– Оно настоящее. Гоша, выслушай меня, пожалуйста.
Гош с кряхтением перевернулся, спустил ноги с топчана и сел рядом с женщиной, так, чтобы даже ненароком ее не коснуться. Но вот глазами… Не любоваться ею было выше его сил.
– Ты красивая, – сказал Гош. – Безупречно стильная. И очень… Черт побери, мне нужно побольше на тебя смотреть. Мне это полезно.
– Если захочешь, будешь видеть меня каждый день.
– Скажи мне вот что. Ты сама пришла?
– Гош! – Взгляд женщины грозно сверкнул. Да, она умела быть сильной. И при этом оставаться удивительно женственной. Гош зажмурился. «И все-таки, есть на свете лицо еще прекраснее. Ближе. Роднее. Вспомнить бы черты! Волосы цвета бронзы…»
– Ольга, – сказал он.
Женщина схватила его за плечо и властно развернула к себе лицом.
– Ну же! – почти крикнула она.
Гош мягко разжал судорожно вцепившиеся в него пальцы.
– Это всего лишь имя. Оно тебе идет. Тебя должны звать именно так. Прости.
– Встань, – тихо сказала Ольга.
Гош послушно встал. Ольга подошла к нему вплотную. Закинула руки на шею. Прижалась всем телом. И заглянула в глаза.
– Поцелуй меня, – прошептала она.
– Вспомни, как ты вспоминала, – попросил Гош. – Нельзя форсировать события. Память должна вернуться сама. Зря ты это…
– Поцелуй меня.
«Какая разница?» – подумал Гош. Наклонился к ее губам. Поцелуй вышел долгим, но, увы, несколько односторонним, потому что Гош сразу почувствовал – не то. Оказывается, он прекрасно знал, что такое это самое «не то». Они с женой вели достаточно свободную жизнь – то он шлялся по своим Знатокам, то она разгуливала по театрам с друзьями. У нее были такие – мужчины-друзья. Симпатичные ребята, влюбленные в бронзово-рыжую красотку еще со школы. Потом у мальчишек появились семьи, но возникла потребность иногда по душам поговорить с умной женщиной. Поговорить так, как с женой, не получится. Гош им от души сочувствовал. У него-то с женой все получалось. Иначе бы и брак не состоялся в принципе. В этом Гош оказался максималистом.
Они верили друг другу. Просто знали, что на стороне ничего криминального случиться не может. Даже не потому, что интрижка могла развить в «изменнике» комплекс вины и этим подорвать гармонию отношений. Вовсе нет. Просто ничего «такого» быть не могло в принципе. За ненадобностью. Однажды после дичайшей попойки Гошу, которому начисто отшибло память, друзья рассказали, как его некая влюбчивая барышня за штаны тащила в постель, а он сбежал на четвереньках (иначе падал), да еще и с извинениями.
Но целоваться-то к нему по пьяни лезли неоднократно. Как правило, очень милые, симпатичные, привлекательные женщины. Других просто вокруг не было. И прежде чем Гош научился выходить из ситуации так, чтобы не обидеть хорошего человека, пара-тройка забавных эпизодов приключилась. Вот откуда он знал, что такое «не то». И нынешний поцелуй оказался «не то» типичное. Маленькая ошибка. Дань вежливости. А вовсе не жест отчаяния, как с другой стороны. «Бедная… Неужели у нас что-то было? Вполне могло быть. И я уже подозреваю, из-за чего мы расстались. Она ведомая. А мне всегда была нужна женщина – достойный соперник. Женщина во всех своих проявлениях, умеющая и любящая уютно сворачиваться у меня на груди. Но при этом – очень яркая и цельная личность. Да, нам с Олькой было вместе чертовски интересно. Стоп! Минуточку!..»
– Ты вспомнишь… – прошептала Ольга, сладко жмурясь, когда Гош отстранился – не грубо, но уверенно. – Ты обязательно вспомнишь…
– Минуту… – Гош аккуратно высвободился из объятий. – Момент… Так… Да, разумеется.
Он уже стоял в дальнем углу комнаты без окон, приспособленной под камеру. На стене кто-то, видимо, предыдущий узник, нацарапал короткое русское слово. Гош и сам бы тут с удовольствием отметился в знак солидарности, да нечем оказалось.
– Хорошо, – сказал он, глядя в стену. – Ты… Ты прими мои извинения пока что. А там разберемся. Память ко мне возвращается. Медленнее, чем хотелось бы, но… Кстати, мы когда с тобой?..
– Мы же работали вместе, Гош.
– Где?! – От неожиданности он чуть не подпрыгнул.
– Рекламное агентство «Магия желания». Помнишь, на Солянке? Креативный отдел.
– «Магия желания»? – пробормотал Гош. – Ничего себе имечко. И все московские сумасшедшие были наши.
– Именно так. И в огромном количестве. Не сразу, конечно, но потом начался такой вал… Гош, это же была твоя идея.
– Моя?!
– Бедный Гошка… – прошептала Ольга и закрыла руками лицо.
– И что я там еще делал?
– Ты был ведущий разработчик… – Ольга начала тихонько всхлипывать. – А я вела фокусные группы…
– А где я учился? – спросил Гош без особой надежды на ответ.
– Не помню. Но ты был социальный психолог…
– Я?! – На этот раз Гош действительно подпрыгнул.
– Угу…
В комнате воцарилось длительное молчание, прерываемое сдавленным плачем. Гош с размаху сел на топчан и схватился за голову. Через несколько минут Ольга успокоилась, села рядом, достала из кармана пудреницу и носовой платок и, отвернувшись, занялась собой.
– Ладно, – пробормотал Гош. – Оставим это. Все равно не помню. Да и не верю. Веду я себя, мягко говоря, не очень профессионально. Слушай, Оля. Ты ведь что-то мне хотела предложить.
– Да! – встрепенулась Ольга. – Гош, оставайся с нами.
– Нереально. Во-первых, этот ваш наполеончик не позволит. А потом, извини, у меня же команда.
– Борис тебя жутко боится, – подтвердила Ольга. – Но у него духу не хватит причинить тебе вред. И я не позволю. Я заставлю его, не беспокойся. Он для меня на многое пойдет.
– Пока не догадается, что между нами что-то было. У вас с ним?..
– Если честно, на грани. Не обижайся, Гоша. Я искала тебя, как могла. Ждала, сколько могла. И вот ты пришел. Теперь все будет по-другому.
– Да с чего же мне обижаться, милая…
– Правда? Гошка, ты правда не сердишься на меня?
– Конечно.
Этот поцелуй оказался еще более страстным, но и еще более односторонним.
– Ты вспомнишь! – выдохнула Ольга с убежденностью фанатика. Глаза у нее так и горели. – Ты обязательно вспомнишь.
– Разумеется. А сейчас нам что делать?
– Ну… – Ольга двусмысленно улыбнулась. – Я могла бы сказать, что именно, но я тебя понимаю. Честное слово, я не буду на тебя давить. Ты прав, все должно само вернуться.
Гош вздохнул с некоторым облегчением.
– А сейчас от тебя ничего особенного не требуется. Просто останови свою артиллерию, и все.
– Значит, они стреляют… – прошептал Гош. Сразу отлегло от сердца. Но в то же время проснулось беспокойство за Регуляторов, которое он до этого изо всех сил подавлял.
– Понимаешь, милый, тут непростая ситуация. Москва бурлит. Твои пушки обстреляли спальные районы, сначала на Варшавке, потом где-то в Солнцеве, по-моему. Но слышно было по всей Москве. Борис выслал людей на поиски, и все группы вернулись ни с чем. А час назад твоя команда страшно изуродовала Можайское шоссе. Разбили заставу, есть погибшие. И в городе началась паника. Народ буквально обезумел. Все ждут, что следующий залп будет по центру. Ты ведь этого хотел? Чтобы тебе принесли шкуру Бориса? Так вот, ты своего почти добился. Но Борис не уступит. Прежде чем народ возьмет штурмом Кремль, тебя силой заставят прекратить стрельбу.
– Борис мог бы уже сто раз спросить меня, на какой волне говорить с Регуляторами. И начать переговоры сам.
– Регуляторы? Это твоя команда? Милый, Борис на переговоры уже не пойдет. Он был уверен, что поймает их. Представляешь, какой удар по самолюбию?
– Ну, и что дальше? Он пришьет меня бетонными гвоздями к Кремлевской стене?
– Ох, Гошка, не говори так… Он все может. У него есть гвардия, человек двести, преданных, как собаки. Если понадобится, они начнут стрелять в толпу.
– А есть толпа? – оживился Гош.
– Будет. Скоро будет. Гоша, останови это. Предложи сам. Все сразу придет в норму. Только согласись. А остальное я устрою. Поговорю с кем надо. Борис не рискнет пойти наперекор мнению всего Комитета. И ты сможешь остаться дома. В Москве. И твои люди наверняка тоже не откажутся. Правда?
– Комитет… Сколько вас?
– В самом Комитете десять человек. А всего людей в городе пятьдесят восемь.
– Как пятьдесят восемь? Ах, да, людей… А народу?
– Двенадцать тысяч шестьсот два. Не считая новорожденных. Милый, соглашайся. Хочешь для начала министром обороны? Это будет совсем легко организовать. А дальше посмотрим. Я ведь здесь время зря не теряла…
Наверное, Ольга могла бы очень красочно описать Гошу, как ему хорошо будет в Москве. Но за дверью вдруг поднялся шум, и замок лязгнул.
– А я думаю – куда ты делась, – сказал Борис Ольге. – Кое-кто из охраны об этом здорово пожалеет. Романтическая сцена? Ну-ну. Слушай, Дымов! Я, кажется, возьму обратно пару слов. Ты не умник и не хитрец. А просто идиот. Кого ты набрал себе в банду?!
– Боря, – тихо позвала Ольга. – Это он.
– Что – он?! – взорвался Борис. – Какого черта?! А?! А-а… Так. Понятненько. Ну-ка, радость моя, выйди на минуточку.
– Нет, – отрезала женщина. – А то ты сделаешь еще какую-нибудь глупость.
– Все глупости уже сделаны, – отмахнулся Борис. – Вот, полюбуйся. Не знаю, чем тебе приглянулся этот тип в прошлой жизни, но сейчас… Поднимись наверх, посмотри, что там вытворяют его сумасшедшие!
Гош почувствовал, как часто-часто забилось сердце. «Вернулись за мной. Надо же! А чего я ждал? Да этого и ждал. Надеялся, во всяком случае». Он сделал глубокий вдох и приготовился играть.
Борис сунул палец за воротник рубашки и покрутил головой. Выглядел он до крайности взвинченным. Куда-то делась его барская уверенность в себе, теперь это был просто задерганный мужик, над которым нависла увесистая проблема.
– Мне все равно, – сказала Ольга. – Я останусь здесь.
– Как же – все равно! Никому больше не все равно! Всех касается! Знаешь, Дымов, а ты везунчик. Я ведь тебя пожалел. А зря. Возьмись я устроить тебе допрос с пристрастием, ничего бы этого не было.