шел побритым, и сам сел – и это после разговора с главарем, это уже говорило о многом.
– А между прочим, нас ищут и не собираются бросать, – вроде бы ни к кому не обращаясь, вдруг проговори сапер. – Вот, человек только что от наших.
Он не успел еще договорить, а Заявка уже встрепенулся, впервые пристально посмотрел на Рокотова, и тот не понял: надежда или раскаяние мелькнули у него во взгляде. Надежда – ясно на что, а раскаяние? Неужели он уже что-то пообещал Изатулле? На всякий случай, как при разговоре с Асламбеком, прапорщик утвердительно кивнул.
– Но когда, когда? – Заявка простер руки. Асламбек тоже вопросительно перевел взгляд на прапорщика.
– Место здесь очень неприметное, с вертолета, например, не увидишь, – начал Рокотов. – Единственная зацепка – дорога. Если обратят внимание на дорогу…
– Так это если обратят! – крикнул сержант. Безнадежно махнул рукой и вновь сел у двери. – А я все-таки по-прежнему убежден, что главное для нас – вырваться отсюда, из банды. В Канаду, Англию, Бразилию – но отсюда, а там видно будет. Потом мы наверняка сможем связаться с нашими.
Асламбек опять вопросительно посмотрел на Олега, и Рокотов понял, что этот разговор идет у них давно.
– А цену тебе назвали за переезд? – прищурившись, спросил Заявку сапер.
– Да какая цена?! – взорвался тот. – Что они с меня возьмут? Фамилию комдива или где стоит наш полк? Так об этом они лучше нас знают.
– А все-таки? – продолжал вприщур глядеть Олег.
– Ноль целых хрен десятых, – огрызнулся Заявка. – Если бы я согласился, думаешь, вернулся бы сюда? И вообще, надоело, что ты здесь свои права качаешь.
– А ты посиди с мое, – повысил голос и сапер.
– Ребята, ребята, – поднялся, встал между спорившими Асламбек. – Успокойтесь.
– Нет, ему надоело, вы посмотрите! Ты с мое посиди, с мое, гнида! Я же тебя на корню вижу. Ты уже не наш, ты если еще не продался сегодня, то продашься завтра. Да я тебя своими руками… – Олег пошел на сержанта.
– Стоять! – вдруг неожиданно даже для себя заорал Рокотов – Смирно!
Нелепей команды в этой ситуации не придумаешь, но какая же великая сила в армейском приказе. Не то что Олег и Заявка – даже Асламбек вытянул руки по швам и замер, подняв подбородок. Однако Рокотов не знал, что делать дальше, и первым его нерешительность уловил сержант. Он хмыкнул и, замазывая свою исполнительность, на этот раз даже не сел, а прилег у двери. Отошел к окну и Олег. Постучал пальцами по камням, выпуская раздражение. Потом подпрыгнул, ухватился за решетки, подтянулся к свету.
– Что там? – спросил Асламбек.
– Как всегда – воля. – Олег спрыгнул на иол. – У Изатуллы опять гость, все тот же белый скакун привязан у дверей дома. Куда-то “аисты” направились, с ними еще человек двадцать. Машина подошла к складу, значит, опять оружие приперли. Здесь у Изатуллы склад с оружием. – Олег, усаживаясь, пригласил сесть рядом Рокотова, и теперь по ходу дела рассказывал и объяснял, что видел и знал. – Ну, и как всегда, учат Витюню молиться. Сволота, килька болотная…
Замолчал, и несколько минут в камере была тишина.
– А можно, я гляну? – показал на окно Рокотов.
– Смотри, – Олег подвинулся, освобождая место. – Только чтобы “духи” не видели.
Рокотов тоже увидел привязанную к столбу у дома лошадь, машину, остановившуюся у входа невиденной раньше им пещеры, Витюню. Но только он не молился, а плакал. Затравленно озираясь, он на коленях отползал от мятежника, который показывал ему десантный берет.
– Что там? – первым вновь не выдержал Аслам shy;бек.
Руки устали, и Рокотов спрыгнул вниз.
– Витюне берет показывают, а он плачет.
– Это у них коронка, без этого они и дня не проживут, – грустно усмехнулся Олег. – Витюня плачет в двух случаях: во сне – он ведь с нами ночью спит, и когда бьют. Его “духи” приучили: сначала надевали на него нашу десантную форму, а потом били. У него что-то типа рефлекса и выработалось: только тельняшку или берет покажут, он сразу метаться начинает, а дай волю – рвет форму руками, зубами. Месяца два назад корреспондент какой-то иностранный приезжал, очень нравилось ему это снимать… Тихо! – вдруг попросил он, прислушиваясь.
К домику кто-то подходил, и Рокотов подивился слуху сапера.
– Хромоножка, – определил Олег. Асламбек, услышав это, непроизвольно подался в угол, даже Заявка отсел от дверей. – Правая рука Изатуллы, – пояснил Баранчиков прапорщику, – Значит, потащат кого-то на допрос.
Рокотов вместе со всеми уставился на дверь. Непонятное волнение овладело им, а может, так теперь и должно быть перед вызовом к главарю, и к этому надо привыкнуть?
То, что вызовут именно его, Рокотов почему-то даже не сомневался. И когда на пороге возник небольшого росточка, заросший до самых глаз душман, прапорщик встал. Хромоножка согласно прикрыл глаза и вышел.
“Вот и вся отсрочка, вот и вся”, – пронеслось в голове у Рокотова
Сзади подошел Олег, легонько толкнул плечом; удачи. Только какая здесь может быть удача?
Прапорщик сделал шаг к выходу. Взгляд зацепился за щель над дверью, куда Олег запрятал железку Но что можно сделать ею? Перерезать себе вены? Но к этому он не был готов. Цыпленок – тог да, тот бы перерезал, Димка герой от начала до конца, а он, Ро shy;котов, обыкновенный человек, он даже боится боли и хочет жить. А Изатулла сейчас потребует ответа. Самое страшное – это участь Витюни. И еще бы без змей. Все ползущее и шипящее – противно и мерзко…
“Неужели конец? Нет-нет, главарю нет никакого смысла взять его и вот так, запросто, убить Олега вон полгода держат..”
Рокотов оглянулся. Асламбек смотрел на него печально, Заявка отводил взгляд, Олег… Олег тоже смотрел в это время на тайник. Встретившись взглядом с Рокотовым, опустил взгляд.
“Пожалел, что поторопился показать мне свою находку, – понял прапорщик. – Конечно, кто я такой, чтобы сразу верить? Вдруг выдам?” Олег, кстати, но сказал, что пилит камень около решетки. Рокотов увидел это сам, когда смотрел в окно. Правда, про себя отметил, что это бесполезная затея, она ничего, кроме иллюзий, не дает…
В дверь заглянул недовольный Хромоножка, и прапорщик вышел на улицу.
Солнце, не жаркое и не яркое по сравнению с летом, тем не менее слепило, и некоторое время Володя шел прикрыв глаза. Лагерь почти вымер, не было видно даже Витюни. Исчез и скакун у дверей, и только у пещеры раздавались голоса: три или четыре “духа” снимали с машины ящики и носили их в черный зев склада. Дверцы машины были открыты, и Рокотов вдруг представил: сесть бы и умчаться отсюда…
Хромоножка, увидев, что пленник внезапно остановился, дернул его за рукав и опять недовольно сморщил лицо.
“Сесть и умчаться, сесть и умчаться, – завертелось в мыслях у Рокотова. Боясь глянуть лишний раз в сторону машины и тем самым как-то выдать возникшее желание, он опустил голову, а мысль все крутилась и крутилась колесом: “Сесть и умчаться, сесть и умчаться…” Побежит навстречу дорога, ворота – тьфу ворота, снесет и все. Только бы сесть за руль. А если рвануться прямо сейчас? Нет-нет, Хромоножка просто-напросто подстрелит. Да и ребята, еще же ведь ребята…
Изатулла опять сидел на столиком, заваленным фруктами, лепешками. Особо притягивали взгляд светящиеся в солнечном луче бутылки с желтой “Фантой”. Прапорщик впервые остро ощутил голод и сглотнул слюну. Где-то он читал, что приговоренным к смерти дают всякие деликатесы. А здесь – хотя бы попить. “Фанта” – это прелесть…
– Подумал? – дождавшись, когда выйдет Хромоножка, спросил Изатулла. Не дождавшись ответа, налил себе в высокий бокал желтый пенистый напиток, и Рокотов увидел, как лопаются в нем, брызгаясь, пузырьки газа, образуя радужное свечение в луче солнца.
“Надо как-то сделать, чтобы нас всех вместе вывели из камеры, – мысль о побеге все же оказалась сильнее жажды и заставила думать о себе. – Только быстрее бы, пока машина здесь”.
– Сегодня перед последним намазом я прикажу забить камнями три из вас, – дошел до прапорщика голос главаря. – Останется один. Одного у меня хочет купить почетный аксакал из Пешевара, ему нужен работник. Я продам тебя. – Изатулла, не сводя взгляда с Рокотова, отхлебнул из бокала. Дождавшись, когда до пленника пойдет смысл сказанного, добавил: – Или Ивана. Он тоже сильный и будет хороший работ shy;ник. Да?
Главарь приглашал к разговору, и разумнее всего было что-то ответить – хотя бы для того, чтобы побольше узнать о планах Изатуллы и выиграть какое-то время. “Прикинусь дуриком, пусть все объясняет”, – решил наконец для себя Рокотов.
– Ты умный. – Главарь по-прежнему не сводил с прапорщика глаз и Рокотов почувствовал, как мгновенно выступила на лбу испарина: неужели Изатулла способен так угадывать мысли? А может, он в самом деле угадывает? Восток ведь. Тогда о машине ничего не думать…
– Я – экономист, три года учился в Англии, и уважаю умных людей, – продолжал Изатулла, покачиваясь в кресле с поднесенным к губам бокалом. Пузырьки уже все полопались, и теперь только отрывались от стенок и игриво устремлялись вверх. – Я знал, что вы здесь будете еще долго, и там, в Англии, я специально занимался вами, русскими. И как мне объясняли, вы, пленные, на Родине не нужны.
“Пропаганда времен Великой Отечественной”, – от shy;метил про себя Рокотов, но усмешку сдержал.
– России нужны герои, те, кто подрывает себя гранатами а прыгает в пропасть, как ваш летчик. Герои, а не вы, пленные.
– Но мы не сами сдавались, – осмелился вставить слово Рокотов.
Похоже, это обрадовало главаря, он уселся поудобнее.
– Тебя смогут понять как человека, но никто не простит как солдата. Ваш солдат не должен попадать в плен, иначе как потом учить других солдат, что они не должны быть в плену. Я понятно говорю?
– Да, понятно. – “Если даже ключа зажигания нет, машина стоит под гору, снять с тормозов – заведется. Теперь ребят, как вытащить ребят…”
– Сегодня я решил начать борьбу с властью Наджибуллы, и уже скоро мой отряд, – главарь мельком глянул на часы в позолоченном браслете, – покажет, что значит сила Изатуллы. Так получилось, что первыми под мой удар попадут шурави, но что поделаешь, – хозяин поднял руки кверху, закатил глаза, – Я взамен верну одного из вас. Витюню Дурачка. Сумасшедшие и калеки – они будут дольше напоминать вам о войне, чем убитые. Да?