во всяком случае, мяукать точно перестанет… А теперь, давайте, что ли, расправимся с оставшейся едой! Тут еще куча бутербродов и сосиски, налетай!
Упрашивать никого не пришлось.
Ребята постоянно пересмеивались друг с дружкой, а Марик с Егором, съев по десятку сосисок, затеяли сражение на вилках, в результате которого Марик даже свалился под стол.
Огонек свечи весело плясал на стенах столовой, отражаясь в посуде и оконных стеклах, и Молли вдруг подумала, что это самый веселый ужин в ее жизни. Она так радовалась, что уже представляла себе удивленное лицо деда, когда она приедет завтра и скажет – я смогла, у меня получилось уладить тяжелую проблему. А то обычно у нее получалось только эти проблемы устраивать.
Закатное солнце, которое заглядывало в столовую, в этот момент село за дальние дома, и в кухне резко потемнело. Только в домах не зажглось ни одного окна – все они остались темными. Улицы, видные вдалеке, тоже были погружены во тьму – на них не было ни одного фонаря. Проезжавшие по улицам машины ехали с выключенными фарами.
–Как темно за окном,– заметила Молли.– У вас, похоже, отключили электричество во всем районе.
Дрина, Марик и Егор переглянулись.
–Э-э-э…– замялся Егор.– Да, отключили…
–А тебе Гильс про Пестроглазово ничего не рассказывал?– как бы невзначай небрежно поинтересовалась Дрина.
–Нет, ничего.– Молли помотала головой.– А что он должен был рассказать?
–Да нет, все в порядке,– махнул рукой Егор.
Егор, Дрина и Марик снова переглянулись и как будто пнули друг друга ногами под столом.
–Гильс всегда так!– с набитым ртом вещал Марик.– Вечно натворит чего-то и где-то пропадает… Это из-за него мы все сидим летом и пишем реферат… Безобразие…– Вдруг он сморщил нос, будто в него что-то попало и… оглушительно чихнул, подпрыгнув вместе со стулом.
Пламя свечи на столе метнулось из стороны в сторону и погасло.
–О, черт…– с досадой сказал Марик.– Там, в вентиляции, столько пыли, а у меня на нее аллергия.
Но кухня уже погрузилась во тьму.
Молли собралась было сказать, что в темноте ужинать еще интереснее, но вдруг ее пальцы разжались и чашка чая со звоном упала на пол и разбилась.
Из темноты на Молли, моргая, смотрели три пары глаз – страшных светящихся глаз. В них переливался холодный нечеловеческий огонь, бросая отсвет на лица Дрины, Егора и Марика, которые сейчас казались лицами трех привидений.
Молли вскрикнула от ужаса и вскочила из-за стола, опрокинув стул.
–Молли!– крикнула Дрина.– Не бойся ты нас…
Но она не слышала уже ничего и никого, кинувшись прочь из столовой – туда, где, она помнила, был выход в коридор. На ощупь, по стенке она толкнула какую-то дверь, чтобы спрятаться, и упала куда-то, больно ударив ногу.
В панике ей удалось захлопнуть дверь за собой и задвинуть защелку, и она осталась в полнейшей темноте. Здесь пахло стиральным порошком, и где-то рядом капала вода – скорее всего, это была ванная комната.
Она была уверена, что страшные монстры расправятся с ней, это был лишь вопрос времени – когда им удастся выломать дверь и проникнуть в ванную. Молли уже мысленно попрощалась с дедом, вспомнила свой двор и с тоской подумала, что никто даже не узнает, почему она не вернулась домой.
Но прошла минута, другая, а в дверь никто не ломился.
Наоборот, в нее кто-то очень осторожно постучал.
–Молли,– позвал голос Егора.– Ты как, в порядке?
–Кто… Кто вы такие?– дрожащим голосом спросила Молли, на всякий случай отсаживаясь от двери подальше.
–У меня аллергия на пы…– послышался голос Марика, но его, видимо, отпихнули от двери и вместо него быстро заговорила Дрина:
–Ты не волнуйся, мы просто не знали, как тебе рассказать о том, кто мы, и куда ты приехала, чтобы не напугать…
–Понимаешь…– Егор поскреб ногтем дверь,– мы не люди… А если выразиться точнее, мы – нелюди. Самые обыкновенные нелюди.
–Нелюди… какие еще нелюди?– чувствуя, как ее начинает бить крупная дрожь, спросила Молли.– Ничего я не понимаю… Ваши глаза в темноте, как такое может быть…
–Ну да, светятся глаза, и с непривычки это выглядит немного страшно,– вздохнув, начал объяснять Егор.– Мы видим в темноте, лампы и фонари нам не нужны. Потому у нас в Пестроглазово нету на улице фонарей, и нет лампочек в домах.
Его голос звучал довольно искренне, и Молли постепенно начала успокаиваться. Действительно, если бы здесь ее подстерегала беда и эти существа были бы опасны, они не стали бы предлагать ей пироги, наливать чай и вообще объяснять, кто они такие.
Она сосчитала до двадцати, чтобы дыхание стало ровнее.
–Значит, вы нелюди,– стараясь говорить ровным голосом, сказала Молли.