- Но почему вы такговорите? На каком основании? – воскликнул Василий Иванович. - Вы что –действительно верите всерьез, что после смерти нас ждет коридор с комнатами,где сидят судьи и палачи?
- Насчет коридора незнаю… - покачал головой ученый. - В переводе на современные понятия, это,наверное, скорее, что-то наподобие таможни, где будет проверяться весьнабранный за жизнь багаж, с которым мы направимся в Царство Небесное. Тамничего уже нельзя будет декларировать или припрятать! Хорошо, если у нас найдутодни добродетели. Ну, а если это будут одни нераскаянные грехи?
Василий Ивановичслегка растерянно посмотрел на собеседника, которому трудно было не верить, иосторожно спросил:
- Вы знаете, пока всеэто так бездоказательно… А у вас первоисточника по этому вопросу нет?
- Есть ипервоисточник! Небольшая, но весьма душеполезная книжечка о прохождении этихмытарств блаженной Феодорой. Сейчас я дам вам ее почитать на время!
Старичок-искусствоведподошел к книжной полке, на которой, судя по надписям на корешках, стоялицерковные книги, и виновато развел руками:
- Ах, досада! Ужеотдал! Но ничего – попрошу вернуть. Или найду новую у знакомого букиниста.Последнее, по опыту, будет гораздо проще! – пообещал искусствовед и сталдоставать с полки толстые книги, приговаривая:
- Вот вам обещанныемною толкования святых отцов на Евангелия. Вот тоже дореволюционное,разумеется, издание о посмертных чудесах и явлении уже умерших людей. Все онизасвидетельствованы учеными, врачами и просто благочестивыми людьми, которыелучше умрут, чем солгут. Это к вашему замечанию, что оттуда никто невозвращался. Вот – переписанная от руки копия одного отчета академикаАлександра Ивановича Белецкого, которого я знал лично, в ЦК компартии Украины.Надеюсь, она раз и навсегда отобьет у вас желание читать все нашиантирелигиозные книги и, тем паче, ссылаться на них![7]Даю вам ее с просьбой никому не показывать. А то мы оба можем оказаться вместах не столь отдаленных или одной палате психиатрической больницы. А это –книга, которую изучали наши предки с самого детства. Сегодня ее полезно изучатьв любом возрасте!
- «Закон Божий»? -переспросил Василий Иванович, беря объемную книгу в красивом твердом переплете,и, по привычке, пролистал ее. В ней было множество черно-белых иллюстраций.Одна из них привлекла его внимание. Он перелистал несколько страниц назад,снова нашел ее и увидел, что не ошибся при беглом прочтении текста под рисункоммонеты.
Это был денарийкесаря. Только почему-то вместо Тиберия на нем был изображен император ОктавианАвгуст. Причем, совсем еще молодой.
«Странно! Ведь Августжил раньше Тиберия, за несколько десятилетий до предполагаемого распятияХриста, и вероятности, что денарием кесаря была монета последнего – намногобольше!» – удивился он и рассказал о своем недоумении ученому:
- Может, тогда ещене знали точно, каким именно мог быть денарий кесаря?
- Вряд ли! – ссомнением покачал головой тот. – Я доверяю этой книге гораздо больше, чем всемизмышлениям нынешних ученых, вместе взятых! Знаете, как сказал однаждысвятитель Филарет? Великого, между прочим, ума митрополит, возглавлявший нашуЦерковь в первой половине прошлого века! Он даже с Пушкиным имел, можносказать, равноценную стихотворную переписку. Это ему посвящены знаменитыестроки: «И внемлет арфе Серафима В священном ужасе поэт»! Между прочим,первоначально вместо слова Серафима стояло: «Филарета!» И вся строфа, что малокто теперь знает, звучала так:
Твоимогнем душа согрета.
Отвергламрак земных сует.
Ивнемлет арфе Филарета
Всвященном ужасе поэт.
Было видно, чтоискусствовед с удовольствием прочитал бы все стихотворение Пушкина, но,понимая, что гость устал после клуба и может торопиться, вернулся к темеразговора:
- Так вот, однажды,возражая на чьи-то сомнения в вопросах доверия к Священному Писанию, Филаретсказал: ««Если бы в Библии было сказано, что не кит проглотил пророка Иону, аИона кита, - то я в равной степени поверил бы и в это!»
Василий Ивановичпокосился на вдохновенно говорившего хозяина этой удивительной квартиры инеожиданно подумал: а ведь счастлив этот человек! Так ли или нет – все то, вочто он верит, но в любом случае ему хотя бы умирать с такими мыслями будетлегче! Не то, что всем неверующим людям…
«В том числе, имне!..» – вздохнул он и поспешно захлопнул книгу, закрывая изображение денариякесаря. Какая разница, кто был изображен на нем – Август или Тиберий? Главное,что этот денарий напомнил ему недавний разговор с Градовым. И тягостное чувствотревоги вдруг охватило его, разом испортило настроение и заставило, скомкавбеседу, наскоро попить кофе и распрощаться…
5
Василию Ивановичувдруг стало страшно…
Всю обратную дорогуВасилий Иванович долго и трудно читал то, что по великому секрету дал емуискусствовед.
Обычно на книгу дажевесьма большого объема ему требовалось не больше двух-трех часов. А тут за этоже самое время он никак не мог осилить аккуратно исписанную тонкую школьнуютетрадку, которая начиналась так:
«По поручению ЦККомпартии Украины мною были рассмотрены книги, брошюры и статьи поантирелигиозной пропаганде. Мне было настоятельно предложено высказать своисуждения о нашей антирелигиозной литературе, причем, сделать это со всейопределенностью и решительностью.
Должен сказать, чтовнимательное ознакомление с весьма многочисленной антирелигиозной литературойпривело меня к следующим выводам…»
Выводы были такие,что Василий Иванович по несколько раз перечитывал их и сидел потрясенный. Ведьони противоречили всему тому, чему учили его, и чему учил он сам…
Судя по безбожномувремени написания статьи (приблизительно 1960 год) в обязанности академикавходило защитить антирелигиозную литературу. Однако он подошел к этому вопросучестно и непредвзято. И мало того, что камня на камне не оставил от всех этихкниг и их авторов, зачастую скрывавших свои имена за красивыми русскимифамилиями, но и убедительнейшим образом доказал истинность того, что ониподвергали язвительной критике – Евангелия!
Стало страшно…
Василий Ивановичначинал понимать, какую великую ошибку он, кажется, совершил в своей жизни. Нопонимал он это одним лишь умом. Сердце по-прежнему упорно молчало.
«Какая нелепая,дикая, жуткая раздвоенность. От такой, и правда, недалеко до палаты в больнице,о которой упоминал искусствовед! Что же мне теперь делать? Как дальше жить?»
И тут он вспомнилутренние слова старушки, когда он вел ее в храм.
«Старец! – внезапноосенило его. – А что если и правда он сможет помочь?»
Все тревоги из-заденария кесаря отошли на задний план. Он с трудом дождался, когда автобусподвезет его к остановке на центральной площади, за которой находился храм.
Дорогу, которую ониодолели со старушкой за четверть часа, он преодолел не больше, чем за минуту.
В церковном дворедействительно было множество людей. И они - на многие голоса звали… его!
- Василий Иванович!Учитель! - кричали они. – Где тут Василий Иванович - учитель?
- Это я! А что? -подходя, сказал Василий Иванович, который сразу даже не понял, что зовут именноего.
- Здесь он, батюшка!Здесь! – обрадованно загомонили люди и заторопили. – Идите скорее! Вас – старецзовет!
Ошеломленный ВасилийИванович прошел по почтительно расступившемуся перед ним живому коридору иувидел перед собой… того самого старенького священника, который подарил ему Евангелие.
- Ну, здравствуй,здравствуй! – ласково сказал он. – Давно тебя жду!
- Да я после клуба кодному академику заехал! – виновато ответил Василий Иванович, чувствуя, что нетнеобходимости объяснять, что это за клуб и кто такой академик. По глазам старцабыло видно, что ему это и не нужно.
- Ну, я знаю, что тыу него был! – нетерпеливо сказал он и попросил: - Ты тут постой рядышком - уменя есть еще несколько важных дел. А потом мне надо с тобой поговорить!
Василий Ивановичпоймал на себе завистливые взгляды окружавших старца людей и, сам не знаяпочему, послушно поставил тяжелый портфель на землю. А старец продолжилприветливо разговаривать с солидным мужчиной в дорогом костюме и галстуке.Когда тот ушел, сразу же раздались возмущенные голоса:
- Отец Пафнутий! А вызнаете, кто он?
- Это же тот самый,который сделал все для того, чтобы закрыть этот храм. Да Господь не дал! Так онтогда милицией его окружал! Несовершеннолетних на Пасху запрещал в Божий хрампропускать! С работы приказывал выгонять тех, кто венчался и крестил детей!
- Гнать надо былоего, а не разговаривать с ним!
- Гнать? – задумчивопереспросил старец и, немного помолчав, сказал: - Вот что я читал в «Отечнике»,составленном святителем Игнатием Брянчаниновым... Давным-давно, больше полуторатысяч лет назад, жил в египетской пустыни великий старец – преподобный Макарий.Поднимаясь однажды на гору, он велел сопровождавшему его ученику пойти впередисебя. Тот пошел и вскоре встретил идольского жреца, который спешил куда-то,неся большой обрубок дерева.
«Куда бежишь, демон?»– воскликнул ему ученик.
Жрец рассердился, абыл он весьма сильным, и жестоко избил ученика. Оставив его едва дышавшим, онподнял свою ношу и продолжил путь. Пройдя немного, он встретился с преподобнымМакарием, который приветствовал его так: