Каждый боится умереть не до конца, то есть очнуться под землей, в гробу. Иправда, что может быть страшнее? Сам Николай Васильевич Гоголь в одном изпунктов своего духовного завещания строго-настрого запретил хоронить его, покане появятся явные признаки разложения его тела. И все равно, как бы это жутконе было, но если и очнешься, то временно. Все равно задохнешься – и все! А тут– очнешься после смерти, и еще хуже. Мрак, враждебность злых духов, тоска поБогу, с Которым ты должен бы быть вечно, но не можешь соединиться из-занераскаянных грехов и старых земных привычек… Вот о чем надо помнить всегда. Но– увы! – в жизни все делается наоборот и в первую очередь – чтобы не думать обэтом! Люди не хотят молиться, соблюдать посты, каяться, ходить в храм! Да… Аведь признак омертвения души – это когда человек не хочет ходить в храм. Но вотон преодолевает духовную лень и ложные представления, начинает ходить наслужбы. И постепенно начинает оттаивать, оживать его душа. Оживать – для вечнойблаженной жизни. Ну, а если не оживет? Что тогда? Страшно даже подумать, не то,что сказать…
Старец помолчал,поглядел на иконы, перебирая пальцами четки и, как бы подытоживая, сказал:
- Поэтому, давайотныне стараться смотреть на всё через призму Главного. Если бы жизньзаканчивалась смертью, то тогда трудно было бы возразить тем, кто призываетжить в свое удовольствие. Хотя это и напоминает пир во время чумы, их можнобыло бы хоть как-то понять. Но так как после смерти все только начинается, то,может, есть смысл прислушаться к тем, кто предупреждает об этом? Иначе –представляешь, какую непоправимую ошибку можно совершить в жизни?..
Василий Иванович,слушая, невольно думал: кто он, этот сидящий перед ним старец? Кем он был допринятия священнического сана? Судя по его замечаниям и ответам, он прекрасноразбирается в истории, литературе, медицине и множестве других наук…
Часы, обрывая его наполумысли, отсчитали – Василий Иванович даже похолодел, слушая их мелодичныеудары - семь часов! Но, к счастью, беседа, кажется, подходила к концу.
Старец, словнопочувствовав его состояние, подошел к комоду и достал из него маленькуюкнижечку.
- Ну, а теперь отслов перейдем к делу! – сказал он, протягивая ее Василию Ивановичу. –Церковнославянский язык, надеюсь, знаешь?
- Изучал в институте!Да и потом приходилось использовать при писании диссертации.
- Тогда вот тебе моедомашнее задание. Не все ведь тебе других учить, пора и самому начать учитьсяглавному! Это - молитвослов. В нем есть утреннее и вечернее правило. Старайсячитать их постоянно или, говоря на церковном языке, к которому пора тебепривыкать – неопустительно! Читай не просто так, а помня, что молитва – этовеличайшая милость, о которой многие люди не знают, а некоторые, даже зная,часто не ценят. Это разговор человека с Самим Богом, перед Которым трепещутХерувимы и Серафимы, Ангелы и Архангелы – все Небесные Силы! А мы, земные игрешные, можем разговаривать с Ним!..
Старец замолчав,отвернулся, и Василию Ивановичу показалось, что он смахнул слезу.
- А еще, - добавилон, - если хочешь обрести веру и спастись – не пропускай церковные службы. Чтипраздники. И - вечером в субботу и утром по воскресеньям обязательно ходи вхрам.
- Как повоскресеньям?! – ахнул Василий Иванович. – По воскресеньям я очень занят!
- Что значит -занят?! – не меньше его изумился старец. – Да разве может быть на землечто-нибудь важнее Литургии?
- Да-да, я понимаю! –примирительно согласился Василий Иванович. - Но, поверьте, для меня это тожедействительно важно! Сейчас я выполняю в клубе нумизматов один оченьответственный заказ. Между прочим, собираю для одного министра коллекцию монет,связанную с христианством. И потом - благодаря тому материалу, что я тамприобретаю, мне удается давать дополнительные исторические сведения своимученикам! – стал горячо доказывать он и, видя, что старец неодобрительно качаетголовой, прибегнул к последнему аргументу: - Теперь вот буду говорить им и оХристе!
Старец внимательнопосмотрел на него и понимающе улыбнулся:
- Ну ладно. Хорошо…Детям о вере говорить очень похвально. А к этой теме мы с тобой после вернемся.Вижу, пока ты еще не готов. Старайся тогда ходить хоть на раннюю Литургию.Чтобы успеть в этот твой клуб! А теперь…
Старец освободил одиниз лежавших на столе пакетов и стал накладывать в него из других пакетов -продукты.
- Дай-ка я тебяугощу!
- Да что вы! Зачем?–попытался остановить его Василий Иванович. Но старец, не слушая, строго сказал:
- Так надо. Сам мнепосле спасибо скажешь. А еще лучше, спаси Господи, как говорим мы, монахи!
- Так вы – монах? –удивился Василий Иванович.
- Да, и надеюсь, чтоты тоже… А впрочем, и об этом еще рано! – оборвал себя на полуслове старец,как-то по-особенному ласково взглянул на него и протянул полный пакет. – Воттут я гостинчик приготовил. Бери-бери, не стесняйся – мне принесли, и я с тобойподелюсь. Тем более, что монахам мясного не положено. А тебе пока еще можно.Ну, а теперь ступай! А то там тебя супруга совсем уже заждалась! Места,бедняжка, себе не находит!
- Ничего! Я позвонюей из первого же телефонного автомата! – сказал Василий Иванович и,поблагодарив старца, вышел из его кельи.
Но Насте он так и непозвонил.
Выйдя за церковнуюограду, он быстрым шагом направился было к остановке, где была телефоннаябудка, но, машинально заглянув в пакет, остановился. Что-то вдруг насторожилоего, и он начал выкладывать полученные от старца продукты на ту самую лавку,где впервые читал Евангелие.
Выложил и прошептал:
- Этого не можетбыть! Откуда он мог знать?!
На лавке лежали:
Палка копченойколбасы.
Большой кусокголландского, судя по этикетке, сыра.
Две банки сгущенногомолока.
Банка говяжьей (Настяне выносила свиную!) тушенки.
И пачка отличного, еелюбимого, индийского чая – со слоном.
Василий Иванович навсякий случай – хотя прекрасно помнил, что там написано - сверил все это сосписком и в изумлении опустился на лавку.
И долго сидел, не всилах постичь разумом, как все это могло получиться…
7
Положение казалосьбезнадежным…
Домой ВасилийИванович вернулся совсем уже затемно.
- Где ты был?! –прямо с порога накинулась на него Настя.
- Лучше спроси, где ятолько не был! – попытался отшутиться он.
- И где же ты не был?
- Дома. С самогоутра!
- Нашел время шутить!– возмутилась Настя. – Я тут места себе не нахожу!
- А что, собственно,случилось? – не понял Василий Иванович, обращая внимание на то, что старецбуквально дословно воспроизвел ее состояние.
- Как это что?Во-первых, тебя нет и нет! А, во-вторых, опять звонил этот Градов!
- Сказал, чтопривезет еще денег? Очень кстати! Я сегодня очень потратился на их заказ!
Настя с упрекомпосмотрела на мужа:
- Рано радуешься! Онпросил передать, что разговаривал с Соколовым, и тот наотрез отказалсяпринимать заказ без какой-то главной монеты. Говорила тебе: откажись от этогозаказа! Ты хоть представляешь, что теперь будет?
Первый раз за всевремя их совместной жизни Настя до того, как накормить его, заговорила о делах.
Ощущение близкойбеды, о которой он почти успел забыть за время обратной дороги и совсем забыл устарца, снова охватило его.
- И почему ты непозвонил мне? – продолжала упрекать его Настя.
- Сначала забыл, апотом – не смог! - виновато ответил он, и тут уже Настя не на шуткурассердилась:
- Я тут места себе ненахожу! А он - забыл! – с вызовом передразнила она. - И что значит не смог? Тычто – на Луне был?
- Нет, в клубе, уодного академика-искусствоведа, а потом в церкви, у старца.
Василий Ивановичхотел поделиться всем тем, что сегодня узнал, но Настя, взяв себя в руки,извинилась и принялась собирать на стол.
- Да что ты тактревожилась? Я что – маленький, что ли? – примирительно заметил он, и Настяснова разволновалась.
- Как ты непонимаешь? Они же ведь не отстанут! Не успокоятся, пока не отнимут тебя у меняили меня у тебя… – с болью голосе проговорила она и вдруг предложила: –Васенька, родненький! Давай отсюда уедем, а? Поменяем твою квартиру на другую.Тоже в Подмосковье. Новых жильцов строго-настрого предупредим, чтобы невыдавали, где мы будем. Хорошенько заплатим за это…
- Да где ж деньги навсе взять? – недоумевая, о чем это говорит Настя, сказал первое, что пришло наум, Василий Иванович.
- Так ведь у нас что-тоеще осталось от заказа. Ты передашь собранные монеты Соколову через Володьку. Аденьги за работу пустим на обмен и переезд. Не хватит – продашь своютетрадрахму!..
- Афинку?! – ВасилийИванович крепко сжал монету в кармане и наотрез отказался. – Да ты что! Несобираюсь я ее продавать! И потом, это квартира моих родителей. Она – какпамять о них… Почему это я должен менять ее? Уезжать из этого города! Здесь –школа, где меня уважают, ценят и понимают, наконец! Нет, я даже думать ни окаком обмене не хочу!
- Ну, хорошо, хорошо!- торопливо согласилась Настя. – Давай тогда просто уедем – на время! Наполгода, на год!
- Но куда?
- Да как можноподальше. Хотя бы на Сахалин! У меня там родственники!
- На Сахали-ин?!
Василий Ивановичвдруг подумал, что тогда он не сможет бывать в клубе все это долгое время,