А этот по полу кататься перестал
И сохнуть стал.
Пищит, а как понять,
Он то ли хочет пить, а то ли срать!
И трётся то ли задом, то ли рожей,
Ни сесть, ни встать, естественно, не может.
Ну, вызвали лису,
Она на скорой ездила в лесу,
С ней фельдшеры – медведь да волк.
Вертели, щупали – и взять не могут в толк,
Не могут все втроём понять,
Куда пилюлю-то вставлять?
Диагноз, говорят, кошмар,
Катить бы надобно его в стационар,
Помочь не можем. С этим попрощались
И все втроём с сиреною умчались.
А колобок усох, и жизнь угасла в нём.
Дед говорит: «Давай опять друг друга по сусекам поскребём».
А что скрести? Тут хоть скреби до исступленья,
Он помер ведь, а это преступленье.
Ну и судили всех, согласно уложенью,
За оставление без помощи лица в опасном положенье.
Год исправительных работ им был судьёю дан,
Их прям на скорой увезли на Магадан.
Мораль. Раз уж решил убить старушку,
Сначала подложи под голову подушку!
Красный гамадрил
Статья 130 «Оскорбление, то есть унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме»
Не то чтоб Бог великим счастьем одарил,
Так вышло. В лес явился гамадрил.
И тем в глаза бросался,
Что красным задом отличался.
И сам он с детства, как родился,
Ужасно задницей своей гордился.
И сразу повелось, что, кто к нему ни обратится,
В ответ он красным задом и поворотится.
Он так считал, что каждый будет рад
В ответ узреть его прекрасный красный зад!
И каждый раз, куда б он ни попал,
Он всем его повсюду предъявлял.
То в проходной лесничества родного,
То в электричке вместо проездного.
ГАИ как остановит на дорожке,
Он красный зад им высунет в окошко.
И в паспорт, в нарушенье всяких правил,
Он красный зад сфотографировал и вставил.
И на занятьях по военной подготовке
Он зад держал на изготовку, как винтовку.
Ну вы представьте: строй стоит,
Посередине красный зад торчит.
В него стреляли сколько раз за день,
Ошибочно принявши за мишень.
Ему плевать. Стал требовать, чтоб на параде
Его носили спереди, не сзади.
«Я, – говорит, – хочу, чтоб на парад
Заместо знамени мой поднимали зад!
А что, – кричит, – с того?
Мы с красным знаменем и цвета одного».
Вот для предвыборной однажды агитации
Кикимора-старушка с делегацией
К нему с вопросом: «против» или «за»?
Он ей в лицо и сунул красный зад.
Она-то, сослепу решив, что это знамя,
И хвать за древко! Вы представьте сами,
Ну если б вас что было сил
Вот так бы кто-нибудь за древко ухватил!
Он заорал, рванул к кустам,
Да, видно, вырваться ему не по зубам.
Она вцепилась, побелела аж,
Ведь у неё большой партийный стаж,
Она, ещё когда на баррикадах появлялась,
Всегда за древко чьё-нибудь хваталась.
И намертво, не оторвут пока,
Ей красный цвет как тряпка для быка.
Пока клещами пальцы разжимали,
Пока про красный зад ей объясняли,
И гамадрил, и зад его такой
Стал весь, как Боря Моисеев, голубой.
А бабка в крик. Кошмар. Скандал.
«Никто, – вопит, – свой зад в лицо мне не совал,
Да был бы жёлтый или же зелёный,
А то ведь красный, как партийные знамёна!
Ну был бы белый – вы вообще б мне пальцы не разжали,
Мы белых завсегда на части рвали».
Короче говоря, вопит до неприличности
И требует суда за оскорбленье личности.
Есть сто тридцатая статья,
Она как раз о том, что оскорблять нельзя.
За… нет, не за древко. За шиворот схватили гамадрила,
И штраф ему Фемида присудила,
Да какой! Полгода наш товарищ голубой
Зарплаты не получит никакой!
Мораль. Свой красный зад не выставляй на свет,
Чай, это ведь не партбилет!
Избиратель скунс
Статья 141 «Воспрепятствование осуществлению избирательных прав…»
На избирательный участок номер пять
Пришёл однажды скунс голосовать.
А там ведь список от дверей и до дверей,
Сплошь кандидаты от зверей.
Медведь от партии «Единая опушка»,
От партии «ЛДПР» – Владимир Вольфович Кукушка,
От партии «Компартия зверей»
Геннадь Андреич Соловей,
Ну, «Справедливую трясину», как и прошлый год,
Тут представлял Сергей Михайлович Енот,
От «Яблока конского» шёл в кандидаты
Экономист позабытый Григорий Сохатый,
«Союз демократов лесного завала»
Сама Новодворская и представляла.
А всех обезьян современной России
Тут вычеркнуть к чёрту весь список просили!
Скунс говорит: «Ну и как тут понять,
Как друг от друга их тут отличать?
Все за свободу, за счастье зверей,
Все за реформы в рядах егерей!
Кому тут, скажите, свой голос отдать?»
Короче, ну что тут сказать?
Пришёл на участок он голосовать,
А стал на участке буквально вонять.
Ну весь участок номер пять
Пытаться стал его унять.
Мол, что тут думать, господин?
Ведь ясно же, под номером один
И есть тот самый кандидат,
Кому, конечно, каждый рад
Вручить от общества мандат.
Ведь вам же объяснили, вашу мать,
Вы за кого должны голосовать!
Был инструктаж? Скунс говорит: «Но неудачно,
У нас как раз период брачный,
Мне принесли повестку в лес,
Но я не смог остановить процесс».
Ответ начальника комиссии смутил,
Он напрямую скунса прямо в лоб спросил:
«Вам агитатор водку приносил?»
Скунс говорит: «Ага, как раз донёс до леса
Перед началом брачного процесса.
Мы выпили чуть-чуть, чтоб возбудиться,
Ваш агитатор вовремя успел посторониться,
А то б я и его вовлёк в процесс.
Я в этом состоянии как бес,
Ну, раз в году… Понять комиссия должна,
Мне всё равно, где агитатор, где жена».
Начальник говорит: «Кончайте тут вонять!
Идите-ка, как все, голосовать.
И галочку поставьте, где сказали,
Потом проверим, за кого вы там голосовали».
Скунс говорит: «А разве можно проверять?»
Начальник ну орать: «Я что сказал, кончай вонять!
Иди, как все, голосовать!
И не забудь, что я сказал, кретин,
Твой кандидат под номером один!
Поня́л?»
Скунс говорит: «Понять-то я поня́л…»
Начальник прямо в крик: «Ты деньги взял?»
Скунс говорит: «Простите за наив…»
Начальник говорит: «И где они?»
Скунс говорит: «Купил презерватив.
Ваш агитатор отобрал. Сказал, для вас.
Да вы ж сидите в нём сейчас!»
Тут вся комиссия как начала орать:
«Гоните скунса вон, не место тут вонять!»
А скунс кричит: «Хочу голосовать!»
Комиссия орёт: «Он нам все выборы способен провонять!»
Охрана ну его вязать,
А пресса ну снимать,
А скунс орёт: «Хочу голосовать».
«Ну я, – кричит, – отдам свой голос в ваш актив,
Но пусть он мой вернёт презерватив!»
У нас бесплатных выборов и не было, и нет,
Его за шкирку – и за дверь в кювет!
Был суд, в определеньи преступления состава
Дословно было: нарушенье избирательного права.
Комиссию, конечно, разогнали,
Начальнику год исправительных работ впаяли,
Он исключён был из партийного актива
И валит лес сейчас, не сняв презерватива!
Мораль. Мы повторим известнейший мотив,
Не голосуй, не сняв презерватив!
Олень и павлин
Статья 117 «Истязание. Причинение физических или психических страданий путём систематического нанесения побоев либо иными насильственными действиями…»
Когда отвлёкся вдруг всевидящий Творец,
Павлин решил, что он певец,
И, нацепивши смокинг папин,
Всем объявил, что он Шаляпин.
Отец павлина, знать, недаром
Работал в опере. Швейцаром.
И всё, что мог,
Домой волок.
Одежду, ноты, часть кулис,
Всю бижутерию актрис.
Но главное, он как-то хитро
Таскал обрывки опер у певцов с пюпитра
И все бумажки много лет
На гвоздик вешал в туалет.
Немудрено, что сын павлиний, где сидел,
Там и запел.
И, видно, оттого, что начал петь он тут, а не на сцене где-то,
Годилось пение его как раз для туалета.
Ну что сказать? Тот нас поймёт,
Кто слышал, как павлин орёт.
Павлинье пение похоже
На то, как трётся ёжик об стекло небритой рожей,
Примерно так, собравшись кучкой,
Орут моржи весною перед случкой,
И издаёт такой визгливый скрежет
Свинья, когда её хозяин режет.
Когда раздалося в лесу павлинье пенье,
Медведь решил, что началось землетрясенье,
Осёл два дня держался стойко,
Потом спросил: «Опять, что ль, перестройка?»
Павлин как начал рондо из Фарлафа –
Скончалась в судрогах жирафа.
Он выдал ариозо дон Жуана –
Упала с пальмы обезьяна.
А как запел пролог из оперы «Паяцы»,
Все поняли, что началась приватизация!
И повалил народ из леса валом,
И всё. Зверья в лесу не стало.
Остался только старенький олень,
Он с детства был глухой, как пень,
И слышал он совсем чуть-чуть, вполсилы,
Вот это вот «чуть-чуть» его и подкосило.
Павлин, поняв, что больше слушателей нету,
Оленю в ухо начал «Риголетто».
Сначала у оленя отнялась нога,
Потом отпали от вибрации рога,
Павлин как грянул арию Далилы,
Оленю тут живот и прихватило,
Он стал искать, где б тут присесть,
А этот Ленского как начал петь!
«Паду ли я, стрелой пронзённый…» –
Орал павлин, как оглашённый.
В оленя стал вселяться бес,
От ужаса он на сосну полез,
Забился в беличье дупло,
Не помогло.
Олень – в поля, а тот за ним и прямо меж колосьев
Как выдал арию Каварадосси!