ов и вдруг при сложившихся обстоятельствах смогло выйти наружу. Конечно, он был знаком с теорией Фрейда, но никогда не примерял ее на себя, а тут примерил, и она оказалась впору. Однажды попробовав, он понял, прочувствовал до глубины души, до мельчайших клеток своего организма насколько это полезно, питательно и нужно. Это как холст в каморке папы Карло, который висел там всегда, но стоило его сорвать… а за ним дверь, а за ней мир, которого ты не знал. Конечно, можно было бы съесть и Марину, заманив ее хитростью — она девушка симпатичная — но что-то останавливало его от этого шага. Он даже не был уверен, нужно ли ему бежать из этого дома или, сложив руки, ждать Дня всех влюбленных — ведь его определили на праздничный ужин. По сути, не было разницы — съест он или съедят его. Но, пожалуй, если уж быть совсем честным и откровенным с самим собой, все-таки он предпочел бы сам съесть свою возлюбленную.
После вечернего посещения супруги Максим ушел к себе на второй этаж, но так и не уснул. Он ворочался, вставал и много курил, притупляя свои вкусовые качества. Плевать ему теперь было на вкусовые качества. Внизу под его лестницей во тьме всю ночь так же, как и он, без сна блуждал глухонемой Витек. Его два брата дрыхли в подвальном помещении, а он был на посту и знал, что если проморгает Максима, то Обжора с ним сделает… Что сделает, глухонемой думать боялся.
Утром Максим был рассеян и даже рассердил за завтраком Матильду тем, что разбил ее любимый соусник.
— Ты наверное забыл, что через три дня День всех влюбленных, придут гости. Этот соусник им нравился, они к нему привыкли. А ты знаешь, что гурманы очень привыкают к вещам.
Огромное ее тело вздрагивало от негодования, щеки тряслись.
— Я сейчас же поеду куплю другой, милая, не нужно так расстраиваться, нужно беречь себя.
Максим встал и поцеловал Матильду в щеку. Она вся заколыхалась от ласки и улыбнулась.
— Тебя Обжора довезет, — сказала Матильда, добрея взглядом.
Максим поднялся к себе на второй этаж. Для начала он открыл книжный шкаф и, сунув руку между книгами, достал завернутую в полиэтилен пачку долларов, спрятал их во внутренний карман пальто. Потом подошел к письменному столу и, достав из ящика старенький парабеллум, осмотрел его. Он с детства питая слабость к оружию, и всегда хотел иметь настоящий пистолет и, когда представилась возможность, денег не пожалел. Купить пистолет помог ему друг Сергей и научил пользоваться. Они даже несколько раз ездили в лес стрелять по бутылкам. Максим сунул пистолет в карман, достал из ящика нож с выкидным лезвием, проверил как он работает и сунул в другой карман.
Обжора ждал его в гараже, находившемся под домом. Ворота на улицу были распахнуты. Максим посмотрел на Обжору как на нечто уже отслужившее свой срок, что уже не жалко. Он мысленно, наверное, в сотый раз задал себе вопрос. А сможет ли он продырявить башку этому дебильному подонку? И в сотый раз убедился в том, что сделает это без всяких сомнений и угрызений совести.
— Сейчас поедем на Невский в магазин, — сказал Максим совершенно спокойным тоном, рука его сжимала в кармане рукоятку пистолета.
— Так точно, хозяин.
Они сели в машину. Сначала Максим хотел сесть на заднее сидение, чтобы было удобнее стрелять, но подумал, что вызовет этим подозрение, потому что всегда ездил на переднем сидении. "Ничего, успею и отсюда". Обжора выехал на улицу и остановился, чтобы закрыть ворота. Максим включил приемник, боковым зрением наблюдая за Обжорой.
К нему подошел Витек в ватнике и сапогах, в руках он держал грабли. Обжора что-то сказал ему, Витек умел читать по губам, но понимал или хотел понимать только Обжору, тот кивнул. Закрыв ворота, Обжора уселся за руль, захлопнул дверцу.
— Ну что стоим, поехали, — сказал Максим, заметив, что он медлит.
Сзади раздался щелчок, Максим повернул голову. На заднее сидение усаживался Витек с угрюмой физиономией.
— Витек напросился покататься, — сказал Обжора. — Он любит в машине кататься.
Максим сжал зубы от злости. Все рушилось. Все зря, послезавтра уже праздник. Приготовления начнутся с завтрашнего дня, значит, улизнуть можно только сегодня.
— Так куда едем? — спросил Обжора.
— Едем… — Максима настолько вывело из равновесия появление Витька, что он не сразу нашелся что ответить. — На Невский.
Сзади замычал Витек, Максим обернулся и посмотрел на инвалида — тот, примкнув к окну, с интересом смотрел на проезжающие мимо автомобили.
— Витек любит машинки смотреть, — сказал Обжора с садистской улыбочкой на физиономии.
— Я передумал, поехали на Петроградскую.
Обжора кивнул.
— Адрес какой?
— На Большой проспект выйдешь, я там покажу.
Максим посмотрел на профиль Обжоры. Нет, не дрогнет рука. Сзади тихонько мычал от удовольствия Витек.
Дворик был маленький и глухой с одной дверью черной лестницы. Сюда выходили окна когда-то коммунальных квартир. Уже год дом стоял расселенным, но за капитальный ремонт его пока не принимались. Максим знал его, потому что жил в соседнем доме со своей бывшей женой. Местечко здесь было тихое, и Максим решил, что здесь это можно сделать незаметно.
Автомобиль въехал во двор и остановился. Максим бросил взгляд на заднее сидение, где утомленный созерцанием машин и бессонной ночью, завалившись на бок, спал Витек.
— Здесь кто-нибудь живет? — спросил Обжора.
— Да, мой друг. Сейчас я пойду к нему поднимусь. Я ненадолго.
— Матильда Викторовна просила сопровождать, — хотя и с улыбочкой, но угрюмо сказал Обжора.
— Ну, пошли тогда, раз сопровождать, — нехотя согласился Максим.
Максим вылез из машины. Расчет его был прост, глухонемой не услышит выстрела, а с сонным Витьком разделаться будет проще.
Максим пропустил Обжору вперед.
Они поднялись до второго этажа. Кое-где двери были открыты, виднелись разобранные полы, на лестнице горами валялся хлам.
— Здесь еще кто-то живет? — спросил Обжора, повернув голову в сторону Максима.
— Живет, живет на пятом этаже.
Неужели заподозрил что-то… Похоже, что нет. Только такой идиот как Обжора мог поверить, что в заброшенном доме кто-то может жить. Максим изучил его примитивный ум, допускающий все, что угодно.
— Я хотел поговорить с вами, — неторопливо поднимаясь, заговорил Обжора. — Это хорошо, что мы одни.
— Ну, давай, поговорим.
"Поднимемся до четвертого этажа — там я тебя и шлепну, — со злобой подумал Максим. — А пока можешь поговорить…"
Они поднялись еще на лестничный пролет.
— Я вот все думаю, — начал Обжора и, чуть повернувшись, искоса посмотрел на Максима. — Я думаю, что вы бы могли стать Председателем клуба.
— Кем стать?
"Еще один пролет тебе жить. Как интересно, у одного жизнь измеряется днями, часами — чем-то временным, а здесь лестничным пролетом. А у кого-нибудь шагами, ему осталось жить десять тысяч шагов…"
— Стать председателем Клуба, — повторил Обжора.
— Председателем. А Матильда?
— Матильда Викторовна… — он остановился за одну ступеньку до лестничной площадки, которую Максим определил последней в его жизни. — Ну, а Матильду Викторовну мы приготовим на праздник, ведь послезавтра День всех влюбленных. Пусть это будет для нее сюрприз, да и для вас тоже.
Обжора прямо смотрел в глаза Максима. Максим побледнел. Сейчас тупой Обжора сказал то, о чем Максим мечтал, мечтал в тайне даже от самого себя. Съесть Матильду! — да об этом можно было только грезить. Ведь он любил ее, любил и желал. В душе его поднялась буря разнообразных чувств: восторга, страсти. Как это Обжора — примитивный и тупой Обжора — так попал в самую душу Максима. Ему захотелось вдруг обнять и расцеловать его.
— Я же вижу — вам этого хочется. И мне кажется, что вы будете лучшим Председателем, — сказал Обжора, почесав ухо. — И, между прочим, все имущество, дом и весь обслуживающий персонал по закону переходит Председателю. Вы об этом знали?
— Нет, — сказал Максим. — Я этого не знал.
— Теперь знайте, что если будете Председателем, все ваше. Так повелось издавна. Ведь Клубу уже 300 лет и основан он Петром Первым. Московский, правда, постарше. А Обжоры служили Клубу все эти 300 лет. Выше подниматься?
Он повернулся, чтобы сделать последний шаг.
— Нет, подожди, — остановил его Максим. — А как посмотрят на это члены клуба?
— Хорошо посмотрят. Все они очень любят Матильду Викторовну, души в ней не чают. Они ее просто обожают!
— Пошли, — сказал Максим, спускаясь по лестнице. — Я передумал, соусник нужно искать. Как же без приправ.
Глава 12Колян с первого этажа
В последние дни перед праздником Феликс Моисеевич находился в высшей степени возбуждения. Он вставал очень рано и целыми днями ездил по городу, улаживая дела по продаже своей квартиры, и занимался прочими не терпящими отлагательства делами. Он даже забросил главный научный интерес своей жизни — изучение взрывов. Со стороны казалось, что Феликс Моисеевич готовится к большому и важному событию. Он встречался с какими-то людьми, ходил по магазинам, покупал подарки, навещал родственников, находясь в предпраздничном настроении.
Каждый по-своему готовился к Дню всех влюбленных.
Готовился и Максим.
С утра ему звонил Сергей и сказал, что нашел повара высшей квалификации, проходившего практику в Париже, но он готов предоставит его, если Максим пригласит его на праздничный ужин. Это было против всех правил. Члены Клуба не терпели на своем собрании посторонних лиц, о чем он и сообщил Сергею. Тот обиделся и пригрозил, что тогда он возьмет повара к себе и устроит свой личный праздник в своей мастерской, тогда пусть к нему в гости просятся. В конце концов договорились, что Сергей будет ужинать в комнате Максима отдельно от других членов клуба, чтобы они его не видели.
Везде царило оживление. Опоздавшие срочно покупали "валентинки", чтобы поздравить своих любимых, выбирали подарки. На улицах и в магазинах было оживленно. Все спешили, торопились куда-то, закупали продукты и вино к праздничному столу…