готовностью выставили перед собой копья. Успевшие получить предназначавшиесяИисусу плевки и удары не преминули воспользоваться случаем, чтобы больнееотомстить обидчикам.
Иудеи, давя другдруга, хлынули назад.
- Да что этоделается?! – хватая сына, заметался в поисках безопасного места антиохиец.
Лишь прислоняясь кстене не так облепленного иудеями дома, они, наконец, смогли отдышаться. Крепкообнимая Теофила, мужчина скользил расширенными глазами по обезумевшим людям:какое тут старшего найти – младшего бы не потерять!
Медленно, словно втягучем сне, прошла мимо них центурия. В просветах между идущими воинами быливидны три, несущие кресты, фигуры. Два бунтовщика еще кое-как плелись,согнувшись в три погибели. Зато Иисус… Он все ниже и ниже клонился под тяжестьюкреста. И крест этот был похож на тень огромного орла – священной птицыглавного бога язычников – распростершего крылья над своей жертвой.
Позади центуриишли плачущие женщины и простолюдины. Антиохийцы пристроились к ним. Здесь ужене ругали Иисуса. Наоборот, называя пророком, Мессией – жалели. Апамей,невольно расположившись к ним, стал расспрашивать о старшем сыне.
- Смотрите! –вдруг пронзительно закричал кто-то. – Крест!..
Апамей посмотрелвперед и вместо трех крестов увидел лишь два.
- Эй, кто-нибудь,посмотрите, что там случилось! – взмолился пожилой ремесленник, один из тех,кто просил Иисуса доказать, что он – Мессия.
Самый расторопныйиз мальчишек бросился к ближайшему дому, ловко взобрался по щербатой кладке накрышу.
- Упал! – сложивладони рупором, сообщил он. – Книжники обступили центуриона! Тот остановилбедняка с мотыгой, приказывает ему что-то… Ага! Поднять и понести за Учителякрест!
- А что самУчитель?
- Встал! Говорит…Да тихо, вы! – мальчишка замахал рукою на женщин.
- Что Он сказал?Что?! – заволновались люди, и вскоре, по живой цепочке, из уст в устапонеслось:
- Говорит, неплачьте, дочери иерусалимские, обо мне! О себе плачьте. О детях ваших!
При этих словахженщины подняли такой душераздирающий вой, что Апамею пришлось, как раньше,знаками объяснять сыну, что сказал Иисус.
Шествие сноватронулось в путь. Воины пошли намного быстрее, и сразу стало заметно, как усталТеофил.
Когда они вышли изгорода, люди уже облепили голое, без единого деревца возвышение у дороги, рядомсо старой крепостной стеной.
Центурия,рассыпавшись цепью, красной полосой окаймляла место казни. На самой макушкегоры – Теофил до боли вцепился в локоть отца – высились три креста сраспятыми...»
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Иди и буди!
Глава первая
Стас Монте-Кристо
1
И тут котеноксвоим мяуканьем сам подсказал ему выход…
Это город зимойвстает трудно и долго. А деревня… Пропел петух. Замычала корова. Послышалсяскрип шагов и голоса под окном. И все!
Стас, проснувшись,машинально посмотрел на телефонные часы и, увидев, что еще совсем рано,собрался повернуться на другой бок. Но что-то помешало ему сделать это.
Под ним был неудобный знакомый диван, а узкая скрипучая кровать. На стене вместо привычногопортрета Есенина без трубки темнели плохо различимые в полутьме пятна. Что это?Откуда?!
И тут вспомнилось: даведь он в Покровке. И не вместе с родителями летом, а зимой, сам – три споловиной года спустя!
Подавившись зевком,он снова схватил телефон и посмотрел на экран.
Звонков по-прежнемуне было.
Настроение сразуиспортилось.
В ногах что-тозаворочалось, зашевелилось…
Стас как ужаленныйсел – сразу припомнились таджики, вчерашняя стычка с ними...
Но то, что быловнизу, доверчиво поползло наверх и мяукнуло.
- Что – скучно сталоили есть хочешь? – вспомнив и про котенка, улыбнулся Стас.
Котенок забрался кнему на грудь и замурчал.
- Ладно, неподлизывайся! И так покормлю… - ласково проворчал Стас.
Он осторожно положилживой пушистый комок на кровать и включил свет.
Затем подошел кзеркалу, заглянул в него и осторожно ощупал синяк. За ночь он стал уже не такимзаметным. Но почему-то болел еще больше.
На полочке лежаластаринная монета, на которой Георгий Победоносец вонзал в дракона копье.Побеждая зло, то есть грех, как сказал бы отец Тихон. На стуле возле кровати –тетрадь самого старца.
- Куда ни взгляни –везде на духовную тему! – усмехнулся Стас и нахмурился, вспоминая вчерашниебеседы и встречи.
Все то, чему училиего с детства: дома, в школе, к чему так красиво призывали кинофильмы, книги,газеты, песни – все, чем он жил до этого - сводилось на нет! Превращалось вничто.
И чем теперь заменитьэто?
Верой?
Но, если разобраться,и тут все было не так просто. Вон, взять, к примеру, Лену и Ваню. Одна осуждаетвсех подряд, причем язвительно, зло. А второй говорит одно, а делает совсемдругое. И это когда оба при церкви. Что же тогда остается ему?
Василий ИвановичГолубев – это понятно. Он будущий монах, старец. Ему и в личных дневникахположено так писать.
Обязанность у неготакая – вести людей к Богу.
А где на самом делеправда – попробуй узнать! Ведь действительно слишком велика цена ответа на этотглавный вопрос.
С чем – с чем, а сэтим Стас был абсолютно согласен.
Оставался еще одинчеловек, с которым он говорил во время прежнего приезда в Покровку. Директоршколы Юрий Цезаревич.
Но что он еще могсказать ему?
Помнится, уже тогда,три года назад, он говорил, что власть, деньги и жизненные блага – это не самоеглавное. То есть то, к чему он пришел сейчас. Правда, окончательные выводы его,особенно то, что человек смертен и покуда жив, должен делать больше добра,чтобы навсегда остаться в памяти благодарного человечества, не устроили Стасаеще тогда…
Но может, он за этовремя пришел к чему-нибудь новому?
Все же ведьпоменялись.
«Нужно узнать, где онживет – в школе сейчас ведь каникулы – и сходить к нему! – решил Стас. - А покав любом случае стараться делать это добро».
«Начнем с…» – Стасогляделся в поисках подходящего дела.
И тут котенок своиммяуканьем сам подсказал ему выход.
- Тебя!
Стас погладил котенкаи задумался вслух:
- Только чем тебянакормить? Консервы кончились. Молоко, как деревенский житель, ты, конечно же,пить станешь! Может, у Ленки есть? Погоди, я сейчас!
Он быстро оделся,пробежал к дому друзей и, войдя к ним, с порога попросил у Лены:
- Лен, у вас молокоесть?
- Есть, толькомалоко, потому что его мало!
- А мне много и ненужно! Дай, а?
- Да ты что! Пост надворе! – послышался возмущенный голос Вани. Очевидно, он совершал утреннееправило и находился на духовном подъеме. – До Рождества дотерпеть, что ли,трудно?
- Кто б говорил! Илизабыл, что путешествующим можно? - усмехнулся Стас.
Ваня пробормоталчто-то невнятное и замолчал.
И тогда Стас пояснилЛене, что молоко нужно не ему, а котенку.
- Понимаешь, вчера комне приблудился!
- Ой, котеночек? –обрадовалась Лена. – И как же ты его назвал?
- Да какая разница? –пожал плечами Стас. – Пусть будет Ваською или Тишкой!
- Разница есть! –снова крепчая голосом, принялся наставлять Ваня. – Нельзя животных называтьчеловеческим именами, тем более, теми, которые есть в святцах. Грех. Это жеглумление над святыми! Представь: у нас есть вселенский учитель святительВасилий Великий, а ты какого-то котенка хочешь назвать Васькой. Да это жепросто насмешка над ним! И святых Тихонов, знаешь, тоже сколько?
- Ладно, пусть будеттогда Пушок! – не долго думая, согласился с такими доводами Стас.
- А если он окажетсядевочкой? – уточнила Лена.
- Тогда – Пушкой! –еще быстрее нашелся Стас и довольно усмехнулся: - Универсальная, между прочим,кличка!
Вернувшись домой, онналил молока в блюдечко и, наблюдая за тем, как котенок с жадностью принялсялакать его, вдруг ощутил какую-то теплоту в груди, там, где, как папа однаждыобъяснил ему, находилось сердце. Необычайно хорошо, сладостно стало на душе.Так хорошо, что Стас нисколько бы не удивился, узнав, что за окном вдруграстаял снег и взошли подснежники.
Поймав себя на этоймысли, он недоверчиво подошел к окну и пожалел, что за ним совсем темно, ничегоне разглядеть. В Москве бы еще все было видно!
Вспомнив про Москву,Стас невольно вспомнил родителей, их непонятное молчание и то, что он натворил.Сразу вернулось прежнее состояние. Словно со света он вошел в темную комнату.Теперь казалось, что мороз за окном еще больше усилился.
И только в глубинедуши словно продолжал гореть лучик, слегка освещая и согревая ее в стужу.
Он прислушался кэтому совершенно незнакомому для себя чувству и, видя, что оно несмотря ни начто не уходит, подумал:
«Да, действительно,добрые дела делают жизнь совсем другою!»
2
- Поругали задело, и – задело! – заявила покрасневшему Стасу Лена.
Наевшись, котенокблагодарно потерся головой о ноги Стаса, забрался на кровать и уснул с самой