- А вот что: в резервна всякий случай можно взять из моей коллекции ее украшение – отличные монетыКонстантина Великого, первым из императоров поддержавшего христианство, иправославной уже Византии с изображением Христа и Божией Матери. Они будут унас, если они оспорят какую-нибудь из основных монет.
- Хорошо! - подхватилВасилий Иванович. - А я тогда пообещаю написать к ним отдельные рассказы, ноуже как дополнение к заказу! Или, еще лучше, что я недавно придумал, сноски вповести!
- Отлично! –подытожил Владимир Всеволодович и перед тем, как закончить разговор,предупредил: – Ты главное, договорись с ним встретиться в это воскресение, какможно позднее, чтобы успели подойти все нужные нам люди. И назначь время сдачизаказа, скажем… на 12 часов. Еще лучше – на половину первого.
- Хорошо, добройночи! Хотя, какая она теперь добрая? – попрощался Василий Иванович и, глядя напобледневшую Настю, сокрушенно покачал головой.
- Что случилось? – неотводя от него испуганных глаз, спросила та.
- Они ограбили АшотаТелемаковича! – глухо сказал он. – От переживаний он сейчас умирает… Ведь он жекак ребенок. Жить не мог без этих монет!
- О, Боже! – прижалаладони к щекам Настя. – Я так и знала, что все это так просто не кончится. Иведь эта жертва не последняя! – простонала она и закричала: - Подлецы! Негодяи!Ну почему они не хотят дать людям жить спокойно, как те сами хотят?!
Василий Ивановичвпервые услышал, как кричит Настя, и ему стало немного страшно.
А она неуспокаивалась.
- Их нужно опередить!– горячечно, как в бреду, твердила она. – На них нужно натравить милицию или,еще лучше, таких же, как сами они. Устранить… уничтожить – на их же деньги! Уменя остались кое-какие знакомые, которые и за меньшую сумму отца родногоубьют!
- Настя! Настя!Откуда у тебя это? – поразился Василий Иванович, и та, словно очнувшись,неожиданно схватила его руку и стала покрывать ее частыми, мелкими поцелуями:
- Прости, прости,прости! Просто, услышав про Ашота Телемаковича, я очень испугалась за тебя! Тыже ведь сам как ребенок – чистый, наивный! И следующий удар они направят натебя!
- Да почему онидолжны что-то на кого-то направлять, тем более, на меня?! – недоуменно взглянулна жену Василий Иванович. – Что я им сделал такого?
- Ну как ты до сихпор не понимаешь? – простонала та.
. - А что, собственно ядолжен понимать? Объясни!
Василий Иванович дажеудивился собственной решимости. И, предчувствуя, что лучше бы ему ничего незнать, все же решил идти до конца, чтобы не развязывать, а как АлександрМакедонский разом разрубить этот, и правда, слишком хитро запутанный для негоГордиев узел.
- Говори! –потребовал он.
Настя покорноотпустила его руку, сникла и собралась с духом, чтобы сказать то, о чем почистоте своей души даже не подозревал ее муж.
Но тут сердце в грудиВасилия Ивановича снова содрогнулось, словно от удара током, а потом такзашлось в груди, что он, задыхаясь, протянул трубку Насте:
- Скорую! Вызывай!!!Скорее…
4
- Но я не хочуотсюда! – запротестовал Василий Иванович.
Сердечные приступыВасилия Ивановича были чем-то сродни икоте. Как та, неожиданно начинаясь,неизвестно когда закончится, так и тут. С той лишь разницей, что если икотабезопасна и длится считанные минуты, причиняя лишь некоторые неудобства, то отего аритмии можно было ожидать всего.
Сердце, вместо того,чтобы стучать спокойно и ровно, начинало метаться в груди, подпрыгивая икувыркаясь, то на бешеной скорости, то, пропуская удары, отчего его стукнапоминал быструю дробь начинающего барабанщика.
Скорая помощь наудивление приехала очень быстро.
- Ну, и что тут унас? – послышался мелодичный голос, и на пороге появился красивый высокиймужчина, похожий на молдаванина. Из-за его спины выглядывала Настя, делающаяободряющие знаки – мол, теперь все будет в порядке!
Однако ВасилийИванович, увидев врача, недовольно поморщился.
Тот, судя по еговытянувшемуся лицу, тоже не особо обрадовался этой встрече. Но – положениеобязывало – раскрыл свой чемоданчик, пощупал пульс, послушал сердце, сделал ЭКГи почему-то смущенно кашляя, предложил сделать укол.
- Спасибо, не надо! –вздрогнув, торопливо отказался Василий Иванович.
- Тогда поедем вбольницу! – сказал, разводя руками, врач.
- Вы думаете, мнебудет там лучше или в реанимации приступ снимут?
- Не знаю, но, вовсяком случае, так положено!
- Я не поеду! –решительно отказался Василий Иванович.
- Тогда пишитерасписку, что отказываетесь от госпитализации!
- Зачем расписку? –удивилась Настя. – Если нам будет хуже, мы приедем в больницу на автобусе иливызовем такси!
- Какое такси? Какойавтобус?! – возмутился врач. – Вы что, не понимаете всей опасности положения?Да в таком состоянии, в каком находится сейчас ваш муж, по правилам мы должныунести его отсюда на носилках!
- Что… этодействительно так серьезно?! – в ужасе прижала ладонь к губам Настя.
- Разве ты не видишь– доктор шутит! – попытался успокоить ее Василий Иванович, незаметно подаваяврачу знаки, чтобы он не пугал жену.
Но тот словно и незаметил этого.
- Какие тут могутбыть шутки? – возмутился он и категорично заявил: - Нет, я не хочу за васотвечать: пишите расписку!
Настя принесла листбумаги, Василий Иванович, даже не спрашивая, как нужно писать, привычносоставил расписку. Врач взял ее и, оставив на столе длинную ленту ЭКГ, тут жеуехал.
- Странный онкакой-то! – вернувшись, пожала плечами Настя.
- Старый знакомый! –через силу усмехнулся Василий Иванович. – Если не ошибаюсь, третий раз ужеприезжает. Но самое интересное было в первый. Он уговорил меня сделать какой-торадикальный укол, который сразу снимет приступ. Мне-то не все лекарства идут,но когда он сказал, что его делают даже беременным и детям, я согласился.
- И что – помогло?
- Если бы! – вздохнулВасилий Иванович. – Ощущение в ногах сразу стало как у детской машинки, которойсделали полный завод. Так и хотелось бежать или крутить ими до конца. Но кудапобежишь, когда все тело дугой выгнуло? А потом и язык изо рта полез…
- Почему?!
- Не умещался!
- А он?
- Что он… Посмотрелна меня, собрал как на пожаре свой красивый чемоданчик и вылетел из квартиры.Даже расписку не взял! Когда наш участковый терапевт – а это действительноврач, которому можно доверять, узнал, ЧТО он мне ввел в вену галоперидол – такназывается это лекарство, то только за голову схватился. Его, оказывается, впсихиатрических больницах колют и то в реанимации, под контролем врачей. С техпор вот так мы с ним и встречаемся…
- Что ж ты мне сразувсего не сказал? – упрекнула Настя. – Я бы ему за это такое сейчас высказала!
- А толку? Что емуэто – образования прибавит или опыта?
Говорить было трудно,и Василий Иванович попросил Настю уйти, пообещав ей, что он тут же постараетсяуснуть.
Но не тут-то было!
Настя после недолгогоспора ушла. А вот сон не приходил. Страшно было засыпать от мысли, что он можетуже не проснуться. Василий Иванович ворочался, мучился от изнуряющих перебоев.Но еще тяжелее было от страха почти вплотную подступившей к нему смерти.
"Может быть, зряя отпустил Настю?" – задыхаясь, подумал он.
Вдвоем с ней он хотькак-то отвлекался. Одному было страшнее. Страх не давал покоя. Но в концеконцов усталость усилилась, он закрыл глаза и… сам не понял – то ли во сне, толи наяву оказался на прекрасном лугу. Самое красивое место на земле, где онкогда-либо был, не шло ни в какое сравнение с этим лугом.
Здесь было такхорошо! Тело совсем не ощущалось. Необычайная, ни разу не испытанная им на землелегкость охватила все его существо. Не было ни страха, ни боли, ни сердечныхперебоев с их ужасными толчками и замираниями в груди. Была одна только радостьи то, что можно объять одним только словом – блаженство!
- Видишь, что тебяждет, если всю оставшуюся жизнь ты будешь стремиться сюда? – послышался вдруготкуда-то сверху необъяснимо ласковый и в то же время суровый Голос.
- Да, - не понимая,кто это говорит, но, почему-то всецело доверяясь, как ребенок матери, ответилон.
- Ну, а теперь идиобратно и помни об этом.
- Но я не хочуотсюда! – запротестовал Василий Иванович и вновь услышал Голос, которому, какон почувствовал, невозможно было сопротивляться:
- Ты еще ничего несделал, чтобы остаться здесь навсегда. Видишь стену, окружающую этот прекрасныйлуг? Каждый человек рождается, чтобы положить в нее свой кирпичик. А вот местодля твоего!
Василий Иванович дажене понял: подошел он или подлетел к стене, только сразу увидел в ней большуюзияющую нишу.
- Такое большое?! –изумился он, и Голос ответил:
- Кому много дано, стого много и спросится. Но зато потом – дано будет еще больше. Неизмеримобольше, как ты сам только что видел. Иди!
Луг со стенойисчезли, и Василий Иванович снова открыл глаза.
Тело опять былотяжелым. Приступ продолжался. Не хватало воздуха… Страх умереть с новой силойохватил его. Леденил душу. Но после того, что он только что чувствовал, видел,слышал – во мраке этого страха будто бы появился светлый лучик. Он был совсеммаленьким, тонким. Но, несмотря на это, чувствовалось, что он вошел в него