– Прекрати, – прохрипел я, и если б не сильное обезвоживание, в моих глазах появились бы слезы.
– Энди, я даю ей шанс узнать, на что она способна. Пусть увидит тьму в своем сердце и не отворачивается от нее.
Высоко над головой зажегся свет.
Лютер держал ложку у моего рта.
– Тебе понадобятся все силы без остатка, – сказал он. – Ешь.
Пахло прогорклым яблочным пюре, но я так изголодался…
Лютер скормил мне четыре ложки из баночки с детским питанием, и уже когда он убрал банку в сторону, я начал подозревать, что яблочное пюре тут совсем ни при чем – скорее, какие-то другие гнилые фрукты или овощи, испорченные до неузнаваемости.
– Вкуснятина, – произнес он. – Правильно?
Я старался справиться с тошнотворными позывами.
– Восхитительно. Что это? – спросил я.
– Свекла.
Меня стошнило, и я весь испачкался.
– Отвратительно, Энди.
– Скажи честно, Лютер: ты убил его?
– Убил кого?
– Макса. Ее ребенка.
Кайт только улыбнулся.
В первый раз за год с лишним я смотрел ему в лицо. Прическа короче, чем мне помнилось, волосы свисали только до плеч, но остались все теми же – черными, с неестественно синеватым отливом, как у кожи черного полоза. Лицо тоже противоестественно бледное, зубы гнилые. И лимонный леденец во рту.
– Полагаю, это замечательно, что ты снова пишешь, – сказал Лютер.
– О чем ты говоришь?
– О твоей рукописи. Я нашел ее в доме. Подумываю издать, когда покончу с тобой. Хорошее название – «Пустошь». Единственное, чего я боюсь, – никто не поверит, через что тебе пришлось пройти, если я попытаюсь выпустить ее как документальное произведение. Во всяком случае, не хотелось бы публиковать халтуру. Кто твой агент?
Я уставился на него.
– Энди, эта книга может иметь большой успех. Дай мне путевку в жизнь. Помоги совершить обновление. Ты же знаменитость.
– Если соглашусь, ты отпустишь Вайолет?
– О, я уверен, что смогу добиться сотрудничества с тобой другим способом, более забавным для меня. Скажем… – Он улыбнулся, сплюнул белесой лимонной слюной на пол. – Мы дадим Вайолет маленькую подсказку, как нас найти. В конце концов, завод такой большой…
Лютер прошел по помещению к тележке высотой по пояс и с панелью управления размером с ноутбук сверху. Сбоку к металлической раме тележки крепился ящик с набором инструментов.
– Я похитил блистательного инженера, – сообщил Лютер через плечо. – Он не только изготовил и оснастил эти стулья, но и первым уселся на них. Я получил планы всей этой местности – здесь открывается столько возможностей… Но сейчас познакомься с моей новой игрушкой.
Он подкатил тележку к моему стулу.
Не знаю, сколько времени мои глаза не видели так много света, и я жадно погрузился в созерцание помещения – нечто вроде склада, десять или пятнадцать тысяч квадратных футов, с высоким потолком.
В другом конце открывшегося пространства я заметил еще один стул, похожий на мой. Толстый пучок кабелей тянулся из-под деревянной каталки, а потом разделялся – одна группа шла на панель управления, другая уходила сквозь стену.
До меня дошло, что я сижу на таком же стуле.
Лютер встал у панели управления, посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся.
– Ты и вправду представить себе не можешь, насколько это забавно. Я сказал своему айтишнику, что хочу устройство, которое обеспечит иммобилизацию, с подачей тепла, холода, электричества, перфорирования и трения. Устройство, причиняющее тупые и сдавливающие травмы, то есть сочетающее все стихийные силы. Представь, что было бы, получи инквизиция в свое распоряжение электричество. Итак, Энди… – Он повернул ручку, и где-то подо мной загудело, а по стулу пошла слабая вибрация. – Чем тебя порадовать?
Вайолет
Она поняла, что больше не спит.
Озноб еще не прошел.
Ви лежала на жестком полу, в могильной тьме.
В правом ухе пульсировала боль, и, потрогав рукой болезненное место, она обнаружила корку засохшей крови; кожа вокруг раны зудела.
Болел желудок.
– Макс, – прошептала она. – О Господи… – И зарыдала, возвращаясь к тому ужасу, который стал ее жизнью, и вновь собираясь с силами.
Во сне она сдвинулась, и ей потребовалось пять минут, чтобы отыскать стену и выбраться из комнаты отдыха в коридор.
Остановившись там ненадолго, Ви ждала, не разглядит ли чего-нибудь в темноте, но ничего не дождалась. Тишину нарушал лишь тревожный гул, похожий на шум ветра в туннеле, но доносился он издалека, откуда-то сверху.
Она пошла вперед так же, как раньше, – выставив вперед нож, ведя одной рукой по стене. Двигаясь таким образом, прикинула, что проспала несколько часов, потому что одежда почти высохла.
Коридор закончился еще одной лестницей, и Ви поднялась на несколько пролетов, пока не оказалась наверху, а потом толкнула какую-то дверь.
На нее хлынул свет.
Вайолет стояла у входа в большое помещение, поделенное перегородками на кабины. Слабый серый свет больно бил по глазам, и несколько минут она не двигалась, позволяя сетчатке привыкнуть к световому потоку.
Лабиринт кабин.
Гнетущая вереница давно опустевших рабочих мест.
Дешевые столы и стулья. Разбросанные скрепки. Пучки каких-то проводов.
Ви зашла в одну из кабинок и посмотрела на календарь, приколотый к матерчатой перегородке; он оказался шестилетней давности.
Свет проникал в длинные невысокие окошки под самым потолком, в них виднелось только небо. Здесь гул стал громче – это шумел ветер в окнах с выбитыми стеклами, пролетавший по помещению как дуновение над горлышком открытой бутылки.
Энди
В конце концов Лютер принял решение.
Опасной бритвой он побрил мне ногу ниже колена и протер кожу теплой мыльной водой. Высушил ее полотенцем, надел пластиковые защитные очки. В животе уже похолодело.
Затем Кайт достал мощный паяльник и моток проволоки для припоя калибра 21 с составом 60/40. В наборе на тележке находилось множество отличных инструментов – плоскогубцы, буры, резак для шифера, сверла, ножницы и даже молоток с закругленной ударной частью.
Сперва я почувствовал ожог от расплавленного припоя.
Кожа на ноге вздулась, и сначала я не закричал, потому что мне уже доводилось испытать подобную боль; она слабеет и проходит.
Однако на этот раз боль лишь усиливалась, и вместе с тем меня охватывала паника, стремление справиться с чем-то, что я не мог ни вынести, ни прекратить, и когда он наложил мне на ногу три дюйма расплавленного припоя, из моего горла вырвался вопль. Я сдерживал его изо всех сил, но теперь бился в путах, еще раз убеждаясь в своей полной беспомощности. Двигаться могли только пальцы на руках и ногах.
Лютер даже голову не поднял, просто продолжал свое занятие. От припоя поднимались колечки дыма, и он закончил, когда дошел до верха ступни.
Металл уже начал остывать, прилипая к коже, и хотя невыносимая боль слабела, нервы в только что поврежденной коже начинали скорбную песнь.
Он провел три таких дорожки по моей правой ноге, каждую примерно в шестнадцать дюймов длиной, и каждая сопровождалась жгучей апокалиптической болью.
Когда он закончил, я уже надорвался от крика и только наблюдал, как Лютер убирает паяльник. Пот заливал глаза.
Я получил краткий миг передышки, но не мог позволить себе надеяться на большее.
Безумная боль начинала стихать; я вынес ее.
Лютер оттолкнул тележку с панелью управления и инструментами от моей каталки и пошел по помещению.
– А это, – произнес он, – я вынужден хранить подальше от электроники и остальных инструментов. Ты знаком с неодимом?
Вайолет
Она продолжала путь и, выйдя из помещения с кабинами, оказалась в коротком проходе, откуда открывался доступ в офисы побольше.
Услышав шум, остановилась.
Вытянула шею, прислушиваясь.
Ничего, только слабый гул ветра.
Еще два шага – и опять.
Кто-то очень слабо, но… кричал?
Макс.
Ви бросилась в конец прохода, к ряду закрытых дверей; открывая их одну за другой, она впервые за этот день почувствовала, как в кровь хлынул адреналин.
Кричал не ребенок.
То были крики взрослого.
Мужчины.
Энди.
Энди
Лютер возвратился с чемоданчиком в руке. Подойдя к каталке, положил его на пол и щелкнул замками.
– Это редкоземельный металл, – сообщил он, пока я пытался вытянуть шею, хотя голову мою удерживал ремень. Я отчаянно хотел видеть, что же он достает из твердого черного пенопласта. – Неодим используют для производства самых мощных в мире магнитов. – Он пробежал пальцем по первой линии припоя, оставленной им на моей коже. – Думаю, всё в порядке, – сказал Лютер, доставая маленький подковообразный магнит, гладкий, блестящий, серебристый. – Самое трудное – правильно подобрать припой. Мне требовался сплав, прилипающий к клеткам кожи. Этому методу меня научил мой друг Хавьер, он показал правильный состав. Хав работает с «альфас» в городах на юго-западной границе. И это очень плохая новость. Думаю, он тебе понравился бы, Энди. Спокойный парень. Очень деловой. Законченный психопат.
Лютер быстро опустил концы магнита к моей ноге.
Они притянулись к припою.
Кайт улыбнулся, демонстрируя отвратительные бурые зубы.
– Итак, – осведомился он, – сможешь угадать, что случится дальше?
Вайолет
Ви стояла в еще одном заводском помещении, на этот раз без окон, хотя они здесь были не нужны. Откуда-то сверху светили шарообразные лампы, заливая бетонный пол и причудливую разнообразную технику, заполнявшую помещение, ослепительным сиянием.
Носком теннисной туфли ударив сверху по доводчику, она сшибла его и оставила дверь открытой.
Ви чувствовала, что нечто почти материальное удерживает ее от дальнейшего движения вперед, но переборола предчувствие и пошла, крепче сжав нож в руке.
Прикасаясь к холодному металлу и застывшей смазке, она думала, что никогда не видела столько машин в одном месте.