Он наблюдал за ней – в этом Ви была уверена. Приходилось учитывать, что камеры наблюдения размещены повсюду. Наверное, ему кто-то помогает.
Можно было бы убежать, попытаться достичь цивилизации, если б не сын. И Энди.
Ви пересекла дорогу, направляясь к кирпичному зданию с пятидесятифутовой трубой на дальнем краю. Пора укрыться от этого леденящего дождя.
– Поверни налево, – скомандовал Лютер.
Или не пора.
Она свернула в сторону от заброшенного здания.
– Теперь беги, – велел он.
Ви побежала, и топот шагов болью отозвался в правом ухе, где Лютер, как она полагала, вшил под кожу микрофон.
В остальном бег доставил удовольствие; благодаря физическим усилиям она согрелась.
Несколько минут Ви бежала вниз по улице мимо разбитых автомобилей и гниющих домов, потом он заговорил снова:
– Жилое здание. Видишь его?
– Вижу.
– Это твой пункт назначения.
В пятидесяти футах от нее над дубами высилось здание; опавшие бурые листья устилали улицу мокрым липким ковром.
– Что там внутри, Лютер?
Вайолет пересекла улицу и, отдуваясь, остановилась на повороте тротуарной дорожки во двор шестиэтажного здания, похожего на обветшавшую букву «Г».
– Разве я сказал остановиться?
Она миновала сломанные качели и заросшую песочницу, от которой осталась только рама, сколоченная из досок толщиной в два дюйма и шириной в шесть. В траве валялись игрушки – фронтальный погрузчик, трехколесный велосипед без переднего колеса, пластмассовые зеленые солдатики – потери в некоей давно забытой войне.
Ви приблизилась ко входу с двойными дверями, навешенными много лет назад. Окна здания смотрели сверху сотней черных глаз.
Она ступила через порог в темноту, дышавшую плесенью и гнилью.
Туфли оставляли мокрые следы на отслаивающемся линолеуме, и чем дальше Ви уходила от дверей в темноту, тем неуютнее себя чувствовала.
Она остановилась в том месте, где вестибюль выходил в коридор первого этажа.
По всему коридору участки непроглядной тьмы перемежались с пятнами скудного света, проникающего снаружи.
– Куда мне идти? – спросила Вайолет, но ответа не последовало.
Она позволила охотничьему ножу скользнуть из рукава в руку. При этом испытывала парализующий, всепоглощающий страх.
Долго стояла, прислушиваясь.
Капанье воды.
Глухой стон ветра, блуждавшего в верхних коридорах.
А потом… Щелчки. Треск.
Запах горящего дерева.
Вайолет направилась на запах, во тьму, и снова вышла на свет. Он проникал через открытую дверь того, что некогда являлось квартирой, и падал на стену, покрытую граффити.
Тряпье, игрушки и прочий хлам устилали весь коридор.
Запах дыма становился все сильнее, и теперь Ви уже видела, как на стенах в конце прохода пляшут отблески огня.
– Эй! – позвала она, а потом спросила негромко: – Лютер, это ты там?
Дошла до конца коридора.
В небольшом помещении Вайолет увидела источник огня – бочку из-под масла, наполненную ломаными деревяшками и установленную под выбитым окном. Бо́́́льшая часть дыма вытягивалась наружу, но немалая оставалась, образуя в комнате туманную завесу. Ви подошла ближе, почувствовала тепло костра и не успела разглядеть спальник в стоявшей в углу коробке, как услышала хруст стекла прямо у себя за спиной.
Вайолет быстро повернулась и первым делом учуяла вонь – смесь запахов немытого тела и перегара. Она отшатнулась, сердце готово было выпрыгнуть из груди – из полумрака на нее надвигалась неясная тень, распространявшая мерзкий аромат.
– У меня нож, – предупредила Ви.
Она уперлась спиной в стену. Бежать некуда.
Крепко сжимая нож, Вайолет наблюдала, как в поток серого света, сочившегося из окна за ее спиной, вступает замызганный тип в изорванных, надетых одна на другую одеждах.
Увидев нож, он остановился.
Ви слышала, как на улице шумит дождь и в бочке шипят дрова, и больше ничего.
Почти все лицо незнакомца скрывала буйная борода, но суровые голубые глаза сверкнули сквозь эту растительность, изучающе осмотрев ее.
– Что ты делаешь в моем доме? – спросил он.
– В твоем доме?
– В моем доме.
Ви посмотрела на картонную коробку, устеленную старыми газетами, и магазинную тележку, стоявшую возле нее.
– Просто я замерзла и хотела спрятаться от дождя, – объяснила она. – Почувствовала запах дыма и зашла сюда.
– Ты просто хотела согреться.
– Больше ничего.
Обдумав ее слова, он наконец сказал:
– Убери свой нож и подходи сюда.
Мужчина направился к бочке. Опустившись на колени, подобрал несколько щепок и бросил в огонь, потом протянул к нему руки.
Вайолет положила нож на подоконник и присоединилась к хозяину, грея ладони над пламенем. От голода, жажды и вдыхаемого дыма у нее кружилась голова.
– Меня зовут Вайолет. Я не собиралась вторгаться к тебе.
Незнакомец посмотрел на нее. Борода у него была густая, маслянисто-черная, а участки кожи, проглядывавшие сквозь нее, – грязные, но не морщинистые. По первому впечатлению Ви решила, что он старик, но сейчас увидела, что ошиблась.
– Что ты делаешь здесь, в бетонной пустоши? – спросил он.
Вайолет не знала, как ответить на его вопрос, поэтому просто смотрела в огонь, на груду угольев под дровами.
– Разве ты не знаешь, что здесь опасно? – продолжал он. – Никого, кроме бандитов и таких типов, как я.
Последняя фраза указывала на присутствие интеллекта.
– Кого ты подразумеваешь под «такими типами, как ты»? – спросила она.
Теперь он уставился в разгоревшийся костер.
В окно Ви видела, что небо начинает тускнеть.
Тьма наступала с поразительной быстротой.
– Тебе нечего здесь делать, – сказал мужчина.
В ухе у Вайолет заговорил Лютер:
– Скажи ему, что хочешь остаться на ночь. Ты должна многое от него узнать.
Ви молчала.
– Скажи ему, иначе я разорву ребенка Дженнифер на части прямо сейчас.
– Можно мне остаться здесь на ночь? – спросила Вайолет. – Мне некуда идти.
Мужчина оторвал взгляд от окна, изучающе посмотрел на нее. Наконец кивнул.
– Как твое имя? – спросила Ви.
Ему потребовалось пять секунд, чтобы ответить, словно он годами не произносил свое имя.
– Мэтью, – наконец прошептал незнакомец.
Уже через час наступила полная темнота. Они сидели возле бочки, прислонившись к стене; Ви жадно пила воду из молочной кружки.
Мэтью порылся в пластиковом пакете с закусками, извлек упаковку крекеров и протянул пакет гостье.
Она не помнила, когда ела в последний раз.
Заглянув в пакет и ухватив пачку картофельных чипсов, женщина надорвала его.
– Спасибо.
Ели быстро, не нарушая молчания.
Закончив, Ви с вожделением посмотрела на пакет, но просить не стала.
– Месяц выдался скудный, – сообщил Мэтью. – Иначе я предложил бы еще. Мне надо запасаться на зимние месяцы.
– Ты собираешься остаться здесь?
– А куда еще, по-твоему, мне собираться?
– Чем будешь заниматься?
Он указал на штабель книг высотой в шесть или семь футов в углу комнаты.
– Когда тепло, провожу дни в библиотеке, но по холоду каждый день не находишься, слишком далеко. Я их отбирал. Намереваюсь прочесть все, начиная с верха.
– Что за книги?
– В основном философия. Несколько классических романов. Немножко комиксов – для разнообразия.
– Философия, да?
– Полагаю, единственная вещь, которую стоит читать.
Вайолет обвела взглядом комнату. Убожество. Трудно даже вообразить, что здесь можно провести хотя бы ночь. Она знала, что громадное большинство бездомных страдает от умственных расстройств, и гадала, какие шторма бушуют за ясными голубыми глазами Мэтью.
– Я в трудном положении, – произнесла Вайолет голосом чуть громче шепота. Ее интересовало, слышит ли Лютер. И видит ли.
Мэтью смахнул крошки с бороды и взглянул на Ви. Поднял ко рту флягу с вином «Карла Росси». Закончив, протянул флягу.
– Нет, благодарю.
Он хлебнул еще, потом встал и подбросил в огонь дров из внушительной кладки, уложенной вдоль стены.
– Все эти заброшенные дома, – с ухмылкой произнес Мэтью, – дарят мне тепло и румянец в период снегов. Неистощимый запас дров. – Благодаря вину он помягчел, стал разговорчивее. – У меня здесь все, что требуется. Тепло. Питье. Пища. Книги.
– А что у тебя было раньше?
Он взглянул на Ви так, словно она его ударила, но ответил сразу, без промедления:
– Счет за электричество, счет за кабельное, счет за сотовый, медицинская страховка, страхование жизни, автомобильная страховка, страхование недвижимости, баланс на «Визе», баланс на «Мастеркард», баланс на «Дискавери кард», «Майлидж Плюс кард», ипотека, автомобильный налог, налог на грузовик, кредитная линия, сорокачасовая рабочая неделя, родственники, знакомые, ежегодные осмотры, мультивитамины, «Велбутрин», «Адвил»[9], читательский клуб, группа изучения Библии, членство в центре отдыха, членство в гольф-клубе, баскетбольный матч каждый второй четверг вечером, покер у друга Джима раз в два месяца, четыре места, которые надо посетить в День благодарения и на Рождество, секс дважды в неделю, налоги раз в год, пробуждение среди ночи – каждую ночь, размышления, как остаться на плаву, и прекрасные дети, растущие так быстро, что у меня не хватало времени рассмотреть их.
Мэтью снова приложился к фляге и сделал долгий, неторопливый глоток. В глазах его мерцали огоньки.
– Я жил в полумиле отсюда, – продолжил он. – Снимал сайдинг со своего старого дома, чтобы поддерживать огонь. Место было такое оживленное… На улицах всегда играли дети. Устраивали вечеринки целыми кварталами. Большая община.
– Работал на автомобильном?
– Девятнадцать лет на сборочном заводе «Дженерал моторс», собирал грузовики.
– Когда он закрылся?
– Шесть лет назад, когда корпорация перенесла производство в Корею. Все потеряли работу. Завод закрыли, а город просто умер. В Мичигане словно настали времена старого Запада. Через восемь месяцев банк отобрал у нас дом. Я не справился с ситуацией. Жена уехала, забрав моих мальчиков с собой.