Но было видно, что онпотрясен этим.
- Н-не может быть! –повторил он. - Ведь все мировые светила заявили, что я уже никогда не смогучувствовать ноги и владеть ими! - пробормотал он и как-то беспомощно посмотрелна Стаса. – Это что – чудо?!
- Ну да, - словноречь шла о само собой разумеющемся, пожал плечами Стас, сам поражаясь своейуверенности. – Вы думаете, вы - первый? Знаете, скольким отец Тихон уже помог?Я вам сегодня уже рассказывал про мужчину с гангреной... Так я сейчас вам и егокостыли принесу!
- Зачем? – не понялСоколов.
- А чтобы вы на нихпосмотрели, поверили, а там и сами ими воспользовались!
Стас бросился кдверям, но Соколов остановил его.
- Зачем идти, когдаможно ехать? Миша, подвези его – туда и обратно!
…Ворвавшись без стукав дом соседа, у которого, к счастью, светились окна, Стас, задыхаясь, закричал:
- Григорий Иванович!Костыли! Скорее…
- Что – так нетерпится посмотреть? – раздался знакомый голос, и вскоре появился ГригорийИванович с костылями в руках.
- Да нет! – сказалСтас, хотя и уставился на них с самым живым интересом. - Я не для того, чтобына них смотреть. Они сейчас по прямому назначению нужны!
- Что, кто-то ногусломал? – встревожился Григорий Иванович.
- Наоборот! –засмеялся Стас. – Это Соколову. Может, они ему скоро понадобятся!
- Это хорошо! -направляясь в свою комнату-келью, обрадовался Григорий Иванович. - Он мужик –ничего. И благотворитель нашего храма, и вообще… Держи! – вернувшись, протянулон костыли и потребовал: - А мне давай свой паспорт!
- Вы что – недоверяете мне?! – опешил Стас.
- Почему? Доверяю! Ноты же ведь сам просил меня взять билет! На какое число хоть его брать?
- А-а, вон что! -понял Стас и, доставая из куртки паспорт, сказал: - Если можно, на… завтра!
… Когда он вернулся скостылями, Соколов с благодарностью принял их, но подниматься с каталки неспешил.
- Не все сразу.Боюсь! – признался он, глядя на Стаса. – Надо же – на фронте ничего не боялся,хотя и был в дивизионной разведке, что означало почти верную гибель. Министромработал – не боялся, хотя и было чего бояться… А сейчас боюсь. Боюсь, что неудастся встать до конца. Боюсь поверить в то, что случилось – ведь ноги-то яуже до самых пальцев чувствую! А это – чудо! Одно дело, когда читаешь, как онобывает с другими, и совсем другое – когда с самим тобой! Давай мы лучше пока стобою монеты посмотрим! Ведь ты же это хотел?
- Да! – прошепталСтас.
- Ну так смотри!
Бывший министр далновый знак охраннику, и на столе появился красивый ларец. Охранник открыл его ибережно выложил из него на стол три бархатных листа с ячейками.
Стас подошел к ним изамер.
Во все глаза онсмотрел на монеты, которым было почти две тысячи лет. А некоторым даже больше.Вот они: денарии Августа и Тиберия, тетрадрахма Антиохии, большой «сребреникИуды» и крошечные медные монетки древней Иудеи: Ирода Великого, Понтия Пилата,среди которых были и две лепты бедной вдовы… Те самые! Именно их, собираяколлекцию для Соколова, держал в руках, уверовавший благодаря этому в Бога,Василий Иванович Голубев, будущий старец отец Тихон.. А до него – великоемножество людей, воочию видевших и слышавших Иисуса Христа.
Значит, все то, чтобыло в тетради-дневнике – оказывалось правдой!
«Все сходится! И уменя всё сошлось!» - понял Стас и совсем тихо, хотя так и хотелось кричать отрадости, сказал:
- Спасибо…
- За что? – удивилсябывший министр. - Это я тебя должен благодарить! В Москве мы еще, разумеется,встретимся. Я с удовольствием познакомлюсь с твоими родителями и расскажу им,какой у них сын. А пока… – он поводил пальцем над монетами и остановился натой, что лежала в центре, на самом почетном месте. – Вот тебе от меня подарок!
- Зачем? Я же вампросто так, то есть ради Христа, безо всякого помогал! – сам не зная почему –ведь ему очень хотелось получить этот подарок, принялся отказываться Стас.
- Держи-держи! –протянул на вытянутой ладони монету Соколов.
Стас посмотрел на нееи ахнул:
- Да вы что?! Это же– денарий Тиберия! Ну, тот самый – денарий кесаря! Вы знаете, сколько онстоит?!
- Догадываюсь! –улыбнулся Соколов. - Но по твоим глазам вижу, что отдаю ее в хорошие руки! Темболее что это еще вопрос, какой денарий нужно считать тем самым, о которомговорится в Евангелии. У меня есть статья, где доказывается, что им, возможно,был денарий Августа, который остается у меня.
- Да-да, я знаю…
Стас мог рассказатьбывшему министру печальную историю полученной им в подарок монеты. Но он незахотел портить ему настроения. К тому же он неожиданно понял, как надопоступить с ней по-честному: отыщет в Москве Владимира Всеволодовича, отдаст денарийему, а он вернет его семье Ашота Телемаковича на память о нем. Все-таки этобыла его любимая монета…
Он не понимал, чтопроисходит с ним. Но знал, что уже не сможет поступить иначе!
А Соколов сам вложилему в руку денарий Тиберия и сказал:
- Бери и всегда, всюжизнь свою помни, что сказал Спаситель, когда иудеи, искушая Его, показывалиЕму вот такую, а, может, именно эту - тут один шанс на несколько миллионов -монету:
- Отдавайте кесарево– кесарю, а Божие Богу!
5
- А ты что – илошадей крал? – хитро прищурился Ваня.
- Вань! – сноваворвавшись в дом друзей, без подготовки, прямо с порога заявил Стас. - Я возьмублагословение у отца Михаила! Что там еще надо делать?
- Что-что, - глядя надруга, довольно засопел Ваня. – Перво-наперво подготовиться к исповеди – Ленка,дай нам авторучку с бумагой! – а потом прочитать положенные перед Причастиеммолитвы.
Они взяли авторучку,бумагу и удалились в Ванину комнату, забыв плотно прикрыть дверь.
Лена хотела исправитьэто, но испугалась. Вдруг подумают, что она подходит к двери, чтобыподслушивать.
И она, чтобы неслышать, принялась напевать песенку. Но некоторые слова, как она ни старалась,все-таки долетали до нее.
- Зачем мнезаписывать? Я и так все помню! – громко возмущался Стас, и Ваня не оставался вдолгу, повышая голос:
- Да у тебя сразу всевыветрится из головы, как только ты подойдешь к аналою! И потом ты уверен, чтопомнишь все?
После этого наступилатишина, во время которой, как догадалась Лена, Ваня, помогая, негромко принялсяперечислять все возможные грехи, которые вольно или невольно мог совершитьСтас.
- Начнем с такназываемых смертных! – строго говорил Ваня. – Это – гнев, гордыня, тщеславие,сребролюбие, чревоугодие, уныние, памятозлобие, блуд!
- А в блуде-то мнепризнаваться зачем? Я же ведь даже не целовался ни разу в жизни!
- А так называемыеюношеские грехи? – переспросил Ваня и, очевидно, что-то прошептал Стасу на ухо.
- Как! – ошеломленновоскликнул тот. - Я и об этом должен рассказывать отцу Михаилу?!
- Не рассказывать, аисповедоваться, – поправил Ваня. - И не отцу Михаилу, а Самому Богу!
- Но это же стыдно!
- Тем важнее, какговорит Михаил, исповедовать все так называемые плотские грехи. Тогда и Богпошлет помощь, чтобы нам справиться с искушениями. Ведь вокруг нас чтотворится? Сплошной разврат, соблазнительные фильмы, книги, картинки… А от нас,то есть, юношей и девушек, в первую очередь требуется чистота, даже в самоммалом. Телесная чистота и послушание родителям. А теперь давай вспоминать твоигрехи, связанные с побегом!
Снова последовалатишина, и, наконец, возмущенный возглас Стаса:
- Ну, нет!
Весь раскрасневшийсяи взъерошенный – очевидно, ему пришлось немало почесать голову, слушая друга –он выскочил из комнаты. Следом за ним – еще более недовольный Ваня.
Лена взяла с полочкиперед зеркалом расческу и сама причесала Стаса.
- Какие у тебя волосынепослушные! – удивилась она.
- Все в хозяина! –проворчал Ваня. – Представляешь, он отказался записывать свои грехи!
- Зачем? Я и такскажу: грешен во всем! – призывая Лену в защитницы, стал доказывать своюправоту Стас.
- А ты что – илошадей крал? – хитро прищурился Ваня.
- При чем тут лошади?– недоуменно заморгал Стас. – Не крал я никаких лошадей!
- А что же тогдаговоришь – грешен во всем?
- Ребята, ребята, нузачем так? – напомнила Лена. – Скоро Христос родится, а вы ругаетесь!
- А с чего ты взяла,что мы ссоримся?– подавая другу шапку, сказал Ваня. – Мы со Стасиком Истинуищем!
- Конечно! – надеваякуртку, охотно согласился он. – Тем более что Ленка как всегда права – скоро, иправда, Рождество.
- Конечно, Рождество!– подхватил Ваня.
И так, чтобы это былослышно взявшемуся за дверную ручку Стасу, едко добавил:
- Только что толку отэтого тому, у кого Он не родится в душе!
Глава четвертая
Иди и буди!
1
Прошло четыре дня.
Благодаря стараниямВасилия Ивановича и ставшей уже необходимой для него помощи Насти, Никодимпрошел всю Малую Азию, побывал в Афинах и Риме. Чудом избежав пыток и казни вМамертинской тюрьме, он как философ (прежний был казнен за то, что пыталсязаранее узнать через слугу вопрос, который задаст ему Тиберий) оказался наКапри, где видел самого императора и беседовал с ним. Оставалась самая сложная